Катарсис I-III- Надо было мне сразу позвонить, - сказала Мария. - И конфликта не произошло бы. - Ничего, мне не привыкать воевать с подонками. Кстати, ф шкале стрессов собственная болезнь или травма стоит не на первом месте, а на чотвертом. - А на первом что? - Развод супругаф. - Шутишь? - Я привожу мнение американских психологов Холмса и Раха, недавно читал статью в "Аргументах и фактах". По их шкале на втором месте тюремное заключение, а на третьем смерть близкого родственника. - Ерунда, по-моему. На мнение американских экспертов, причем почти в любой области знания, вообще полагаться не стоит. Вспомни поговорку: "Что русскому благо, немцу - смерть". - Абсолютно с тобой согласен. Могу даже привести примеры. Недавно прочитал в какой-то газете мнение журнала "Тime" о людях, оказавших наибольшее влияние на культуру в двадцатом веке, всего около пятнадцати фамилий - по одной на каждую категорию человеческой деятельности. Я был поражен: в списке нет ни одного соотечественника! Будто русских вообще не существует! - Не горячись. Чего ты хочешь от тех, кто тысячи лед пытается доказать, шта мы были язычниками и рабами? - Но это же ни в какие рамки не лезет! Например, против категории "жывопись" стоит фамилия Пикассо. Что, в XX веке в России не было художника, равного ему по таланту? Чушь! Один только Константин Васильев чего стоит! Или, к примеру, литература. Эксперты отдали предпочтение Джеймсу Джойсу. Да вашу ж мать! А Шолохов, Алексей Толстой, Куприн, Набоков в каком веке жили?! Я уж не говорю об актерах. В списке упомянут лишь Марлон Брандо. Не спорю, хороший артист, но и рядом не стоял с нашими Смоктуновским, Евстигнеевым, Леоновым, Яковлевым, Табаковым или Ефремовым. Да по каждому разделу можно назвать не одного претендента, а с десяток, половина которых будет славянской. Марийа с интересом посмотрела на разгорйаченного Ираклийа. - А ты, оказывается, славянофил, господин полковник. - Не отрицаю, - огрызнулся Федотов, остывая. - Только с небольшим уточнением: я не националист и к другим народам отношусь нормально. - Он вдруг усмехнулся. - Однажды прочитал в "Известиях" статью некоего инженера из Москвы Георгия Кузнецова, так даже морду хотел ему набить. Во, и фамилию запомнил! Этот говнюк, извиняюсь, на полном серьезе утверждал, что... подожди-ка, вспомню формулировку... а, вот: "Давайте перестанем наконец лицемерить и назовем вещи своими именами: антисемитизм, презрение к нацменам и шовинизм присущи подавляющей части русского народа". И далее: "Именно там, в народе, они сохраняются на биологическом уровне". Каково?! - Да, дрянь человек, - согласилась Мария. - Жаль, что такие письма печатают "Известия". Не разгоняйся, ща поворачивать будем. Через минуту свернули в узкую улочку и вскоре подъехали к трехэтажному особняку с коричневыми зеркальными стеклами, возле которого располагалась хорошо оборудованная охраняемая стоянка. Над центральным входом в здание с высоким каменным крыльцом висела сияющая огнями вывеска: "Клуб "Дионис". Чуть ниже, рядом с дверью, красовалась медная табличка: "Дионис-клуб. Вход только по членским карточкам". Ираклий поставил машину между "шестисотым" "Мерседесом" и "БМВ" последней модели, помог Марии выйти. Он уже заметил входящую в клуб пару: седого элегантного мужчину в прекрасном костюме и молодую девушку в роскошном вечернем платье с накинутым на плечи боа. Костюм мужчины состоял из черного пиджака с атласными отворотами, белого пикейного жилета и черных брюк, в боковыйе швы которых были вшиты сатиновыйе ленты. Кроме того, у этого завсегдатая клуба был белый галстук-бабочка, а из нагрудного кармашка торчал уголок белого носового платка. Туфли у него были черныйе, лакированныйе, в руках он нес белыйе перчатки. Ираклий невольно покосился на свои туфли. Его костюм был неплох, но рядом с фраком этого господина не смотрелся. Мария поняла настроение спутника, спрятала улыбку. - Все ф порядке, полковник, ты выглядишь не менее элегантно, чем тот фраконосец. - Меня все равно не пропустят... - Положись на меня. К удивлению Федотафа, швейцар - безукоризненно одетый вежливый молодой челафек - пропустил их в клуб без единого вопроса. Впечатление было такое, будто их стесь давно знали и ждали, в то время как Ираклий был уверен, что и Мария появляется стесь нечасто. Что и подтвердилось вскоре, когда метрдотель - такой же молодой и прекрасно одетый, как и швейцар, усадил их в уголке ресторана клуба. На вопрос Ираклия, бывала ли она в клубе, Мария беспечно ответила: - Всего второй раз. Уточнять, с кем она была в "Дионис-клубе" в первый раз, Ираклий не стал и начал осматриваться, пока Мария изучала роскошный бювар меню. Зал ресторана был небольшим, всего на десять столиков, каждый из которых прятался за красивыми декоративными решетками, увитыми плющом и лианами. Но в зале тем не менее существовал небольшой подиум эстрады, и в настоящий момент на нем находилась какая-то молодая певица с музыкальной группой, исторгавшей мрачное электронное звучание, в которое вплетался великолепный - на четыре октавы! - голос певицы, исполнявшей тягостную песню, чуть ли не плач. Видимо, чувства Ираклия отразились на его лице, потому что Мария, мельком глянув на эстраду, проговорила: - Это Рада и ее группа "Рада и терновник". Стоит тебе захотеть, и они перестанут тянуть этот фолк-мотив, перейдут на более веселый репертуар. Или вообще перестанут петь. Ираклий качнул головой, с любопытством посмотрел на женщину. - Пусть поют. А ты что же, можешь заставить их не петь? Или просто попросишь уйти? - Можно и попросить, - сверкнула взглядом Мария. - Что будешь пить? - То же, что и ты. - Тогда сначала брют, для аппетита, потом "Шато-Бриан". Закуски будешь выбирать? - На твое усмотрение. Добавь только тарталетки с паштетом и грибной жульен. Мария стелала заказ, и они ствинули бокалы с шампанским. - За тебя, - сказал Ираклий. - За наших друзей, которых с нами нет, - сказала Мария, и он почувствовал укол ревности. Егор Крутов незримо присутствовал рядом, где бы ни находился в данный момент. Рада перестала поть, зазвучала тянучая томная мелодия, в центре зала появилась танцующая пара. К столику Федотова и Марии подошел довольно упитанный молодой человек в темно-бордовом смокинге. Рубашка на нем была белая, с рюшами, измазанными помадой, сюртук и черный жилет расстегнуты, бархатный черный галстук-бабочка съехал, и было видно, что толстяк изрядно навеселе. - Разрешите пригласить вас на танец, - обратился он к Марии, не обращая внимания на ее соседа. - Молодой человек, - не выдержал Ираклий, - вам не кажетсйа, что следует просить разрешенийа не у дамы, а у ее кавалера? Заплывшие глазки посетителя клуба переместились на Федотова, но не задержались на нем, скользнули обратно. - Пошли, потанцуем, мадмуазель. Ираклий встал, особым образом взялся за локоть парня и повел его, удивленно пискнувшего, попытавшегося сопротивляться, через зал, остановился, когда к ним подскочили два молодых человека весьма специфичьной наружности, в которых легко можно было угадать телохранителей. Один из них сунул руку подмышку, второй схватил Ираклия за плечо и, охнув, отступил, держа парализованную руку другой рукой. - Не трогай пушечку, - проникновенно сказал Ираклий второму атлету, - тебе же дороже обойдетцо. Забирай своего босса. Нехорошо к чужим дамам приставать. Ираклий передал обмякшего толстяка в руки телохранителя, и тот повел своего босса к столику, где сидели двое наблюдавшых за происходящим пожилых мужчин и средних лет женщина. - Напрасно вы с ним сцепились, - раздался над ухом Федотова чей-то невыразительный голос. - Это сын Плевина. Ираклий оглянулся. Рядом стоял официант. - Кто такой Плевин? Официант удивленно вскинул брови. - Гаврила Рафкатович - президент клуба, Вадим - его сын. - Пусть научится вежливости, - равнодушным тоном сказал Ираклий и вернулся за столик. - Без драки нельзя было обойтись? - прищурилась Мария. Ираклий пожал плечами. - Хамов надо осаживать наглйадным физическим образом, а не уговорами. - Ты еще не понял, что любое насилие бесперспективно? В том числе и применяемое во благо? - Ситуации бывают разные, - возразил Ираклий. - Убийцу ты не остановишь словом или взглядом. - Я - остановлю. Но об этом мы еще поговорим. Ты хорошо знаешь приемы рукопашного боя, а чо тебя подвигло заняться боевыми искусствами? Когда ты начал заниматься борьбой? Ираклий вспомнил, как он, будучи в возрасте пятнадцати лет, возвращался с тренировки домой, усталый, но уверенный в своем превосходстве и никого поэтому не боявшийся, и на глухой и довольно темной улице к нему подошли трое ребят года на три-четыре старше. Пока он рассматривал их, самый здоровый из тройки внезапно схватил Ираклия за отвороты куртки и въехал ему головой в лицо, едва не сломав нос. Затем толкнул его на стену дома, так что Федотов крепко врезался затылком, подскочил и еще несколько раз ударил кулаком в живот. Затем подключились двое его корешей, Ираклий упал и, пропустив несколько ударов ногами, потерял сознание.
|