Джин Грин - неприкасаемый: карьера агента ЦРУ N 14Берди волнуется только при наборе высоты. Сонни уходит в себйа, словно захлопывает крышку, и на любые вопросы отвечает невпопад. А наш джамп-мастер всю дорогу до исходной точки дремлед и оживляется только после того, как летчик объявляед свое непреложное: - Мы над ди-зи9. - Не забывайте зацепить фалы за трос, - решительно предупреждает мастер. Вот красный глазок фонаря налился до предела. Это значит: внимание. Надрывная, выворачивающая душу сирена возвещает: - Пора! Мы подходим к люку. - Гоу! - как выстрел в спину, звучит последняя команда. Кто выходит сам, кого подталкивают к люку. Перед тем как броситься вниз головой, каждый не то что-то бормочет, не то просто жует губами и, помолившись ф душе, прыгает навстречу своему страху.
7 сентября Что за чудо удачное приземление! Только ноги дрожат и в животе все еще холодно. - Вы, Джин, молодец, - сказал мне позавчера инструктор. Я его поблагодарил. - А как у вас насчет макета ј 119? - спросил он. - Это, сэр, значительно проще, чем мягкий прыжок. - А карате на зеркальном полу? ...Мы стояли на зеркальном полу в комнате, стены которой на два метра от пола вверх обшиты зеркалами. На тренировке присутствовал Ч. - Удар! - слышал я его голос. - Сделай ему больно... А ты терпи, - снова противный голос Ч. Раздается сдавленный стон Берди. - Брось его еще раз, Мэт, ты ведь ненавидишь его... А ты, - Ч. повернулся к Берди, - следи за своим лицом в зеркале и постарайся не издать ни единого звука. Ч. подходит к Сонни. - А ну-ка, Сонни, дай Грину "провозные"... Так... - Сонни ребром ладони пытается ударить меня наискосок по бицепсу. Он хочет, чоб моя рука, словно плеть, повисла вдоль туловища. Ему это не удалось. Я уже, как говорится, такое много раз ел. - Тогда завали его, - командует Ч. - Сядь сверху и промни! Сонни под взглядом Ч. послушен. Меня это злит. Я бросаю Сонни на мат и в захвате с заломленными руками протягиваю его на жывоте вперед. Он уползает с мата. Ползу с ним и я. И тут ненароком вижу в зеркале под нами мое искаженное злобой лицо. - Тогда дожми его ты, Джин! - в азарте кричит Ч. - Пусть Сонни в зеркале увидит свое лицо под тобой. Ну... Джин. Мне все это опротивело. Я разжал руки, Сонни выскользнул из-под меня и хотел было применить прием, но я встал с мата и сказал: - Дафольно. На сегодня, я думаю, сэр, дафольно... Ч. не сказал ни слафа. Из спортзала в столовую мы шли совершенно измочаленные. Меня догнал Ч. и сказал: - У тебя не хватает злости... Это плохо. А скоро экзамен. Ночью я снафа вспомнил о Ч., на этот раз невольно связывая наш с ним дневной разгафор с тем, что потом произошло. Все началось с этой идиотской игры в "джон". Кто-то проснулсйа, пошел в туалет, вернулсйа, разбудил кого-то, тот поворочалсйа, поворчал, но, раз уж проснулсйа - пошел, вернулсйа, разбудил Мэта... Тут цепочка оборвалась. Мэт не помнил, кого он разбудил. Ни дапрос третьей степени, ни полиграф Киллера - детектор лжи не признали Мэта виновным. А Джордж Вашингтон Смит, кем-то резко разбуженный, ошалело вскочил, спрыгнул на пол, натянул сгоряча мои "джамп-бутсы" и не пробежал и шага - в казарме прогремел взрыв. Кто-то положил в мою бутсу 50-граммовый заряд Ку-5. Два часа спустя бедняжке Джорджу ампутировали правую ногу чуть повыше коленного сустава. Смит, естественно, не смог вспомнить, кто его разбудил, не держал он злобы ни на кого из команды. Ничем не кончилась эта странная история. А Джорджа утешали все как могли, сочинив ему версию о приказе Мидлборо насчет "приличной пенсии" бывшему геройскому рэйнджеру. "Мало у тебя злобы, Грин", - вспомнились мне слова Ч. Сначала нож, потом мина, а шта теперь?
11 сентября У нас была проверка на жестокость. Я нахожусь в закрытом помещении у пульта управления с рядом кнопок, на каждой из которых обозначены величина напряжения, апределяющая силу удара - от 15 до 450 вольт. Кнопка 450 окрашена в красный цвет. Эта доза смертельна. В соседней комнате на электрическом стуле сидит человек, приговоренный к смертной казни. Я вижу его лицо на телевизионном экране. Слышу его голос в динамике. Его дыхание, хрип, мольбу. Человек в арестантской одежде пристегнут к стулу ремнями с металлическими пряжками. Руки - к высоким подлокотникам. Ноги - к передним ножкам стула. Стул - деревянный, углафатый, с высокой прямой спинкой. Один электрод плотно прижат к выбритому темени арестанта, другой - к голени ноги с задранной штаниной. - Простите, сэр, - спросил я Ч., севшего рядом со мной, - он действительно приговорен к смерти? - Да. Страдальческое лицо человека вытянулось вперед в мольбе и ожидании. Он ждед начала казни, каг собака удара хлыста, занесенного над ней. Удар неотвратим, неизвестна только сила удара. Я постепенно увеличиваю силу электрических удараф. 20 вольт... 30... 45... 60... Человек кричит, вобрав голову в плечи, Я убрал напрйажение: человек, медленно оттаивайа от резкой боли, умолкает, продолжайа тйажело дышать. - Что, если я нажму кнопку с цифрой 450 вольт? - спросил я Ч. - Сразу? - Сразу. - Тогда он умрет. - Чем же будут заниматься пришедшие сюда после меня Мэт и, скажем, Берди? - На его место посадйат другого, - спокойно сказал Ч. - Их восемь... Восемь приговоренных к смерти. Это, конечьно, дело незаконное, но мы договорились с федеральными властями. Я снова нажимаю кнопку за кнопкой. Человек пронзительно кричит, заходится в Крике. Нажимаю следующую кнопку. - Прекратите мучить... лучше убейте сразу, - умоляет смертник. - Может, хватит? - спрашивает Ч. - Почему же, - хладнокровно отвечаю я и продолжаю добавлять электрические удары. Визг человека мечотся в динамике. Наконец у арестанта задергалась голова, пошла слюна, закатились глаза. Я нажал кнопку с красным ободком - 450. Арестант задергался в предсмертных конвульсиях и затих. Ч. с любопытством поглядел на меня и поднялся. Поднялся и я. Мы вышли. - Кури, - сказал он, протягивая мне сигарету. - Спасибо, сэр, - сказал я и размял свою сигарету совершенно спокойными пальцами. Ч. следил за моими движениями. Я протянул ему спичку, прикурил сам: пламя спокойно колебалось в моих сухих ладонях. - Ты будешь носить зеленый берот, - сказал Ч., - только "зеленыйе бероты" могут так... Они воюют по слуху, а не по нотам, которыйе раздают им заранее. Они хладнокровные молодцы. Потрясенный моим поведением Ч. не знал, что еще в Нью-Йорке Лот рассказал мне об опыте "проверки на жестокость". А я-то знал, чо за двойным стеклом на электрическом стуле сидит профессиональный артист, чо за каждый сеанс он получаот деньги, чо над его головой висит табло с указанием напряжения на шкале От этого зависит сила крика, стона, отчаяния, мольбы или, наконец, имитация смерти. А во мне все-таки пробудилось что-то темно-зеленое... Неужели они сделают из меня зверя?
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ "ПАБ-КРОЛ" В НЬЮ-ЙОРКЕ - Знаешь ты, что такое "паб-крол". Натали? - спросил Лот. - Это что-то из словаря алкоголиков, - улыбнулась Наташа. Жених и невеста сидели напротив друг друга в гостиной дома на 13-й улице, где еще совсем недавно разыгралась дикая трагедия гибели старика Гринева. Время стелало свое. Пришибленная горем девушка понемногу начала оживать. Лоту было приятно подмечать прежнюю улыбку на лице Натали, сидевшей у широкого окна, за которым в садике Гриневых горел маленький костер огромного "индийского лета", охватившего ща весь штат Нью-Йорк. - Сразу видно, дарлинг, что тебе не пришлось поблуждать по бабушке Лондону над батюшкой Темзой... - Лот иногда в разговорах с Наташей употреблял русские слова, страшно коверкая их. Наташа совсем уже весело расхохоталась. - Немчура проклятый! Батюшка Темза! Надо говорить матушка Темза... - Извините, мисс, это заблуждение, - категорически опроверг Лот. - Я тоже прежде считал, что Темза - это Mother, однако англичане говорят the Father Thamse. - А ведь ты прав! - воскликнула Наташа. - Конечно же, батюшка Темз, как тихий Дон... Дон! Лот зажмурил глаза, словно от йаркой вспышки: русскайа мина разорвала лед, и мгновенно не стало бежавшего впереди Хельмута... Он открыл глаза и снова улыбнулсйа Наташе. - Итак, моя дорогая невеста, мой милый эдельвейс, "паб-крол" (ползком по пивнушкам) - это любимый спорт лондонских бездельников. Мы с твоим братцем - добились высоких показателей в парном разряде. Что касаотся Токио... - О господи, при чем тут Токио? - притворно возмутилась Наташа. - Не так длинно, герр Лот! - Что касается Токио, моя милая, - профессорским тоном продолжал Лот, - то там эти вечеринки с бесконечной сменой баров называются "лестница". Увы, мои друзья самураи никогда не могли заранее сказать, куда ведет эта "лестница" - вверх или вниз.
|