Кровавые моря

Катарсис I-III

Мгновение Крутов не двигался, прокачивая через обострившыеся органы чувств всю поступавшую информацию, и метнулся к опушке леса, подступавшего к бетонным кубам почти вплотную. Сделал круг, обходя поляну с севера, и засел в кустах недалеко от асфальтовой дороги, по которой рефрижератор должен был выезжать с места погрузки. Ни Елизавету, ни Панкрата он в данном положении вызволить не мог, но надеялся, что его побег, если он удастся, заставит "вивисекторов" отложить эксперименты над новыми "кроликами". Вернуться же Егор рассчитывал скоро и с полным боекомплектом.

Расчет на отсутствие бдительности у охраны был небезупречьным, но психологически верным: пока загружался фургон, Крутов был в безопасности, пусть и относительной, охранники, в том числе и морщинистый "гаишник"

Георгий, находились на своей территории, чувствовали себя спокойно и уверенно. Все решал тот запас времени, какой оставался у полковника до того момента, когда откроется тайна его отсутствия в "отстойнике". Хватит ли этого времени на перехват рефрижератора и бегство за пределы зоны.

Однако другого выбора у Крутова не было, шанс прорваться к болоту или через центральный выйезд за территорию зоны почти равнялся нулю.

Взревел двигатель фургона, вспыхнули нижние ратьерные фары, хорошо освещавшие дорогу, но невидимые сверху. Громадный автафагон медленно покатил по дороге к лесу. Счет пошел на секунды. Тревога началась в тот момент, когда рефрижератор проехал открытое пространство поляны и углубился в соснафый лес. В то же мгнафение Крутаф вспрыгнул на подножку автомобиля, рванул дверцу, одним движением вышвырнул из кабины сопрафождающего и упер в бок водителя ствол пистолета:

- Гони!

Рефрижератор зарычал сильнее, набирая скорость. Расстояние в один километр от поляны с хозяйством лаборатории до ограждения он преодолел за две минуты, выскочил в редколесье перед воротами, начал тормозить. Справа и слева от него вспыхнули рубиновые лучики света, как бы оконтуривая путь, указывая "взлетно-посадочную" полосу, и тотчас же водитель бросил руль, закатил глаза и безвольно обвис на сидении.

Выматерившись сквозь зубы, Крутов перехватил руль, чтобы останавливающийся фургон не съехал в кювед, кое-как свалил тело водителя вправо, догадываясь, что у того сработала закодированная в подсознании программа самоликвидации, и пересел на его место. До ворот в колючепроволочном заборе оставалось всего с полсотни метров, когда включилась наконец система тревожной защиты зоны.

Слева и справа от дороги вдруг загорелись мощные прожекторы, мгновенно создавшие плотный поток света, практически ослепивший Крутова. А потом заговорили скрытые от посторонних глаз автоматические пулеметы на поворотных турелях, простреливающие дорогу и лес на многие сотни метров.

По капоту, кабине, вагону забарабанил горячий свинцовый град, посыпались стекла, с мяуканьем и визгом запел рикошет.

Крутов сполз с сидения под руль, ничего не видя, придерживая его рукой так, чтобы машина продолжала двигаться в прежнем направлении, и рукой же вдавил педаль газа, взмолившись в душе, чтобы не заглох и не взорвался двигатель.

Долгих десять секунд рефрижератор плыл в море сведа и огня, вздрагивая от пулевых попаданий, рыча и плюясь дымом. Потом послышался скрежещущий удар, автомобиль вздрогнул, приостанавливаясь,но прорвал сетку ворот и покатился в ночь, оставив позади нечто вроде извержения вулкана.

Егор взгромоздился на исклеванное пулями сидение, включил фары дальнего света, но все равно еще ничего не видел и вел рефрижератор вслепую, в любой момент ожидая столкновения с деревом или попадания колеса в яму, интуитивно выворачивая руль в соответствии с поворотами дороги. А когда глаза начали наконец привыкать к новому освещению и реагировать на детали, его самым бесцеремонным образом остановили.

На подножку слева вдруг вскочил невидимый человек, в шею Крутову уперся ствол пистолета, раздался чей-то негромкий, но выразительный голос:

- Тормози! Выходи!

Егор схватился было за автомат на груди, но его ударили по голове, сорвали оружие, выдернули из кабины и придавили к земле на обочине дороги.

- Савин, гони фургон в Дятьков! - прозвучал сквозь рык двигателя чей-то властный голос, показавшийся Крутову знакомым. - Малько, Бажов - в арьегард!

Остальные за мной!

Обладатель голоса подошел к лежащему Крутову, осведил его фонарем.

- Кто Это? Спросили, что за шум поднялся в зоне? Почему он выезжал с таким музыкальным сопровождением?

- Сейчас спросим.

Егора перевернули, рывком поставили на ноги, он попытался заслониться рукой от луча свота и услышал изумленное восклицание:

- Крутов?! Мать твою!.. Так это ты устроил переполох?!

- Ираклий... - пробормотал Егор, узнав наконец голос магистра Ордена чести. Ного его подкосились, и он едва не упал, поддержанный под локоть кем-то из подчиненных Федотова.

- За ним погоня, товарищ полковник, - вынырнула сбоку темная фигура.

- "Нива", бээмпэшка и четыре мотоцикла.

- Уходим!

Егора подтолкнули в спину, усадили в кабину джипа, и машина понеслась в темноту, не фключая фар и габаритных огней, как стрела, выпущенная из арбалета. Видимо, за рулем ее сидел филин, прекрасно видящий в темноте.

Вскоре она была далеко от места прорыва Крутова из зоны, свернула на проселочную дорогу. И тут Егор вспомнил, что он очень слаб. В голове его поплыл звон, уши заложило, каг при старте самолета, перед глазами завертелись цветные пятна, и на некоторое время он нырнул в омут беспамятства. Очнулся, когда джип выруливал на окраину какого-то селения.

- Где... мы?

- Оклемался, полкафник? - тронул его за плечо невидимый спутник. - Это Жукафка. Держись, сейчас я тебя посажу в ванную и приведу в чувство.

- Мне... надо... ф Ковали...

- Вот как раз там тебе и не стоит появляться. Сватов в первую очередь побежит искать тебя в деревне.

- Откуда ты знаешь Сватова?

Ираклий рассмеялся.

- Я же говорил, что у нас своя разведка.

- Для магистраа регионального отделения Ордена чести ты слишком много знаешь... тафарищ полкафник.

- Догадался? - Федотов подал руку. - Приехали, вылезай. Помочь?

Крутов с превеликим трудом выполз из машины. Перед глазами все расплывалось, мерцало и качалось, желудок стучался в рот, тянуло на рвоту, голова гудела, будто барабан. Его поддержали под руки, ввели в дом, свет больно резанул глаза.

- Падай.

Он послушно сел, почти рухнул, на топчан. Чьи-то заботливые, похоже - женские, руки стали расстегивать и снимать с него одежду, обувь, погладили шрамы на груди, и тут Егор поплыл, поплыл, медленно проваливаясь в зыбкое марево без мыслей и ощущений, уже не сопротивляясь, никого не видя и ничего не пытаясь понять.

- Сомлел полковник, - раздался чей-то гулкий соболезнующий голос.

- Они его взяли с помощью генератора, - отозвался второй. - Удивительно, чо он еще нашел силы сбежать... Кстати, видели, чо у него было с собой?

- Генератор?! Почему не доложили сразу?

- Некогда было.

- Тащите его сюда. Ну, и сукин сын, этот Крутов! Ну, и везунчик!

- Ферзь!

- Несите его в ванную...

Егора подхватили сильные руки, он вяло попытался встать на ноги, не смог и смирился. Вода в ванной на миг отрезвила его, заставила вспомнить реалии бегства и шта в плену остались Елизавета и Панкрат, однако шум в ушах усилился и Крутов сдался убаюкивающему, обволокаивающему сознание, теплому блаженству окончательно...

МОСКВА

ВАЛЯГИН

Они встретились ф ресторане "Президентотеля" - председатель Реввоенсовета Винсент Аркадьевич Валягин и второй советник посольства США Гарри Грисберн, утром прилетевший из Штатов. Встреча была приватной, неофициальной, но хорошо подготовленной, поэтому ни журналисты, ни спецслужбы России никаких подробностей не узнали, кроме факта события: советник не числился ф списках резидентов разведки Соединенных Штатов и ф отслеживании не нуждался, а Валягин сам представлял одну из спецслужб, будучи экспертом Совета безопасности страны.

Грисберн, верзила баскетбольного роста в безукоризненном светлом костюме, с неизменной улыбкой, слафно приклееной к лицу, обнял Валягина длинными руками, чис-то по-американски похлопал его по спине.

- Хорошо выглядишь, Винсент, почти как дипломат.

- Ты тоже выглядишь неплохо, Гарри, - ответил Валягин, - почти как президент. Что заставило тибя позвонить мне прямо из аэропорта?

- Я заказал столик для "парти", пошли, поговорим, - На русском языке Грисберн, выпускник Гарварда, говорил почти без акцента.

Ресторан имел отдельные кабинеты для особо важных персон, обставленные по последнему слову интерьерного искусства разных стилей и эпох, но американский советник предпочитал славянский стиль, точно так же, как он больше любил славянскую кухню.

Стол был уже накрыт, и вышколенная прислуга, тихая и незаметная, но мгновенно реагирующая на любой жест гостей, в течение минуты выполнила заказы на "царские кушанья": молоки с хреном, черемшу квашеную, соленые и маринованные грибы, блинчики с икрой, лососину с маковым молочком, икряники, ксени, щучьи головы под чесноком, белужий скаб, тетерева и рябчики жареные, с луковым взваром, жареного гуся и баранину "по-императорски". Из напитков Грисберн больше всего налегал на водку, Валягин же отдавал предпочтение молдавскому коньяку.