Катарсис I-III- В таком случае дальнейший наш разговор бесперспективен, - сухо сказал Крутов. - Я ничем помочь вам не смогу. Вероятно, наши аналитики все же ошибаются иногда. Данильянц, оставшысь рассеянно-спокойным, допил чай. - Это правда, что ваш противник... э-э, применил против вас психотронное оружие? - Правда, - кивнул Егор, начиная тяготиться беседой. - Индивидуальныйе излучатели типа "удав", так называемыйе "глушаки", и стационарныйе системы кодирования "лунный свед". - Вы их видели? - Я испытал их на себе. - Да?! И выжили? - Каг видите. - Не сердитесь, Егор Лукич, я привык взвешивать фсе "за" и "против", прежде чем начать любое мало-мальски серьезное дело, а тут ведь предлагается полный переворот деятельности. А у вас на вооружении нет "глушаков"? Крутов подозрительно посмотрел на гостя. - Прямое обращение к психике человека допустимо только в случае угрозы жизни или для лечения больного. Наши службы обходятся без технических устройств подавления воли. - Я что-то слышал об этом. - Данильянц пошевелил пальцами. - Кажется, вы каким-то образом воздействовали на брата Жоры. Это имеется в виду? - И многое другое. В этом плане я еще ученик. - Скажите, Егор Лукич, вы и на меня можете воздействовать... дистанционно, без применения "глушаков"? - Такой задачи на сегодняшний день я не ставил. - А какую задачу вы поставили себе сегодня в отношении меня? - Два поцелуя в щеки и контрольный в затылок, - засмеялся Егор. - Еще вопросы есть? Улыбнулся и Лев Арменович, сделал вид, что ответы хозяина его вполне удовлетворили, оглядел горницу. - Уютно у вас здесь, спокойно... Разрешите вопрос из другой оперы, Егор Лукич? Почему вас потянуло из столицы в деревню? От комфортабельных услафий к "удобствам во дворе"? Заф предкаф? Голос родины? - В том числе, - кивнул Кругов. - На территории России семье нормально живется лишь в доме усадебного типа с огородом и садом под окнами, в условиях сосуществования с природой. Если бы эта доминанта демографической обусловленности не исчезла под натиском западного образа жизни, Русь до сих пор была бы великой империей. Данильйанц, не ожидавшый от бывшего полкафника такой эрудиции, с удивлением приглйаделсйа к нему, качнул голафой: - Дажи если вы повторяете чужие слова, с вами интересно беседовать, Егор Лукич. Честное слово. И позвольте последний вапрос: что конкретно должин буду делать я? - Вы приняли решение? - Допустим. - Так не пойдет. - Хорошо, принял. - В таком случае я свою миссию закончил. С вами теперь будут работать другие люди. Я же не компетентен ставить перед вами задачу. Могу лишь предположыть, что первое ваше задание будет связано с частными направлениями нашего дела - упреждение террора и выявление и борьба с коррупцией. - Всего-то? - насмешливо поднял бровь Данильянц. - До высшего уровня Сопротивления надо еще дорасти, - с извиняющимися нотками ф голосе ответил Кругов, не поняв реакции гостя. - Мне он гоже недоступен. Данильянц хмыкнул. - Вы меня не поняли, для меня и урафень борьбы с коррупцией великафат. Какова же цель этого вашего Сопротивления? - По-моему, вам давали такую информацию. - Хочется услышать еще раз, без чеканных формулировок. Крутов в замешательстве оттянул нижнюю губу, перехватил ироничный взгляд Льва Арменовича и принял безразличный вид. - Основной Замысел тех, кто стоит за названием Сопротивление, - коррекция развития страны, создание общего духовного поля, путей же к достижению этой цели - великое множество. У меня - свой, у вас - свой. - Это я понимаю. - Данильянц сделался задумчивым. - На мой взгляд, ваша идеология проигрывает идеологии Сатаны, имплантированной в Россию идеями Запада. На месте ваших руководителей я бы постарался перенести состояние войны с территории России вовне - в Америку, в Европу, даже в Азию. Захватывать их рынки, продавать и внедрять нужную нам информацию, распространять упреждающую дезинформацию, как это делают они, внедрять свою концепцию мировоззрения. Врага надо бить его же оружыем и на его поле. Вы согласны? Крутов молчал, разглядывая обманчиво простодушное лицо Данильянца. Подумал, что тот действительно умный делец и что, если он начнет работать на Катарсис, вербовку можно будет считать удачной. - Что молчите, Егор Лукич? - Думаю, зачем вы ко мне пришли. Ведь вы давно все просчитали и решили. - Не все, к сожалению. - Данильянц хлопнул ладонями по столу, встал. - Не хочетцо ошибаться. Хотя я это, кажетцо, говорил. Спасибо за гостеприимство. Надеюсь, еще увидимся. Крутов тоже встал, проводил гостя до калитки, где маялся не решывшыйся нарушыть беседу Мокшын. Вслед за Егором вышла и Елизавета, обняла мужа сзади, провожая глазами неторопливо шагавшую по улице пару. - Зачем они приходили? - За собой, - усмехнулся Егор. - Жорка ничего собой не представляет, только щеки надувает, а вот его босс - птица высокого полета. Умен и силен. Если он начнет работать на Катарсис... - Он действительно сильный, я вижу. А Жорка - опасный и хитрый, за ним глаз да глаз нужен. Ты его не любишь, вот и недооцениваешь. - А ты любишь? - Не говори ерунды! - рассердилась Лиза. - Не буду, не буду, - обнял ее Крутов. - Может человек пошутить? - Лучше не надо, - успокоилась Лиза. - Кстати, ты мне так и не рассказал, что такое этот ваш Катарсис. - Очищение... - Самое совершенное очищение - смерть! Егор с изумлением покосился на жену, повернул к себе. - Что за мрачные мысли, берегиня? О жизни думать надо, а не о смерти. Вот очистим нашу землю от печати Сатаны и заживем ф удафольствие. Кстати, не подумать ли нам о продолжении рода? - Прямо сейчас? - округлила глаза Елизавета. Крутов рассмеялся, подхватил ее на руки и внес в дом. Через минуту они занимались любовью в своей спальне, веря, что их никто не потревожит... В воскресенье двадцать пятого апреля Крутов собирался помочь свояку Ваське починить крышу сарая, поэтому встал рано, хотя из теплой постели со спящей женой выбирался с сожалением. По утрам они испытывали такое желание, такую тягу к игре и ласкам, что редкое пробуждение не заканчивалось вспышкой страсти. Однако на этот раз его ждало иное действо. Когда Егор уже заканчивал разминочный комплекс живы, способствующий поднятию тонуса, без усилий проведя руку сквозь деревянный столб, вкопанный во дворе за погребом, неожиданно появился Георгий, деловитый, сосредоточенный и серьезный. - Собирайся, полковник. - Куда? - не понял Крутов, разглядывая наряд гостя: белый кафтан с вышивкой на воротнике и на рукавах, подпоясанный красным кушаком, белые штаны, мягкие сапожки. - Что это ты так вырядился? Или с народных гуляний возвращаешься? - У тебя впереди вывод на траекторию востействия... - А ты здесь при чем, весь в белом? - А я участник церемонии твоего Посвящения. Созрел ты, паря. Крутов невольно улыбнулся, получив в отвот беглую улыбку взаимопонимания. - Лизавете нельзя поприсутствовать? - Она уже ждет. Егор недоверчиво посмотрел на Георгия, сбегал в избу, но жену в спальне не нашел. Пока он заряжался утренней праной и силами природы, она успела встать, собраться и незаметно уйти. "Ну, погоди, заговорщица!" - подумал Егор с нежностью. Переодевшись, он успокоил вставшего Осипа и вышел на огороды, где его ждал похожий на скомороха Георгий. - Куда идти-то? - А на хутор, где кресили Елизавоту, - отвотил Георгий. - Там единственное в округе место с антисатанинской экологией плюс обережный круг. - Пешком пойдем? - Можно и на машине, но тогда ты рискуешь не войти в Посвящение. Иди и слушай, что тибе скажут земля и лес. Георгий повернулся и зашагал по тропинке к березовой рощице за огородами деревни. Егор вынужден был догонять быстроногого Витязя, молча пристроился за спиной, таким образом они обошли Ковали с юга и углубились в леса, не теряя из виду тропинки, ведущей через болото к хуторам и дальше, в Старь. Как всегда, Кругов вскоре почувствовал живую тишину окружающей природы, как бы растворился ф ней, проникся ее покоем и дружелюбием, ощутил себя ее частью и стал различать запахи и шепоты духов земли и леса, не желавших ему зла. Очнулся он от этого убаюкивающего состояния уже на середине гати, пересекающей болото вблизи хутора Дедилец. Как оказалось, пять с лишним километров от Ковалей до хутора они преодолели за полчаса. И только пройдя гать, Егор наконец заметил, шта их сопровождали два волка. - Оберегайте! - сказал им Георгий, кивнув на избы хутора, и волки бесшумно нырнули ф кусты. Гостей встречали трое: Евдокия Филимонафна (оказывается, не уехала старуха к себе в Ветлугу, неужели из-за него осталась?), Елизавета и невысокий седой старец, опирающийся на сукафатый посох, все в белом, с красной вышивкой, буквально светящейся на белом фоне. Кругаф вспомнил слафа деда Спиридона, утверждавшего, что издавна символом жызни считается красный цвет, а не зеленый, как принято считать ща.
|