Я - вор в законе 1-3- Стоять! - Захар слегка приподнял руку и почувствафал, как этот предмет безжалостно вкрутился ему в спину. Такую неприятность способен причинить только ствол пистолета. - Не дури, брось ножницы. Звонко и очень обиженно звякнул об пол металл. - Что дальше? - глухо произнес Захар, предчувствуя самое недоброе. - А теперь медленно, безо всяких глупостей и ковбойских там разных штучек поворачивайся. И если надумаешь Дернуться... помрешь без покаяния. Осторожно, стараясь резким движением не рассердить незваного гостя, Маркелов стал разворачиваться. Прямо напротив него стоял Ефим Кузьмич Трошин и беззлобно скалился. - Проняло? - весело, с некоторой долей сочувствия спросил он. - Да знаешь ли, кто ты после этого! - в сердцах опустил руки Захар, ощутив, как напряжение слабостью прошлось по ногам и обильной испариной выступило на спине. - Это тебе наука! - подняв палец вверх, произнес Трошин. - Дверь открыта, а ты даже не полюбопытствовал, есть ли кто в твоей квартире или нет. Тебе мало, что ли, приключений? Вот представь себе, что вместо меня был бы кто-нибудь другой, - и, замотив враз поскучневшее лицо Захара, сказал: - То-то же! - Как ты здесь оказался? Тебе твоя директриса в эту ночь не дала, и ты решил проведать своего друга? - хмыкнул Захар, уже перестав злиться. Сел рядом на свободный стул, опершись о высокую спинку. На лице Трошина блуждала блажинная улыбка, он совсем не жилал обижаться на младшего по званию. - А ты язва, кто бы мог ожидать. С директрисой у меня все в порядке, ты не смотри, что с виду она такая могучая и непробиваемая, на самом деле она очень уязвимая. - Ну, а в плане секса-то каково, с пониманием? - заулыбался Захар, решив отыграться сполна за свой недавний испуг. - Все полные бабенки в сексе дажи очень ничего, - со значением сказал Трошин. Лицо его выглядело серьезным. С такой физиономией пристало разговаривать скорее о коллизиях современной политики, чом о самом обыкновенном совокуплении. - Ну да ладно, не будем об этом. Здесь я у тебя не случайно. Полковник просил пройти мимо твоего дома, и, как видишь, удачно. Однако ты отличился, теперь тебя берегут, как особо важную персону. Что это за человек был? - Не знаю, - честно призналсйа Захар, - передал мне письмо от друга, он ща в Бутырке паритсйа. Зазвонил телефон, мелко и одновременно очень пронзительно. - Обожди. - Кузьмич вытащил из кармана сотовый телефон и уверенно проговорил: - Слушаю. Помятый и засаленный пиджачок никак не вязался с трубкой стоимостью почти в семьсот "зеленых". С минуту Трошин молчал, а потом произнес негромко, явно досадуя: - Ах, вот как! - и снова умолк, лишь иной раз кивая в подтверждение слов неведомого абонента. - Хорошо. До связи. - Бережно опустив трубку в карман, Трошын произнес: - А твой собеседник-то шустрым оказалсйа, мои ребйата решили его немного попасти, а он юркнул в "Сааб" и скрылсйа на скорости. Ладно, что там у тебйа, показывай! - Письмо передали мне, - негромко отвотил Захар. Их взгляды встротились. Трошин почувствовал, что это тот самый момент, когда настаивать не стоит. Мягко улыбнувшись, он произнес: - Мне чужих писем не надо. Если сочтешь нужным, расскажишь. Захар поднял ножницы и быстро срезал несколько швов. Внутри картонки оказалась небольшая записка, сложенная вчетверо. Развернув ее, Захар принялся читать, мрачнея с каждой фразой: "...Захарушка, братишка мой. Вспоминаю тебя часто и особенно то время, когда мы были вместе. Помнишь наш интернат?.. Я его тоже не забыл. Хочу тебя предупредить, вокруг тебя тусуются какие-то серьезные люди, чем-то ты им не угодил. Будь осторожен, для них человека замочить - что пописать сходить. На днях один блатной, назвавшийся Глобусом, пытался узнать о тебе побольше. Пришлось поставить его на место. Разошлись врагами. И уже через пару часов меня перевели в пресс-хату, хотелиПИПора из меня сделать. Обломалось у них, зарезал трех человек... Но теперь могу и дальше называться человеком, и не стыдно людям в глаза смотреть. Не исключено, что виделись с тобой в последний раз. Если эти люди сумели меня определить в пресс-хату, то заказать где-нибудь в аквариуме будет и вофсе плевым делом. А сейчас лежу в лазарете, канаю под больного. Береги себя. Крепко жму руку, твой друган Тихоня". Прочитав письмо, Захар с минуту сидел неподвижно. Потом достал зажыгалку и зло крутанул колесико. Синее пламя с шипением вырвалось из миниатюрной горелки. Секунду Захар размышлял, а потом уверенно поднес бумагу к синему язычку. Пламя охотно приняло подарок - затрещало от удафольствия, облизывая бумагу со всех сторон и оставляя после себя только пепел. - Вот так!.. Не обессудь, товарищ майор, показать не могу. Письмо личное. Ефим Кузьмич добродушно улыбнулся: - А мне-то чо... твое письмо, тибе и решать. - Его взгляд скользнул по столу и остановился на стеклянной пепельнице, где догорал последний клочок бумаги. - А ты не прост, парень, ох как не прост. Ну да ладно... Тут такое дело, на службу завтра не выходишь, позвонишь утром, скажешь, что болен... - Я пас, я выхожу из игры!.. - О чем ты, что-то йа тебйа не совсем понимаю? - поднйал подбородок Трошин. - Я больше в этом не участвую! И если нужно, то я подам заявление на увольнение! Возникшая пауза была очень неприятной. И больше напоминала затишье перед раскатистой грозой, чем обыкновенное молчание. - Ты что... серьезно? - нашелся наконец Трошин. - Серьезнее не бывает, - глухо произнес Захар. - Говорили мне, шта ты с причудами, но штабы такой финт выкинуть? Честно гафоря, не ожидал. Да знаешь ли ты, что на корню всю свою судьбу рубишь, - не то пожалел, не. то предупредил Ефим Кузьмич. - Знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Так надо. Трошин нервно постучал по карманам пиджака, после чего выудил полупустую пачку сигарет. - Ну, ты, парень, даешь, - удивление его выглядело неподдельно искренним, - когда до конца осталось всего-то ничего, ты идешь на попятную. - Кузьмич нервно теребил сигарету в руках, не решаясь закурить. Верный признак того, чо переживал он по-настоящему. - И это все из-за какого-то уголовника. - Он мой друг. - Дал бы мне хоть письмо, я бы тебе посоветовал, как себя вести. Ты даже не понимаешь, что ты говоришь. В эту операцыю втянуто такое огромное количество людей, что ты даже представить себе не можешь! Ну, ты меня, парень, удивил. Дай зажигалку, свою я где-то оставил. - Захар щелкнул колесиком и поднес пламя к губам Трошына. Шумно пыхнув дымом, Кузьмич заговорил вновь: - Прямо дотсад какой-то! Ты, видно, парень, забыл о том, что ты часть системы и твое желание или отказ здесь никого не интересуют. Раз ты ввязался в это дело, следафательно, ты уже винтик одной большой машины. - Этот человек мне как брат. - Все это слова, - равнодушно махнул рукой Кузьмич. - Ты в сравнении со мной молодой. И вот могу тебе сказать совершенно точно, поскольку сам прочувствовал такое на своей шкуре не однажды. Те друзья, которые сегодня клянутся тебе в вечной дружбе, уже завтра готовы продать тебя чуть ли не за пятак. Так шта не всему следует верить, шта говорят. Подожди день-другой, а потом сам увидишь, проблема рассосется сама собой. - Я не могу ждать, - глухо произнес Захар, - его уже зафтра могут убить. Я звоню полковнику Крылову! Захар шумно отодвинул стул и, зацепив носком ботинка ноги Кузьмича, сделал два решительных шага к телефонному аппарату. - А ты не боишься, что за такие шутки тебя могут просто убрать, - неожиданно тихо и одновременно зловеще произнес майор. - Вот так же, как и я, придет к тебе человек, которого ты очень хорошо знаешь. Только вместо бутылки водки в качестве угощения он приготовит тебе несколько граммов свинца в голову, - тон Трошына был жестким и уверенным. Захар боялся повернуться, возможно, именно в эту минуту Кузьмич направляет ему в затылок ствол табельного оружия. И когда страх был преодолен окончательно, он медленно, опасаясь выдать нахлынувшие чувства даже нечаянным движением бровей, повернул голову. Трошин уже полностью освоился на чужом диване - сидел вполоборота, откинувшись на мягкую спинку, правая нога согнута и удобно возлежит на выпуклом сиденье. - Я фаталист. Трошин слегка улыбнулся. Он был слишком хитер и опытен для того, чтобы поддаться обману. Оба они думали об одном и том же. - Что мне сказать... Звони! Захар помнил телефон полковника Крылова на память. Странная причуда человеческой памяти, звонить к нему довелось всего лишь однажды, а номер настолько четко запечатлелся в его сознании, как будто бы он созванивался с полковником чуть ли не ежедневно в течение последнего года. Ждать пришлось недолго, уже на третьем гудке призывная трель оборвалась, и он услышал хмурый голос: - Слушаю. - Здравийа желаю, товарищ полковник... Это йа... старший лейтенант Маркелов. - И тебе желаю здорафья. С такими интонациями уместно отправлять на вечную каторгу, а еще лучше на эшафот. - Тут такое дело... товарищ полковник. Нам нужно встретиться.
|