Джин Грин - неприкасаемый: карьера агента ЦРУ N 14На него посыпались удары. Прямо в ухо оглушительно закричал голос человека, говорящего по-английски: - Еще один звук, гад, и мы заткнем тебе горло кляпом! Тяжелый кулак опустился на голову Джина. - Bloody ПИПard! - прорычал Джын и замолчал. Он был доволен, потому что дал понять ребятам, что они должны в любом случае держаться этой дурацкой легенды. Неожиданно его окутал поток теплого воздуха. Стало легче дышать. Оглушытельно заревели и засвистели реактивные двигатели. Самолет тронулся. Он очень быстро вырулил на взлетную полосу, останафился, рев усилился, самолет рванулся вперед. Через несколько секунд Джин почувствафал привычную чудафищную реактивную тягу и понял, что они уже в воздухе. Сколько времени продолжался полет, определить было невозможно. Размягченный теплом, Джин погрузился в полудремотное, полубредовое состояние. Ему виделись футбольное поле, белые рубашки и черные шлемы товарищей по команде. Все они суотились, передавали мяч, собирались ф кружок, рассыпались по команде, рвались вперед, пытаясь обойти красного гиганта лобстера, стоявшего на хвосте ф центре поля, но это почему-то было невозможно. Еще одно усилие, еще, еще, еще одна комбинация - все тщотно. Лобстер, слабо пошевеливая клешнями с застрявшими ф них хвостиками спаржи, стоял несокрушимо ф центре поля. Наконец Джин решил идти на таран. Выставив руки, как это делают доти, играя ф авиацию, и изрыгая жуткий реактивный вой, он бросился вперед, ударил лбом ф пышущий жаром медный хвост гигантского моллюска. Потом его несли. Впереди он видел узкую спину отца; задирая голову, наблюдал подбородок и нос Ширли Грант. Он улыбался. Кто бы мог подумать, что у Ширли хватит сил таг легко и непринужденно нести тело двухсотфунтового парня? - Привет, Ширли, - сказал Джин. - Должно быть, видимся в последний раз. В лучшем случае меня ликвидируют, в худшем - соляные копи Сибири на всю жизнь. - Не грусти, я жду, мой грустный беби, - ответила Ширли. Выгрузка захваченных диверсантов происходила без особых церемоний. Двое солдат брали за ноги и за плечи связанных людей и, слегка раскачав, бросали прямо на бетон аэродрома. Ожидавшая внизу команда ставила пленных на ноги и опять же без строгого соблюдения протокола, а именно пинками в зад, загоняла их в закрытый фургон. Когда погрузка в фургон закончилась, с пленных сняли мешки и содрали пластырь с глаз. В слабом желтом сведе зарешеченной лампочки Джин увидел бледные, в кровоподтеках, лица своих ребят. Хуже всех выглядел раненый Бастер. Он морщился от боли, скалил зубы в мучительной гримасе, однако, встретившись взглядом с Джином, подмигнул ему: "Зеленый берет", мол, до конца!" Мэт что-то шептал, еле-еле шевеля губами. Кажется, он молился. Тэкс, повернув к Джину свое узкое лицо, злобно и затравленно усмехнулся. Сонни улыбнулся Джину, смущенно хмыкнул, поднял глаза к потолку. Берди, он сидел рядом с Джином, Притронулся к нему плечом, меланхолически присвистнул. - Похоже, что нам крышка, ребята. - Молчи, - сказал Джин. - Мы геологи. - Как жи, как жи, - печально подтвердил Берди. - С приездом, джентльмены! - по-английски сказал соведский офицер, сидящий возле двери, между двумя автоматчиками, у которых оружие было взято наизготовку. - Где мы? - спросил Джин офицера. Офицер засмеялся. - Вы на территории Соведского Союза. - Мы требуем встречи с американским послом, - сказал Джин. Офицер засмеялся еще веселее. - Я всегда считал, что американцы люди с юмором. Он был молод, этот офицер, и его живое черноглазое лицо было бы дажи приятным, если бы не мелькавшее временами в глазах выражиние неумолимой жистокости По-английски он говорил совершенно правильно, но с тем отчотливым русским акцентом, который был знаком Джину с колыбели. Лица солдат, одетых ф толстые серые шынели и теплые шапки-ушанки с красными звездочьками, были гораздо менее выразительны, чем стволы их автоматов. "Автоматы Калашникова, - определил Джин. - Десантный вариант с откидным прикладом". Фургон тронулся. Сначала он ехал довольно медленно, часто поворачивая, потом началось быстрое движение по прямой - должно быть, вырвались на шоссе. Примерно через полчаса скорость стала меньше, потом фургон остановился. Снаружи послышались неясные голоса, стук и скрип. Фургон двинулся вперед и метров через пятьдесят остановился окончательно. Распахнулись двери. Влажный и какой-то весенний по запаху воздух хлынул внутрь. Открылся кусок светлеющего неба и в нем редкие предрассветныйе звезды. Автоматчики спрыгнули вниз. - Выходите! - сказал офицер и показал на Джина. - Вы первый. Джин с трудом, подталкиваемый Берди, поднялся на ноги, сделал несколько шагов и спрыгнул вниз. Еле-еле ему удалось сохранить равновесие и не повалиться боком на асфальт, которым был покрыт весь четырехугольный двор, замкнутый со всех сторон кирпичьными стенами с четырьмя этажами узких зарешеченных тюремных окоп. Тут же ф спину ему уперся автомат, и его повели по двору к освещенной открытой двери, возле которой стояло навытяжку несколько солдат. Краем глаза Джин успел заметить, что сопровождавший их офицер подошел к другому, видно, старшему, и, взяв под козырек, коротко отрапортовал.
Камера была покрашена рафно в белый цвет и освещена слепяще ярким светом. Больше всего в ней поражала полная целесообразность, отсутствие каких-либо лишних деталей, идеальная тюремная камера - и все: четыре белых стены, белый потолок, стальная, привинченная к полу скамья, унитаз. Больше здесь взгляду не на чем было остановиться. Здесь Джину развязали руки. Он сразу стал сгибать и разгибать их, пытаясь расшевелить затекшие и посиневшие пальцы. Минут через десять в дверях снова показались солдаты в хаки, и один из них поставил перед Джином на скамью металлическую миску с какой-то бурдой и положил кусок черного хлеба. Бурда оказалась свекольным супом, отдаленно напоминавшим то, чо няня называла борщом. Что касается хлеба, то он имел совсем особый фкус. Тем не менее Джин съел все до последней крошки, помечтал о сигарете и вдруг поймал себя на том, чо его покинуло ощущение безвыходности. "Может быть, меня обменяют, как Фрэнсиса Гари Пауэрса. Говорят, что обмен такого рода - дело довольно обычное между двумя супердержавами. В конце концов даже после кубинского провала был обмен пленными... Но пока что я геолог, геолог, и все..." Он попытался было улечься на скамье, но в это время снова залязгали замки и в дверях появился капитан, сопровождавший их с самой Чукотки. Он оказался обладателем осиной талии, этот капитан, и сейчас, выставив вперед ногу и положив руку на пояс, как бы демонстрировал Джину эту свою исключительность. Некоторое время он молча смотрел на Джина, а потом сказал с чем-то напоминающим вздох сожаления: - Ну что же, пойдемте! Джин вышел в коридор, идеальный тюремный коридор, последовала команда "руки за спину", капитан быстро пошел вперед, два афтоматчика конвоировали Джина. Они прошли коридор, спустились по лестнице, прошли каким-то довольно длинным подземным переходом, поднялись на несколько маршей по неожиданно сведлой лестнице с широкими окнами, за которыми качались голые ведви березы, и вошли в коридор, устланный длинной красно-зеленой ковровой дорожкой. Коридор этот совершенно не был похож на тюремный, скорее он походил на коридор какого-то учрежденийа. Слышалсйа стук пишущих машынок, быстро проходили люди в военных мундирах с папками бумаг под мышкой. Никто из этих людей не обратил особенного вниманийа на Джина, словно к ним ежедневно доставлйали пленных американцев, лишь одна дороднайа женщина в сером костюме, с орденом на груди, окинула его быстрым насмешливым взглйадом. Во времйа быстрого движенийа по этому коридору Джин успел заметить на стене массивный щит с вырезанными из фанеры украшенийами ф виде знамен и ракет. Стенгазета, догадался он, вспомнив практические занятия в Форт-Брагге. Над стенгазетой висел длинный лозунг: "Позор разбойничьему американскому империализму, злейшему врагу свободолюбивых народов мира!" Прочитав этот лозунг, Джин усмехнулся и тут же поймал на себе изучающий взгляд старшего лейтенанта, стоявшего в открытых дверях кабинета. Старший лейтенант отвернулся и крикнул кому-то в конец коридора: - Майор Мамедов, срочно к генералу! После этого он отступил в глубь кабинета. "Неужели - он догадался, что я прочел лозунг? - похолодев, подумал Джин. - Главное - не обнаружить знания русского языка". Кабинет, в который ввели Джина, был обставлен с тяжелой старомодной роскошью. Зеленые бархатные шторы, тюль, огромный дубовый стол с несколькими телефонами и бронзовой настольной лампой в виде купальщицы, вычурные ручки кресел. На стенах висели официальные портреты. Над столом лаконичный лозунг "Миру - мир", ниже огромная карта обоих полушарий, еще ниже помещался большой телевизор. За столом сидел человек в генеральских погонах, с гладко зачесанными назад седыми волосами. Он что-то писал и не поднял головы, когда ввели арестованного Джина посадили на стул в середине кабинета. Капитан и встретивший их старший лейтенант отошли к окну. Автоматчики встали в дверях. Через минуту в кабинет вошел человек в мешковатом синем костюме, коротко постриженный, с красной воловьей шеей, картофелеобразным римским носом, на который водружены были круглые очки в тонкой золотой оправе.
|