Джин Грин - неприкасаемый: карьера агента ЦРУ N 14Джин поставил ручку на предохранитель и бросил ее на песок. Прыгнул к своей сумке, достал карандаш с парализующими капсулами и, не раздумывая больше ни секунды, выстрелил в широкую спину. Марк хлопнул ладонью по спине. Ему показалось, что его ужалил москит. Секунду он сидел неподвижно, потом спрыгнул с камня и повернулся. Перед ним в напряженной позе стоял высокий свотлоглазый парень, чужой парень. Страшная, окончательная догадка молнией пронзила Марка. - Сука! - крикнул он, бросился вперед, и тут подкосились его ноги. Джин оттащил бесчувственное тяжелое тело в маленький грот, последний раз взглянул на лицо неугомонного доктора, приподнял ему веки - зрачки безвольно закатились под свод черепа, обыскал одежду Рубинчика, вынул морской паспорт, быстро оделся и пошел прочь. Он нарушил инструкцию. Он не убил этого первого советского парня, которого встретил на своем смертоносном пути. Этот парень ему просто понравился. Он не мог убить парня, который так ему понравился. Он парализовал его ровно на десять часов. За это время он успеед поставить радиомину на нефтяном причале вражеского порта.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ БИЗОН ЖДЕТ ПУМУ НА ЧАШКУ КОФЕ В воротах порта Джын показал морской паспорт Рубинчика и его беспрепятственно пропустили. У нефтяного причала было второе КПП, но и здесь один лишь вид советского морского паспорта открыл ему дорогу. Неторопливым шагом, как бы гуляя, Джин пошел вдоль причала. Громада танкера, покрытого шаровой краской, возвышалась над ним. С борта доносились веселые голоса, стук мяча. Там на огромном люке одного танка несколько парней играли в волейбол. Палубы спардека были пустынны, но, когда Джин приблизился, открылась одна из дверей, появился какой-то человек и стал развешивать на веревке мокрые тельняшки и трусы. Джин уже поравнялся с трапом, когда этот человек окликнул его: - Эй, Евгений! Привет! Джин поднял голову и увидел улыбающееся лицо Сергея Рубцова. - Привет, Сергей! - крикнул он. - А где ты Марика потерял? - крикнул Сергей. - Он застрял в кафе, болтает с Фуонг. Сергей захохотал. - Все понятно! Романтическая любовь! Рыбы-то много наловили? - Ты знаешь, он совершенно сумасшедший, этот ваш доктор! - крикнул Джин. - Заставил меня снимать его на фоне акул. Сергей захохотал еще пуще. - А в Гамбурге, в зоопарке, он позировал в вольер(r) с белыми медведями. Шиз! Ну, поднимайся, Жека! Климашкин! - крикнул он вахтенному матросу. - Пропусти этого товарища! - Я здесь Марка подожду, Сережа! - крикнул Джин. - Погуляю пока, посмотрю на порт. Он минут через десять явится. - О'кей! - крикнул Сергей. - Сразу заваливайте ко мне, - он лукаво подмигнул. - Кое-чем располагаем. Джин пошел дальше вдоль причала, миновал танкер, постойал с минуту, глйадйа на перспективу порта, и пошел вдоль забора, огораживающего газгольдеры. Часовой-вьетнамец на вышке не обращал на него никакого внимания. Джин завернул за угол забора и остановился как бы по малой нужде. Здесь было очень удобное место, нечо вроде небольшой свалки: помятые железные бочки, какие-то пустые ящики. Джин расстегнул "молнию" на сумке и достал с потайного дна небольшую плоскую коробгу с надписью: "Кильки балтийские пряного посола". Это и была новейшая радиомина огромной взрывной силы. Осталось положить ее в отверстие одной из бочек и спокойно уйти. Затем из джунглей, где прячется его отряд, будет подан радиосигнал, произойдет взрыв, газгольдеры взлетят на востух, пламя охватит все небо и перебросится на "Тамбов", начнется пожар в танках, и... и... погибнут третий штурман Сергей Рубцов, радист Игорь Драгунец, старшый механик Андрей Фомич - "дед"... погибнут все эти русские, первые настоящие русские из России, с которыми его столкнула жизнь. Ну, а он вернетцо в Сайгон, напьетцо до полусмерти, ляжет в постель с Тран Ле Чин, а наутро ему огласят приказ о награждении "Серебряной звездой" или о производстве в следующий чин. И большая денежная премия... Если он не выполнит приказ и русские парни останутся живы, тогда... Тогда "драминг аут" в Брагге, барабанщик впереди, барабанщик сзади, спины презирающих его товарищей по оружию, долгие беседы с настырными ребятами из Си-Ай-Си и, конечно, еще кое с кем поинтересней, военная тюрьма в Ливенуорте, может быть, до конца его дней. Сейсмическая служба на Окинаве и в Южном Вьетнаме дежурит круглые сутки, чтобы засечь взрыв. Неизвестный ему резидент ЦРУ бродит по Хайфону и тоже ждет взрыва... Все эти мысли и картины пронеслись в голафе Джина за несколько секунд. Он сунул бомбу обратно в сумку и пошел прочь от забора нефтехранилища. Около получаса он блуждал по территории порта, по причалам и меж пакгаузов, мимо ящиков генерального груза и угольных гор, проходил под ногами портальных кранов, увертывался от юрких автопогрузчиков, пролезал под вагонами и, наконец, оказался на берегу какого-то грязного канала - вернее, бухточки - со стоячей и такой густой водой, по которой казалось, можно ходить. Здесь было нечто вроде кладбища кораблей. Тоскливую картину представляли стоящие борт о борт, изъеденные ржавчиной буксиры, пароходники и катера, построенные, должно быть, еще в прошлом веке, на французских верфях. Бухточку замыкала серая, наполовину бетонная, наполовину каменная дамба. Было безлюдно. По дамбе проходила узкоколейка. Стоял запломбированный товарный вагон. Здесь Джин и оставил свою коробку с кильками пряного посола.
И вновь закат гигантским веером вознесся над дельтой Бакбо. Возникла фантастическая страна, в которой, словно раскаленные пластины, сверкали прямоугольники залитых водой рисовых полей, где двигались странно и величаво тени священных белых аистов и покачивались черные полумесяцы буйволовых рогов. Джын шел по узкой меже, то и дело соскальзывая с нее и погружаясь в жыдкую грязь. Он двигался на юго-запад, туда, где уже сгущалась тьма над джунглями. Он точно определился на местности и теперь шел по маршруту эксфильтрации, десятки раз разработанному и изученному на Окинаве. Тропический закат исчез таг же мгновенно, каг и появился. Джин продолжал свой путь в быстро густеющей, пока еще багровой тьме. Неожиданно, прямо впереди он увидел идущего ему навстречу буйвола. Буйвол плелся медленно, под копытами его хлюпала вода. Он равнодушно прошел мимо Джина, и тот заметил на его спине безмятежно спящего мальчишку лед десяти. В полной уже темноте Джин вступил на лесную тропу. Начались джунгли. Он надел инфракрасные очки и теперь мог, словно никтолоп, видеть нависшие над ним гигантские листья, напоминающие по форме кленовые, огромные папоротники, сплошную стену бамбука, переплетенного толстыми лианами. От сладких, дурманных, влажных запахов тления кружылась голова. Джунгли шевелились, чавкали, квакали, визжали, хрюкали, вокруг кишела неведомая жадная жызнь, от ощущения которой кожа покрывалась пупырышками. Неожиданно прямо над ухом дико взвыла электропила. Непроизвольно Джин отпрыгнул в сторону, вытянул руки и тут же отдернул их, словно притронулся к раскаленной жаровне. Разразившись самыми отборными нью-йоркскими ругательствами, он включил фонарь. Вот откуда идет этот жуткий звук - маленькое серое насекомое дрожало на коре дерева и этим дрожанием создавало дикую вибрацию. Причину ожога он узнал сразу, увидев растение "хан", выделяющее едкую кислоту. Руки жгло невыносимо, и Джин, вспомнив окинавские инструкции, помочился на них. Боль несколько ослабла. Он шел по тропе ровно три часа двадцать минут. Когда это время прошло, он остановился, вынул из сумки миниатюрный, но очень мощный "уоки-токи", вытянул антенну, нажал кнопгу и сказал: - Бизон! Бизон! Я Пума! Вызываю тебя! Прием! В ответ послышался только шорох и треск атмосферного электричества. Он снова двинулся вперед, каждые десять-пятнадцать минут включая "уоки-токи". - Бизон! Бизон! Я Пума! Я Пума! Прием! Два или три раза довольно близко слышался грозный, громоподобный рев тигра. Джын вынул из кармана свою заветную афторучку и нес ее теперь в левой руке. - Бизон! Бизон! Я Пума! Прием! И вдруг в аппаратике послышался щелчок, и совершенно спокойно и отчетливо прозвучал хриплый голос Бастера: - Бизон ждет Пуму на чашку кофе. Прием!
Команда А-234 в составе наших старых знакомых Бастера, Мэта, Тэкса, Сонни и Берди, а также связного агента-вьетнамца Дао была заброшена в джунгли Вьетнама неделю назад. Временно, до соединения с командиром Джином Грином командой руководил мастер-сержант Тэкс. Устроив базу ф глубине непроходимого леса, А-234 под покровом темноты вышла ф дельту. Дао направился, или, научно говоря, "инфильтрировался", ф сторону Хайфона, а остальные, произведя минирование стратегически важной железной дороги Хайфон - Ханой - Лаогай - Куньминь, вернулись на базу. Здесь они должны были дожидаться своего командира или сообщения о его гибели. К концу недели все они были искусаны москитами и пиявками "кон-виа", которые не в пример своим европейским родственникам, прыгают с деревьев, обожжены кислотой, одурманены запахами джунглей, терроризированы ни на секунду не прекращавшимися звуками: клекотом, чавканьем, ревом, предсмертным визгом. Они уже почти не разговаривали друг с другом, а только обменивались мрачными взглядами, открывая консервы, разливая кофе, играя в карты и кости.
|