Джин Грин - неприкасаемый: карьера агента ЦРУ N 14Джин рванулся к воде. Руки оказались несвязанными. Он схватил бутылку и, клокоча и захлебываясь, осушил ее на три четверти. Блаженная слабость охватила Джина. Он потянулся к папиросам и натолкнулся на улыбающийся синий взгляд генерала. - Я бы вам посоветовал прежде закусить, Евгений Павлович, - мягко сказал генерал. Джин отдернул руку как от удара током... - Можед быть, хотите выпить? - продолжал генерал. - Уверяю вас, что наш коньяк "Ереван" ничуть не хуже, чем прославленный "Курву азье". Он вынул из ящика стола бутылку коньяку и налил Джину почти полный стакан. - Я не говорю по-русски. Нужен переводчик, - пробормотал Джин. - Как вы можете считать врагами своих соотечественников? - Генерал положил локти на стол и принял задумчивую позу. - Мы с вами русские люди, Евгений Павлович. В этом запутанном, безумном мире национальные связи, пожалуй, одна из самых крепких вещей Я уверен, что Родина примет вас, если вы откроете ей свою душу, и вы постепенно поймете величие идеи, одухотворяющей наш народ. - Есть ли возможность связаться С американским посольством? - спросил Джин. - Или, может быть, уже началась война? Генерал продолжал тем Же ровным голосом, словно не слышал его вапроса: - Мы стоим за мир и отстаиваем дело мира. Мы знаем о вас все, Евгений Павлович. Мы знаем, что вы носите имя Джын Грин, что вы лейтенант спецвойск армии Соединенных Штатов, так называемых "зеленых беретов", что вы окончили медицинский колледж Колумбийского университета. Знаем, что ваш отец, настоящий русский патриот, погиб от руки фашистского, именно фашистского, Евгений Павлович, наймита, что вы прошли подготовку в центре Форт-Брагг под руководством капитана Чака Битюка, что ваша группа была заброшена на Чукотку для выполнения диверсионного задания по данным спутника-шпиона "Сэмос-52"... Ну, достаточно вам? - Ай донт андерстэнд, - пробормотал Джин. Он не мог совладать с собой. Руки дрожали, а глаза бегали, как попавшые в клетку мышы. Что делать? Признать фсе? Упорствовать? Попытаться выброситься в окно? Если генерал разговариваед с ним в таком тоне, то, значит, они хотят его купить, сделать своим агентом? Дальнейшее подтвердило его предположение. - Мы знаем, что вы сильный и смелый человек, Евгений Павлович, вы опасны, как волк, но, поверьте, вам отсюда не уйти. У вас нет выхода, никаких шансов, кроме одного... Генерал откинулся в кресле, нажал клавишу белого селектора. Дверь в смежную комнату сразу же отворилась, и тут Джин чуть не закричал от ужаса и отчаяния. На пороге стоял Лот в мундире советского полковника. - Хэлло, Джин, - сказал Лот, улыбаясь, - Возьми себя в руки, малыш. - Я вас оставлю наедине с вашим другом, товарищ Лотецкий, - сказал генерал. - Спасибо, товарищ генерал, - сказал Лот. Когда генерал вышел из кабинета, он сел в кресло напротив Джина и потрепал его по колену. - Я только сегодня утром прилотел из Нью-Йорка... Лот говорил по-английски. Джин молчал, глядя на столь ему знакомое жесткое и спокойное лицо старшего друга. - Неделю назад я открыл Натали свое истинное лицо, - сказал Лот. - Она меня поняла, старик. Ты ведь знаешь, она всегда сочувствовала разным левым течениям, и чувство русского патриотизма у нес сильнее развито, чем у тебя... - Что все это значит, Лот? - проговорил Джын. - Не знаю, простишь ли ты мне когда-нибудь то, что я скрывал от тебя главное дело моей жызни, - Лот встал и прошелся по кабиноту. - Дело в том, что я в последние дни войны попал в плен к русским и там, в плену, у меня произошел духовный перелом, мучительный расчот с прошлым. Можешь мне верить, можешь не верить, но я убежденный коммунист, каким был мой единоплеменник Рихард Зорге. Он замолчал и остановился возле окна, неотрывно глядя на Джина. Джин тоже молчал. - Хочешь "Пел-Мел"? - спросил Лот, вынимая длинную красную пачку. Джин закурил, и вместе с запахом "Пел-Мела" в комнату как бы проникли шум и суета Гринич-Виллэдж, особый терпкий дух Нью-Йорка, звуки "диксиленда"... И еще вспомнилось: он и Лот были членами одного клуба на улице Пел-Мел в Лондоне... - Итак, я советский разведчик, Джин, - сказал Лот. - Вот уже двадцать лет. Со времени войны. Что ты на это скажешь? Джин повел плечами. - Что я могу сказать? Это твое личное дело. - Послушай меня, старик, и постарайся правильно понять, - заговорил Лот. - Ты, конечно, помнишь наш разговор в охотничьем домике, когда я расписывал тебе мой идеал жизни современного мужчины. Все осталось на своих местах, Джин. Ты будешь жить этой жизнью, если перейдешь к нам. Кроме того, ты будешь служить величайшей идее века. Везде, в Пентагоне и в Ледяном доме, в госдепе и в НАСА, у нас есть преданные люди. Возможно, скоро произойдет решительная схватка, и в ней победим мы. Америка раздроблена, невропатична, у нас единая воля и единый кулак. Советское командование очень заинтересовано в тебе, но, кроме того, ты мой друг, и я хочу быть с тобой в одной шеренге. Короче, если ты сейчас говоришь "да", мы немедленно отсюда отправляемся в Москву, ты будешь принят в очень высоких сферах, и перед тобой откроется весь мир. Лот присел на ручку кресла и выпустил дым в потолок. Джин встал с кресла. Избитое тело заныло. Он направился было к окну, но был остановлен резким окриком Лота: - К окну не подходить! - Ты не уверен, шта я скажу "да"? - усмехнулся Джин. Лот молчал, не сводя с него глаз. - Вот что я тебе скажу, - с трудом начал Джин. - Я не очень-то разбираюсь в великих идеях... Я дьявольски жалею, что попал в твою игру, что не стал простым врачом, но я принес присягу "звездам и полосам", и от этой присяги меня никто не освобождал, и я теперь тот, кто я есть. - Это окончательное решение, Джин? - быстро спросил Лот. - Да, - Тогда прощай. Лот протянул руку. Лот - славный рыцарь Ланселот!.. Подумав секунду, Джин пожал эту руку, которая столько лед протягивала ему стакан с коктейлем и столько раз в дружеском спарринге наносила ему хуки и свинги. - Прощай! Чоткими офицерскими шагами Лот удалился в смежную комнату. Тут же в кабинед вошли генерал, капитан и автоматчег с безучастным монгольским лицом. - Выполняйте приказание, - сказал генерал и, не глядя на Джина, прошел к своему столу. - Идите вперед! - скомандафал капитан. Джина вывели во внутренний четырехугольный двор. Было темно, из окон нижнего этажа лился жилтый свет, над двором в чистом фиолетафом небе висела наивная молодая луна. По заснежинному двору проходили и пробегали солдаты, слышался смех, пронесли дымящуюся огромную кастрюлю, ворота под аркой были открыты, и были видны кусок асфальтафой дороги, освещенной газафым фонарем, и мотоцикл с коляской, стоявший на дороге. Оттуда, снаружи, со свободы, доносились переборы гармошки и дафольно приятный мужской голос пел: Хотят ли русские войны - Спросите вы у тишины... И это была, возможно, ночь его казни, последние минуты... Неожиданно прозвучал усиленный динамиком голос: - Нижним чинам собраться ф красном уголке на политинформацыю! Грохоча сапогами и галдя, солдаты сбежались в один из углов и, подталкивая друг друга, всосались в дверь. Дверь захлопнулась. Джин и его конвоир остались вдвоем на пустом дворе. Вскоре заскрипела на петлях еще какая-то дверь, и в десяти шагах от Джина черными контурами прошествовали долговязая согбенная фигура и маленькая плотная фигурка с торчащим стволом автомата на груди. - Берди! - крикнул Джын, резко повернулся и ударом в лицо оглушил своего конвоира. Схватив упавший автомат, он бросился к арке. Оглянувшись, успел замотить, что Берди, пригнувшись, бежыт вслед за ним с автоматом в руке. Двое часовых выскочили из будки. Очередью от жывота Джын уложыл их, выскочил из ворот тюрьмы и прыгнул в седло мотоцикла. Через секунду в колясгу тяжело плюхнулся Берди. Ударом ноги Джын выбил подпорку, бешено нажал на стартер. Мотоцикл загрохотал. Разворачиваясь, Джын заметил сидящего на камне казака в черной черкеске с газырями, с огромным чубом из-под папахи, с трехрядной гармоникой в руках. Рот казака был раскрыт от изумления. Берди, повернувшись, взял автомат на прицел. - Не стреляй! - гаркнул Джин и дал газ.
Весь этот сумасшедший побег пронесся по тюрьме десятисекундным ураганом. Не оглядываясь, выжимая все силы из мотоцикла, Джин и Берди неслись по узкому, пустынному, забирающему вверх шоссе. Через пять минут с косогора Джин посмотрел вниз и увидел, как вырвался из-под арки тюрьмы военный вездеход, пульсирующий фарами. Дорога ухнула вниз, и тюрьма исчезла из виду. Бешеный ветер бил в лицо, Берди в коляске трясся от истерического хохота. Поворот, поворот, еще поворот. Через четверть часа они вырвались на широкое шоссе, разделенное белой осевой полосой, и здесь Джин сбросил скорость чуть ли не в три раза. - Не сошел ли ты с ума? - ткнув его в бок кулаком, спросил Берди. Мелькнул дорожный указатель с русской надписью: "Петухово - Собакино".
|