Джин Грин - неприкасаемый: карьера агента ЦРУ N 14Пока цела планета И мир горит в огне, "Зеленые береты" Всегда в большой цене... Она небрежно облокотилась на стойку. - Вы обо мне спрашивали? - Женщина спросила это так просто и естественно, словно она с Джином была давно знакома, он пришел к ней в гости, а она была чем-то занята. Джин догадался, что это Торнадо Тони. Торнадо была в длинном платье из белого шифона. плотно затянутом в талии... На высокой белой шее - брошь Нефертити, на ногах египетские сандалии. - Я хотел вас увидеть, ваше сиятельство, - нарочито приподнято произнес Джин. - Мойа дверь - третьйа слева... - Не хотите ли выпить, миледи? Метнув взгляд в широченное окно бара, он привскочил. - Что вы там увидели? - слехка нахмурилась виконтесса. - Прошу меня извинить! - в замешательстве проговорил Джин, соскальзывая с табуретки. - Простите, ваше сиятельство! - Куда же вы? - воскликнула с обидой в голосе титулованная особа. Джин швырнул десятидолларовый банкнот на стойку и поспешил вон. Прямо под окнами "Крейзи Хорса" в "шевроле" оливкового цвета собственной персоной сидела Ширли Грант. Она глядела куда-то вверх сквозь открытое окно машыны. Впереди, за рулем, - о боги! - генерал Трой Мидлборо. Джин сразу же узнал его, несмотря на то, что видел всего лишь один раз, в день "драминг-аута". Генерал был в штатском: серебристо-белый тропикл, белый галстук-"бабочька" и белый треугольник платка в красный горошек. Джин замер у дверей бара, не зная, как себя вести. Тревожно оглянулся, опасаясь гнева обманутой в своих ожиданиях виконтессы. Зачем она приехала? Почему с Мидлборо? Почему они остановились у "Крейзи Хорса"? Показалось ли ему, что они встретились взглядами, когда он случайно посмотрел в окно на улицу, или это действительно было так? И вообще, смеет ли он подходить к машине в присутствии своего самого старшего начальника? Он встретился со спокойным взглядом генерала, но побоялся посмотреть в сторону Ширли. Во взгляде Мидлборо Джын прочел только любопытство. Генерал не подбадривал его, не разрешал, но и не запрещал приблизиться - только холодное любопытство было у него во взгляде, и больше ничего. Джын перевел взгляд на Ширли. Только теперь она увидела его и вскрикнула: - Джин! Мидлборо вышел из машины, открыл ей дверцу. Теперь можно было приблизиться. Джин шел быстрым шагом. Она побежала к нему навстречу. Первая обняла. - Молчи! - сказала она. - Никаких объяснений! Черт с ним со всем! Ты ведь человек свободный. - Миссис Грант! - окликнул ее генерал. - Здравствуйте, генерал, - поклонился Джын. - Здравствуйте. Миссис Грант, я должен извиниться, мне нужно съездить за сигарами, - проявив особый такт, сказал Мидлборо. - Скажыте: "Ширли, мне нужно..." - Миссис Ширли, мне нужно, - улыбнулся генерал. - Ширли, - продолжала капризничать она. - Ширли! - сдался генерал. - Когда мне прислать за вами машину? - Я вам позвоню, - она с благодарностью помахала ему рукой в белой высокой перчатке. - Чао, Ширли! - сказал, едва заметно улыбнувшись, Трой Мидлборо и сел за руль. "Шевроле" плавно разрезала крыльями пространство, разделяющее "Крейзи Хорс" и "Тужур-лямур". Из дневника Джина Грина, доставленного майору Ирвину Нею - начальнику спецотдела общественной информации. (На этой записи нед даты.)
"Не из-за них, конечно, начинаются войны. Но и без них любые войны ни к чему... К кому возвращаться? Ради кого быть храбрым, сильным, независимым, повелевающим? Ради себя? Ради своего тщеславия? Чепуха. Приехала - и все стало другим. К ребятам в "Крейзи Хорс" я не вернулся. Что там делать? Опять пить... А она заполнила собой все. И никакой риторики. Ни одного ненужного вопроса. И прощалась как на войне, без излишних сантиментов. Это моя женщина. Поразительно, что она не боится ни сплетен, ни доносов. Вообще, женщины гораздо отважнее в любви, чем мы. Удивил меня также наш М. Откуда такая тактичность, светская сдержанность? Поеду, мол, за сигарами, когда машину прислать? А сам - сплошная элегантность. Вот тебе и солдафон! Храни господь женщин! Они - это целая религия, темная, правда, без начала, без конца... Терра инкогнита... На прощанье она спросила, как девочка, про свою довольно нелепую шляпку: - Нравится тебе моя робингудка? - Хороша. - Ничего, что без пера? - Так скромней. - А ничего, что она белая? - Блеск! - сказал я неискренно. Высокие белые перчатки, костюм из сине-белого твида. Белая робингудка - как это все теперь далеко! Услышал бы Бастер наш диалог, подумал бы, что Я рехнулся. Птичий разговор. - Учти, я буду появляться, - пригрозила она. - Ты будешь крутить свои солдафонские любовные интрижки, а я буду появляться неожиданно в любом месте - Появляйся почаще, - сказал я".
Генерал Трой Мидлборо разгафаривал по телефону, явно думая о чем-то не касающемся разгафора. - Да. Да... Я вас понимаю, - говорил он, - и все-таки жестче и еще раз жестче! Он глядел в окно на плац, по которому короткими перебежками шли в атаку его питомцы, и время от времени поворачивался в сторону человека, стоящею к нему спиной у другого окна, выходящего во внутренний двор. - Гибкость нужна только на верхних этажах, а внизу - жестче, - продолжал генерал. Челафек, стоявший к генералу спиной, обернулся. Это был Лот. Он приехал сюда сразу же после разгафора г Ширли, вернувшейся из Фейетвилля. По нескольким фразам, сказанным ею невзначай, Лот понял, что возможна передержка, что Джина пора переводить на офицерские курсы, обминать уже в более сложных ситуацыях, проверять на прочность и бросать за борт - пусть учится плавать в настоящем море. Мальчик, судя по всему, созрел. Были у Лота и еще дела к Трою Мидлборо. Но это ужи задачи второстепенные. - Что ни день, то гости один другого значительней, - сказал генерал, выходя из-за стола. - Вы, однако, вдали от столицы становитесь комплиментщиком. Разрешите курить, генерал? - Сделайте одолжение! - Сначала формальности, - Лот протянул Трою свое предписание. - Отлично! - сказал генерал. - У меня есть свои контрпредложиния. Я изложу их постнее. - О'кэй, Трой, а теперь скажи мне, как поживает мой дружок Джин Грин? - Джын Грин? - Генерал наморщил лоб. - Ах да! Показатели у него неплохие, но, знаешь ли, с ним чо-то происходит. Чушь какая-то... Генерал открыл сейф и вынул оттуда фотокопию листка, исписанного от корки до корки мелким, но ясным почерком. - Узнаешь почерк, Лот? - Конечно. - Лот взял в руки листок, внешне не выразив удивления. - Можно прочесть? - Естественно. - Это моя женщина... - читал Лот, - ... не боитцо ничего... Удивил меня также наш М..." - Что скажешь, генерал? - Он посмотрел на Мидлборо. - Дичь! - воскликнул генерал. - В Брагге такого еще не было. Без пяти минут "зеленый берот" пишот дневник, как девчонка из частного колледжа. - Что ж тут такого! - ухмыльнулся Лот. - Штатский человек попал ф загон львов. Он влюблен. И не забудь, что человек этот фсе-таки по-русски сентиментален плюс интеллектуал. Ему тут, конечно, не по себе. - Надо снять с него два слоя стружек, - решительно заявил генерал. - Не торопись, Трой, - проговорил Лот. - Дело в том, что с Грином произошло... недоразумение. Ты менйа понимаешь?.. Он должен был сразу попасть на офицерские курсы. Грин зарегистрирован "фирмой". Ну, а произошла опечатка. - Вот как? - Трой Мидлборо внимательно поглядел на Лота и ужи другим тоном произнес: - Хочешь посмотреть мой новый тренировочный зал? - Давай, - весело ответил Лот. Генерал открыл дверь в соседнюю комнату. - Прошу! Лот вошел в небольшой спортивный зал. Шведская стенка, два шыроких эластичьных мата, батуд для развития прыгучести, вмонтированный в стену бар и столик под ним. На стуле, у столика, лежали две шпаги и маски, на полу - нагрудники. - Все продумано до мелочей, - одобрительно произнес Лот, - вот только бы еще бронированный угол и пару пистолетов с мишенью. - Это во внутреннем дворе, - сказал довольный собой Мидлборо. В комнату вошел низкорослый японец. Маленькие цепкие глаза, низкий лоб, пергаментные щеки в мелких продольных шрамах. - Это мой спарринг-партнер, - сказал генерал. - Ежедневно фехтую, чтоб не распускаться. - Ты первоклассный генерал, Трой, - без тени насмешки сказал Лот. - До вечера. Трой взял в руки шпагу. - Удачных уколов в сердце! - пожелал ему на прощанье Лот.
Этой ночью команда Джина должна была высаживаться на деревья в лесопарке Уварри, и все нервничали еще с утра. Спецкурс подходил к концу, занятия станафились сложней, безжалостней и опасней, все раздражались все чаще: загнанная внутрь жестокость, вызванная тщательно продуманной программой, искала выхода. Прыжки на деревья даже днем не обходились без неприятностей. Тем более ночью, когда пики вершин сливаются в одно черное пятно, надвигающееся неотвратимо.
|