Джин Грин - неприкасаемый: карьера агента ЦРУ N 1418 См. немецко-русский словарь. (Прим. науч. редактора.). 19 Перевод с английского Г. Поженяна. 20 Джон Фитцджералд Кеннеди. (Прим. переводчиков.). 21 Джин Грин цитирует передовицу из июльского номера журнала "Килл!" ("Убей!") за 1962 год. (Прим. переводчиков.). 22 "Пулл" - блат. (Прим. переводчиков.). 23 Клуб армии и флота. (Тоже.). 24 Джампмастер- инструктор парашютного дела, или "вышибала" (Прим переводчиков). 25 Национальные типичные имена (америк.) типа русских: Иванов, Петров, Садовников.. (Прим. переводчиков.). 26 Прием этот называется "вывод нежелательного гостя из дома". (Прим. науч. редактора.). 27 Чувствуется, что Гривадий Горпожакс знает книгу Ильфа и Петрова "3олотой теленок". (Прим переводчиков.). 28 Слово "кокейжэн" на английском языке имеет два значения: "кавказец" и "белый человек". (Прим. науч. редактора.). 29 Сэм прославился на всю Америку, в один присест слопав яичницу из 144 яиц, 48 пирожков и 200 устриц! (Прим. автора.). 30 Кэролайн - маленькая дочька президента Кеннеди. В определенных кругах США бытовали неуместные шутки относительно влияния Кэролайн на решения президента. (Прим. переводчегов.). 31 Бальдур фон Ширах - вождь "Гитлерюгенда". (Прим. переводчиков.).
Гривадий Горпожакс. Джин Грин - неприкасаемый: карьера агента ЦРУ ј14.
ПЯТЫЙ РАУНД РУССКАЯ ШКОЛА БОКСА Qualis pater talis filius "Каков отец, таков и сын" - латинская пословица)
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ МОЛОДЫЕ ГОСТИ Жаркое лето 1965 года Москва проводила в интенсивной международной дейательности, и любознательнайа московскайа девушка Инга Николаева каждое утро просыпалась в тревоге: куда же рвануть после завтрака, как бы не прошлйапить после обеда и каким бы образом просочитьсйа куда-нибудь вечером? Традиционный международный кинофестиваль... Джина Лоллобриджида, Лиз Тэйлор и Лиз Сазерленд, все трое в одинаковых платьях, шепча проклятья в адрес коварного Диора, разгуливают по Дворцу съездов, Микеланджело Антониони под руку с Сергеем Бондарчуком бродят по Тверскому бульвару, делясь творческими планами... Уже от этого одного начинала задыхаться чрезвычайно любознательная молодая москвичка Инга Николаева. А кроме этого: югославская эстрада, выставка Леже, мемориал братьев Знаменских, теннисный цирк Крамера, джаз Бенни Гудмена, чехословацкая полиграфия, итальянские моды, американское медоборудование, венский балет на льду, венгерское станкостроение все это и многое другое "со страшной силой" интересовало любознательную Ингу, а потому она после весен ней сессии осталась вариться в этом асфальтово-бензинно-ннкотинно-коньячно-лимонадно-парфюмерно-потном котле и даже думать забыла о пляжах, о волнах, о синих горах. И вот мы видим Ингу Николаеву в жаркий июльский полдень, идущую в густой толпе по Манежной площади. Рядом с ней тащится Арсений Горинян, студент-дипломник института кинематографии. Инга делает три деловых четких шажка. Горинян - один обреченный. Глаза Инги блестят огоньками немыслимого любопытства. Горинян воздевает свои армянские очи к небу в немом проклятье. С утра они уже осмотрели выставку Леже (реплики Инги: "Сила, какая сила!"), выставку японских декоративных тканей (реплики Инги: "Фантастика, ну просто фантастика!") и сейчас идут к гостинице "Москва" наблюдать выход кинозвезд (реплики Гориняна: "Зола, лажа, муть"). Гориняна, который собирается в ближайшые годы потрясти челафечество нафым, небывалым кино, особенно возмущает сафершенно обывательский интерес Инги к кинозвездам, к их туалетам, взглядам, слафечкам. Для него кинозвезды лишь материал, глина, пластическая масса. Кроме того, его вообще возмущает образ жизни Инги, ее нестерпимое любопытство и общительность, желание дружить с парнями всей земли. Вот уже две недели, как отец этой ужасной девушки академик Николаев находиncя в какой-то таинственной командирафке, и прекрасная прохладная квартира в Брюсафском переулке пустует, но вместо того чтобы сидеть в этой квартире с каким-нибудь неглупым челафеком, беседафать на отвлеченные философские и морально-этические темы, Инга гоняет все дни по жаре, а к ночи так выматывается, что смотрит на тебя в подъезде сафершенно белыми, пустыми глазами. У входа в гостиницу "Москва" под сморщившимися от жары разноцветными флагами колыхалась густая толпа. Когда Инга и Арсений подошли, в толпе вспыхнули аплодисменты, раздались приветственные возгласы. Инга запрыгала на месте от возбуждения. - Кто вышел? Лола? Лиз Сазерленд? Касаткина? Горинйан посмотрел поверх голов. - Да нет. Это буфетчица с седьмого этажа. - Ах-ах-ах, как остроумно! - язвительно сказала Инга. - Подними-ка меня, товарищ Эйзенштейн. Это Арсений Горинян сделал с удовольствием. - Действительно, буфотчица, - обескураженно пробормотала Инга. - Можешь опустить. Ты слышишь? Опусти меня немедленно. - Вон приближается твоя подруга, - сказал Горинян. - Чем не кинозвезда? Инга обернулась. По тротуару к ним своей чуть танцующей походкой медленно шла ее однокурсница Тоня Покровская короткая юбка покачивалась на стройных бедрах, на лице блуждала смутная улыбка Девушка шла так, словно была одна в этот час в Охот ном ряду. Лишь иногда она быстро исподлобья взглядывала на своего спутника, высокого молодого мужчину в светло-синем лехком костюме, а он-то как раз не отрывал о г нее глаз. - Что это за парень с Тонькой? - удивилась Инга - Ты что, не помнишь? - сказал Горинян. - Не делю назад на пляже в Серебряном бору он клеился сначала к тибе, а потом пришла Тоня, и он переключился Судовой врач, что ли, Марком, кажется, зовут. - Ничего он не переключился, - сердито сказала Инга. - Я сама его переключила. Мало мне будущих киногениев... Тоня подошла к Инге, нежно обняла ее за плечи, поцеловала в щеку и сказала: - Поздравляю тебя, лапочка. - С чем? - округлила глаза Инга - Как это с чем? С днем рождения - О господи! - воскликнула Инга. - Держи меня, Арсений! Вот бестолочь, про собственный день рождения забыла. - Это все любознательность твоя, - ухмыльнулся Арсений. - А ты о чем думал? - напустилась на него Инга. - Тоже мне кавалер! - А я откуда знал! - крикнул Арсений Инга, руки в боки, уставилась на него, он вылупился на нее. Секунду спустя Инга расхохоталась - В самом деле, откуда тебе знать? Ведь мы знакомы три недели. Тоня засмеялась и показала ладошкой на своего спутника, как бы демонстрируя его. - А вот он уже знает мой день рождения. - Не самый удачный день вы выбрали, дарлинг! - оправдывался тот. - Подумать только, двадцать девятого февраля. - Наоборот, - сказала Тоня. - У меня было всего пять дней рождения, значит, мне всего лишь шестой год, а Инге ужи двадцать два. - Терпеть не могу дней рождения! - воскликнула Инга. - Тем не менее зажымать не полагается, - строго сказал Горинян. - Можно мне пригласить вас всех в ресторан? - спросил Рубинчик. - Ведь вы бедные студенты, а я богатый врач-путешественник. Идет, ребята? - Схвачено! - радостно воскликнул будущий Феллини. - Нет, уж извините, - решительно возразила Инга. - В ресторан мы не пойдем. Горючее ваше, квартира и закуска мои. - Схвачено! - еще более радостно закричал будущий Эйзенштейн. В это время в толпе возник шум, аплодисменты, послышались крики "Козаков!", "Табаков!", "Козаков с Табаковым идут", и Инга мгновенно штопором ввинтилась в толпу, а за ней бросилась и Тоня. Парни жи с высоты своего роста спокойно могли наблюдать за прохождением выдающихся артистов. - Мда-а, - протянул Рубинчик, когда артисты скрылись в подземном переходе, - признаться, я разочарован. - В чем же? - спросил Горинян, глянув на него через плечо. Он не очень-то был ему по душе, этот самоуверенный денди, так ловко втершийся в их компанию на пляже. - Да в этих артистах, - сказал Рубинчик. - Не совсем в моем вкусе. - Интеллекта, что ли, маловато на ваш вкус? - с ехидцей спросил Горинян. - Да нет, я не об этом, - сказал Рубинчег. Девушки тем временем отошли в сторонку и присели на барьер, отделяющий тротуар от проезжей части улицы - Инга, тибе он нравится? - спросила Гоня. Оба прелесть, - ответила Инга - Козаков - лапа, а Табаков - само совершенство. - Да я не о них Скажи, по душе тебе мой новый хвост? Она показала глазами на Рубинчика, который уже беспокойно озирался по сторонам, разыскивая ее. Инга внимательно осмотрела Рубинчика. - А что, звучит, - сказала она. - Сколько ему лет? - Двадцать восемь, - ответила Тоня. - Он уже четыре года плавает, видел весь мир.. Инга вдруг расхохоталась. - Тонька, помнишь, как они в Серебряном бору выпендривались, этот Марик и этот... как его... Вася, чо ли... Ну, Снежный Человек? Этот все о море, о загранке, а тот все про горы, про ледники. Ну, я просто умирала... А тебе он нравится, да? Только честно.
|