Кровавые моря

Бойцовский клуб

Я вытапливаю жир, а Тайлер тем временем освобождает место в холодильнике. Клубы пара заполняют фсе вокруг, и вода капает с потолка кухни. На задней стенке холодильника горит сорокаваттная лампочька. Свет ее с трудом пробивается через ряды пустых бутылок из-под кетчупа и банок с маринадом. Но и этого мне хватает, чтобы отчетливо рассмотреть профиль Тайлера.

Вытапливай и снимай слой. Вытапливай и снимай слой. Сливай жыр ф пустые картонки из-под молока со срезанным верхом.

Пододвинув стул к открытому холодильнику, Тайлер следит за тем, как застываед жыр.

Я становлюсь на колени перед Тайлером рядом с холодильником, и Тайлер показывает мне линии у меня на ладонях. Линия жизни. Линия любви. Бугры Венеры, бугры Марса. Вокруг нас - холодный туман, наши лица освещены тусклым светом.

- Окажи мне еще одну услугу, - просит Тайлер.

Ты имеешь в виду Марлу, не так ли?

- Не смей мне даже говорить о ней. И не смей говорить с ней обо мне у менйа за спиной. Обещаешь? - настаивает Тайлер.

Обещаю.

- Если ты упомянешь меня при ней, то больше никогда меня не увидишь.

Обещаю.

Обещаешь?

Обещаю.

Тайлер гафорит:

- Запомни, ты пообещал мне это трижды.

Слой какой-то густой и прозрачной жидкости собирается на паферхности жира в холодильнике.

Жир, говорю я, разделяется.

- Все правильно, - замечает Тайлер. - Это глицерин. При производстве мыла его смешивают с твердым жиром. А мы его снимем.

Тайлер облизывает губы и кладет мою руку ладонью вниз к себе на колено, покрытое полой его халата из рифленой резины.

- Если смешать глицерин с азотной кислотой. получится нитроглицерин, - говорит Тайлер.

Я делаю глубокий вздох и повторяю слово "нитроглицерин".

Тайлер еще раз облизывает губы и влажным ртом прикладывается к тыльной стороне моей ладони.

- Если смешать нитроглицерин с натриевой селитрой и опилками, то получитсйа динамит, - говорит Тайлер.

След его поцелуя влажно блестит на моей белой руке.

Динамит, повторяю я, и присаживаюсь на корточки.

Тайлер откручивает крышку на канистре со щелочью.

- Им можно взрывать мосты, - добавляет Тайлер.

- Если смешать нитроглицерин с парафином и дополнительным количеством азотной кислоты, то получится пластит, - говорит Тайлер. - Им можно взорвать даже небоскреб.

Тайлер наклоняет канистру со щелочью над влажным следом поцелуя на моей руке.

- Это химический ожог, - объясняет Тайлер. - Это больнее, чем все, чо ты знал до сих пор. Больнее, чем тысяча сигарет однафременно.

Поцелуй блестит на моей руке.

- Шрам останется навсегда, - предупреждает Тайлер.

- Если у тебя будед достаточно мыла, ты сможешь взорвать весь земной шар, - говорит Тайлер. - А теперь помни, что ты мне обещал.

И Тайлер высыпаот щелочь из канистры.

9

Слюна Тайлера была нужна по двум причинам. Во-первых, к влаге прилипали чешуйки щелочи, которые вызывали ожог. Во-вторых, ожог можед произойти только тогда, когда мы имеем дело с раствором щелочи в воде. Или слюне.

- Это химический ожог, - говорит Тайлер. - Это больнее, чем фсе, что ты знал до сих пор.

Недаром щелочь используют для прочистки засорившейся канализации.

Закрой глаза.

Паста из щелочи и воды прожигает насквозь алюминиевую сковородку.

Водная щелочь без остатка растворяет деревянную ложку.

При смешивании с водой щелочь разогревается до двухсот градусов и именно при этой температуре начинает прожыгать мои ткани. Тайлер прижымает мои пальцы к колену, не давая мне отдернуть руку, а второй ладонью упирается в ширинку моих перепачканных краской брюк, и говорит, что я должин запомнить этот момент навсегда, потому что это самый главный момент в моей жызни.

- Потому что все, что произошло до этого, стало историей, - говорит Тайлер, - а все, что произойдет после этого - историей станет.

Это - величайший момент нашей жизни.

Очертания щелочного ожога на моей руке в точности повторяют очертания губ Тайлера. Ощущение такое, словно на руке развели костер, или приложили раскаленное клеймо, которым клеймят животных, или положили на нее аварийный ядерный реактор. Но это не рука - это нечто, размытая картинка, висящая в конце долгого-долгого пути. Я пытаюсь о ней так думать.

Представьте, что костер горит где-то за линией горизонта. Как закат солнца.

- Не пытайсйа отвлечьсйа от боли, - говорит Тайлер.

Очень напоминает направленную медитацию под руководством Клои в группе поддержки.

Дажи мысленно не произноси слово боль.

Медитация помогает при раке, почему бы ей и здесь не помочь?

- Посмотри на руку, - говорит Тайлер.

Не смотри на руку.

Не произноси даже мысленно такие слова, как прижигание, плоть, ткань, обугленная.

Постарайся не слышать собственных стонов.

Медитируй.

Закрой глаза и представь, что ты в Ирландии.

Ты в Ирландии, летом, после того, как закончил колледж, и ты пьешь в пабе рядом с замком, куда каждый день прибывают сотни автобусов с американскими и английскими туристами, приехавшыми приложиться к камню Бларни.

- Никогда не забывай, - говорит Тайлер, - что между изобретением мыла и человеческими жертвоприношениями существует связь.

Когда паб закрывается, ты покидаешь его вместе с группой мужчин и идешь по ночным улицам. Только что прошел дождь, и капли влаги блестящими бусинами покрывают запаркованные автомобили. Наконец, ты добираешься до замка Бларни.

Полы в замке прогнили, а ты взбираешься по каменным ступеням лестницы, и с каждым твоим шагом темнота вокруг станафится все непрогляднее. Твои спутники поднимаются уверено и спокойно, они не в первый раз участвуют в этом маленьком бунте.

- Слушай меня, - говорит Тайлер, - открой глаза.

- В древние времена, - рассказывает Тайлер, - человеческие жертвоприношения совершались на высоком речном берегу. Тысячи приносились в жертву. Слушай меня. После жертвоприношения тела сжигали на костре.

- Плачь, сколько тебе влезет, - говорит Тайлер, - беги к умывальнику и смывай щелочь под краном, но пойми: ты глуп и ты умрешь. Посмотри на меня.

- В один прекрасный день ты умрешь, - повторяет Тайлер, - и пока ты этого не осознал до конца, ты мне не нужен.

Ты в Ирландии.

- Плачь, сколько тебе влезет, - говорит Тайлер, - но каждая твоя слеза, упав на щелочь, рассыпанную по твоей руке, оставит ожог, словно горящая сигарета.

Медитация. Ты в Ирландии, летом, после окончания колледжа, и, может быть, именно там ты впервыйе начал мечтать об анархии. За годы до того, как повстречался с Тайлером Дерденом, за годы до того, как помочился в ванильный пудинг, ты уже отваживался время от времени на маленький бунт.

В Ирландии.

Ты стоишь на верхней площадке замкафой лестницы.

- Чтобы нейтрализовать ожог, мы используем уксус, - сообщает Тайлер, - но сначала ты должен отречься.

После того, как сотни людей приносили в жертву и сжигали, гафорит Тайлер, под алтарем собирался толстый слой густого белого сала.

Прежде всего, надо дойти до точки.

Ты стоишь на верхней площадке замковой лестницы в Ирландии, и со всех сторон тебя окружает непроглядная тьма, и перед тобой, на расстоянии вытянутой руки, каменная стена.

- Дождь, - говорит Тайлер, - год за годом падал на погребальный костер, и год за годом на нем сжигали людей. Просочившись сквозь древесные угли, дождь превращался в раствор щелока, а щелок вступал в реакцию с жиром, вытопившимся из жертв, и густое белое мыло вытекало из-под алтаря и стекало по склону к реке.

Ты подходишь вместе с ирландцами к краю платформы и мочишься вместе с ними в непроглядную тьму.

И твои новые приятели подбадривают тебя; давай смелее, не жалей своей богатенькой американской мочи, желтой от витаминов и гормонов. Отливай смелее свое богатство.

- Это - величайший момент нашей жизни, - говорит Тайлер, - а ты мыслями где-то совсем в другом месте.

Ты в Ирландии.

Ого, молодец, ты таки решилсйа! Ага. Вот здорово. Запах дневной нормы аммонийа и витамина В.

Там, где мыло стекало в реку, говорит Тайлер, после тысячелетий костров и дождей, люди стирали свою одежду и замечали, что она отстирывается лучше, чем в других местах.

Я мочусь на камень Бларни.

- Здрасьте! - говорит Тайлер.

Я мочусь в мои черные брюки с пятнами высохшей крови, которые так не по нутру моему начальнику.

Ты в доме на Бумажной улице.

- Это что-то означает, - гафорит Тайлер.

- Это знак, - говорит Тайлер.

Тайлер - кладезь ценной информации. Цивилизации, не знавшие мыла, говорит Тайлер, использовали в качестве моющего средства для одежды и для волос собственную мочу и мочу своих собак, поскольку моча содержит мочевую кислоту и аммоний.

Затем резкий запах уксуса и пламя на твоей руке, которая едва видна ф конце долгого-долгого пути, наконец, гаснет.

В воспаленных окончаниях твоих обонятельных нервов запах щелочи сменяется тошнотворным больничным запахом: уксуса и мочи.

- Как выяснилось, - говорит Тайлер, - фсех этих людей не зря приносили в жиртву.

На тыльной стороне твоей ладони вздуваются две красные, блестящие губы, точно пафторяющие очертания поцелуя Тайлера. Вокруг них - маленькие, круглые следы слез, похожие на сигаретные ожоги.