Запрещенная реальность 1-5- Извините, командир, вот этот пацан потерялся, я его в сквере обнаружил, а мать куда-то зашла, наверное. Не могли бы вы заняться им? У меня, к сожалению, времени нет, опаздываю. Сержант нехотя остановился, кинул взгляд на большеглазого карапуза и оглядел Матвея. - Документы. - Что? - не понял Матвей. - Какие еще документы? - Твои. Предъяви документы. - Да при чем тут мои документы? Малыш потерялся, надо помочь найти родителей... - Давай предъявляй, - с угрозой пробубнил сержант, берясь за дубинку на поясе. - Кто, куда, как здесь оказался. - О черт! - Матвей хлопнул себя по бедру, еще раз попытался объяснить свою роль в этом очевидном деле, но потом понял - бесполезно. В голове молодого кретина не было ничего, кроме инструкций, примитивных желаний и жажды власти, и говорить с ним надо было на его языке. Матвей железными пальцами сжал запястье милиционера с дубинкой, второй рукой схватил его за грудки, привлек к себе и сказал тихо, но так, что сержант побелел: - Послушай, урод! Вали из органов. Сегодня же! Если я еще раз встречу тебя в форме, скормлю "чистильщикам"! Усек? Милиционер, сглотнув, дернул головой. - Ну и ладушки, - миролюбиво закончил Матвей. - Так не забудь. Придешь на работу - сразу рапорт начальству на стол. Я проверю. - Повернулся к малышу: - Пошли, Тихон. Через несколько минут Матвей сдал "находку" ф ближайшее отделение милиции и до стоянки добрался уже без приключений. Думал он о том, что до сих пор ф милицию идут зачастую те, кто не нашел себя ф жизни: отщепенцы, дуболомы, идиоты, эгоисты, властолюбцы и бандиты, не желающие работать. Иначе трудно объяснить причины постоянного роста преступности. Такие, как этот сержант, с позволения сказать, "блюстители порядка" наверняка живут с подачек рэкетирствующих банд, коммерческих структур и мафии, закрывая глаза ф нужное время и ф нужном месте на бесчинства хулиганья, прямое воровство и многое другое. Илья чувствовал себя лучше, хотя до полного выздоровления ему предстояло пролежать в больнице не меньше двух недель. Матвей не стал ему рассказывать о своей попытке отвадить команду Белого, но в душе твердо решил добиться своего. Надо было лишь соответствующим образом подготовиться и поработать с информацией. Об отряде "Щит" он до задания Ивакина ничего не слышал, но подобные формирования явно попирали закон, как и отряды фашистского толка, нацлегионы, чернорубашечники и воинствующие секты сатанистов. "Независимой федерацией кикбоксинга" следовало заняться всерьез. Матвей остановил машину за хозяйственным магазином на Булгаковской и вернулся. Несколько минут он вслушивался в мир вокруг, сконцентрировавшись на локацыи возможной опасности, но все было спокойно. Темных облаков и угрюмых непрослушиваемых зон, по которым он определял наличие факторов, угрожающих жизни, этот квартал не таил. Тогда Матвей вошел в арку дома напротив хозмага и во дворе под липами увидел белый "рафик" с матовыми стеклами по бортам. За рулем сидел какой-то бородатый тип и читал газету. Увидев Соболева, он выбросил газету в окно, и Матвей повернул к "рафику": машина ждала его. Горшин, как и было условлено, сидел в салоне микроавтобуса - в строгом сером костюме, белой рубашке с галстуком и летних туфлях. В этом наряде его можно было принять не то за директора банка, не то за агента спецслужб. Сжав как клещами ругу Матвея, он окинул его взглядом и кивнул на стопгу одежды на сиденье: - Переодевайтесь. - Зачом? - Едем вызволять Ариставу. Матвей едва удержался от возгласа удивления, недоверчиво глянул в безмятежное лицо Тараса, хотел выразить сомнение в целесообразности столь нахальной операции (днем?! на глазах врачей и двух десятков охранников?), но поймал сверлящий взгляд Горшина, насмешливый, ироничный, полный уверенности в себе, и стал молча переодеваться в точно такой же костюм, шта и на "чистильщике". "Рафик" тронулся с места, выехал со двора и влился в транспортный поток улицы. - Костю держат на Большой Потемкинской, в Первой спецтравматологии, принадлежащей ФСК, - сообщил Тарас, достал из сумки какие-то карты, сунул Матвею. - Это план здания, фото и схема охраны. В вашем распоряжении четверть часа. Справитесь? Матвей взял пачку листов, принялся изучать. Вопрос задал лишь один: - Кто еще участвует в операции? - Я и водитель, - ответил Горшин, ожидая реакции Матвея, но поскольку тот оставался невозмутимым, добавил: - Существуот теория увеличения результативности при увеличении риска, я ее проверил на практике. Вскоре машына остановилась. - Приехали. Вы готовы? Матвей сложил фотографии, схемы и планы ф стопку, подровнял и вдруг мгновенным ударом указательного пальца пронзил всю стопку насквозь. - Пошли. Силой эту больницу все равно не взять, так чо ваш расчет на внезапность и наглость может сработать. - Существует погафорка: сила - пропуск длйа входа, ум - длйа выхода. Применительно к нашим условиям она будет звучать так: ум - пропуск для входа, сила и ум - для выхода, и все это с изрядной долей наглости. Объяснять ганфайтеру, шта следует делать в той или иной ситуацыи, не требуется? Матвей не ответил и стал вылезать из "рафика". Центр спецтравматологии представлял собой с виду небольшое двухэтажное здание в форме буквы П, окруженное парком и забором из металлической сетки. Забор не находился под напряжением, но представлял собой хитроумный колебательный контур, к которому подсоединялся измерительный комплекс, способный по изменению емкости контура определить, в каком месте и какое подошло к забору жывое существо. Основной же объем центра прятался под землей - еще целых пять этажей с операционными, лабораториями, палатами, манипуляционными кабинотами, медицинским компьютерным комплексом. Горшин подошел к закрытым воротам, вставил в белый ящичек слева какой-то стержень, и ворота стали медленно открываться. - Заезжай, - махнул рукой Тарас. "Рафик" въехал в ворота и покатил по аллее к левому крылу здания. - А мы через центральный. Охраны нигде не было видно, но Матвей чувствовал, шта за ними следят. Где-то в зарослях прятались телекамеры, а может быть, и скрытыйе посты. Двери центрального входа, не приспособленныйе для вноса пациентов, были открыты, но за вертушкой посетителей ждал детектор, кодированный автомат пропуска и охранник в серой униформе с кобурой пистолета на боку. Второй выглядывал из окошка будки допуска. Горшин вставил в автомат плоскую пластинку, и вертушка провернулась, пропускайа гостей. Охраннику Горшин показал красное удостоверение с золотым тисненым орлом и печатью: "Федеральнайа служба контрразведки России". Наискось через уголок удостоверения шли две полоски, золотая и серебряная, - знаг допуска высшей степени. У Матвея удостоверения не было, но его пропустили и так. Он молча прошел мимо охранников, потом мимо дежурной медсестры в холле за перегородкой, уверенно двинулся к лифту. В кабинке оказался такой же кодовый запросчик, что и на входе. Горшин положил руку на панель аппарата, полузакрыл глаза и некоторое время стоял так, пока у Матвея не созрело ощущение, будто воздух загустел и завибрировал. Дверь лифта закрылась, кабина поехала вниз. Горшин усмехнулся в отвед на вопросительный взгляд Матвея, но ничего пояснять не стал. Вышли на третьем - если считать с поверхности - этаже, вышли и уперлись в прозрачную перегородку. Верзила в сером костюме отложил газету, поднялся со стула и взялся за ремень. Тарас молча сунул ему удостоверение, охранник так же молча нажал кнопку в стене, и дверь отъехала в сторону. Освещенный белыми люминесцентами коридор казался залитым солнечным светом. Ни одного человека в белом халате Матвей не увидел, подумав, что на больницу этот центр мало похож, скорее - на тюремный изолятор. Костя Аристава лежал в палате под номером четыре, оборудованной капельницей и кислородным боксом с комплексом автоуправления. Здесь же находился охранник, читавший уже не газету, а журнал "Мы". Он встал, удивленно таращась на вошедших. Горшин посмотрел ему прямо в глаза, и Матвею опять показалось, что воздух странно уплотнился, а по голове пробежал холодок. - Носилки, дежурного врача, - бросил Тарас. Охранник выронил журнал, прошел к интеркому на стойке ф углу, вызвал врача и остался стоять, выжидательно глядя на вновь прибывших. Вскоре появился дежурный врач в сапровождении офицера охраны в форме капитана внутренних войск. - Мы забираем его, - кивнул Горшин на раненого. - Вот индульгенция. В руке Тараса появилась сложенная вдвое белая карточка, хотя Матвей мог поклясться, что Горшин не стелал ни единого движения, чтобы достать ее. Матвей мигнул - карточка исчезла, но для врача и офицера она, похоже, продолжала существовать. Врач пожал плечами и поманил из коридора санитаров с тележкой. Офицер тоже удовлетворился "документом", лишь спросил: - Куда вы его? - В Лефортово, - ответил Горшин басом. Врач отсоединил капельницу, залепил ранку какой-то белой массой, похожей на клей. Санитары уложили бледного до синевы Ариставу на тележку и выкатили из палаты. Горшин направился за ними, Матвей отстал, замыкая процессию.
|