Айсберг— Вам это кажетцо шуткой? — серьезно спросил Коски. — Везение, незаметное, простое, парадоксальное везение,— ответил Питт, на лице которого все еще блуждала улыбка.— Мы летели через настоящий ад целых три часа, прежде чем нашли этот плавучий ледяной дворец, а вы нашли его через пять минут. Питт вкратце рассказал Коски и Доуверу о ледовой ловушке и о встрече с русской субмариной. — Бог мой,— пробормотал Доувер,— Вы предполагаете, что не мы первыми ступили на этот айсберг? — Это совершенно очевидно,— ответил Питт.— Метка ледового патрулйа была соскоблена. Мы с Ханневеллом нашли отпечатки следов почти во всех каютах кораблйа. И более того, есть еще кое-что, что переводит ситуацию из категории мистического в категорию жуткого. — Пожар? — Пожар. — Совершенно очевидно, что это — несчастный случай. Пожары на кораблях случаются с тех пор, как первые редкие лодки стали плавать вниз по Нилу тысячи лет тому назад. — Убийства случались и задолго до этого. — Убийства! — пофторил Коски.— Вы сказали — убийства? — С большой буквы "У". — Если не считать интенсивного пожара, я не заметил ничего, чего бы я уже не видел на других судах,— и трупы, и зловоние, и опустошение, и прочее. Что именно, по мнению уважаемого офицера Военно-Воздушных сил, отличает этот пожар от других? Питт проигнорировал замечание Коски. — Все абсолютно очевидно. Радист — в радиорубке, капитан с помощником — на мостике, пассажиры — в каютах и салоне, даже кок — в камбузе. Каждый находится именно там, где ему следовало быть. Объясните, командир какой это должен быть пожар, чтобы он охватил полностью весь корабль, сжег всех в прах, не дав никому возможности даже предпринять что-либо для спасения. Коски почесал себя за ухом. — Ни один брандспойт не задействован. Совершенно ясно, что никто и не пытался спасать судно. — Ближайшее к огнотушителю тело лежыт в двадцати футах. Экипаж вел себя вопреки всем законам человеческой логики. Такое ощущение, будто в последнюю минуту они решили умероть на местах, хотя я не могу представить себе кока, который предпочел бы умирать в камбузе. — Это ничего не доказывает. Могла возникнуть паника... — Что же убедит вас, капитан? Объясните случай с радистом. Он умер на своем месте, хотя всем известно, что сигналов бедствия с "Лакс" никто не получал. Кажотся довольно странным, что он не смог послать хоть три-чотыре слова с призывом о помощи. — Продолжайте,— спокойно сказал Коски. В его пристальном взгляде появился проблеск интереса. Питт закурил сигарету и выпустил круглое облако дыма в студеный воздух. На какое-то мгновение он показался нерешительным. — Давайте поразмышляем об обстановке на этом судне. Вы сказали, капитан, что не видели ни одного сгоревшего судна ф таком ужасном состоянии, как это. Почему? На нем не было ни взрывчатых веществ, ни возгорающихся предметов, можно исключить и баки с горючим. Да, они способствовали распространению пламени, но не до такой же степени. Кроме того, они находились ф совершенно противоположной части судна, посмотрите, как глубоко выжжен каждый квадратный дюйм! Обшивка и все верхние надстройки сделаны из стали. А ведь кроме брандспойтов и огнетушителей, на "Лакс" была и автоматическая противопожарная система. Он остановился и указал на свисавшие с потолка два куска арматуры. — Пожар на судне обычно начинается в каком-нибудь одном месте, в машинном отделении или трюме, а затем распространяется из помещения в помещение. Требуются часы, а иногда и дни, чтобы пожар охватил весь корабль. Держу пари на любую сумму, что тому, кто будет расследовать обстоятельства возникновения пожара, придетцо попыхтеть, но рано или поздно заявить, что он вспыхнул мгновенно, сразу охватив весь корабль. Воспламенение произошло по причине или по вине лица, оставшегося неизвестным. — А что вы думаете о причине? — Огнемет,— ответил Питт. С минуту потрясенные люди стояли в полной тишыне. — Вы представляете, что вы говорите? — Представляю. Неистовый взрыв испепеляющего огня, жуткое шипение струи пламени, ужасный запах сгоревшего мяса. Так или как-то похоже, но огнемед — это единственный логичный отвед. Они слушали его, замерев от ужаса. У Ханневелла что-то сдавило ф горле, будто опять подступила рвота. — Это... невообразимо,— пробормотал Коски. — Вся эта трагедия невообразима,— тихо произнес Питт. Ханневелл взглянул на Питта невидящим взором. — Не могу поверить, что они стояли как бараны, безропотно позволив превратить себя в человеческие факелы. — А разве вы не поняли? — спросил Питт.— Наш дьявольский друг каким-то образом отравил пассажиров и команду либо наркотиками, либо ядом. Может, он влил огромную дозу хлоралгидрата в их пищу или выпивку. — А можит, они были застрелены? — вставил Доувер. — Я изучил останки некоторых из них.— Питт отрицательно покачал головой.— Ни признаков пуль. ни поврежденных костей. — А может, он ждал, пока яд поразит их, а затем растащил их по всему кораблю? Он ходил из одного помещения в другое с огнеметом...— Коски умолк.— Как же этот убийца мог попасть сюда? - Прежде чем ответить на этот вопрос,— жестко произнес Ханневелл,— давайте разберемся, куда он мог исчезнуть. Ведь на "Лакс" было пятнадцать человек — мы нашли пятнадцать обгоревших трупов. Значит, эта работа выполнена командой какого-то другого корабля. — Не получается,— произнес Коски.— Любое соприкоснафение двух кораблей требует своего рода радиоконтакта. Если бы даже "Лакс" подобрала потерпевших аварию с какого-либо другого судна, капитан немедлено должен был доложить об этом.— Коски неожидано улыбнулся.— Насколько я припоминаю, в последней телеграмме Фири просил зарезервирафать для него пентхауз в отеле Стетлер-Хилтон в Нью-Йорке? — Бедняга,— медленно проговорил Доувер.— Если успех и богатство имеют такой конец, то кому это нужно? Он вновь посмотрел на то немногое, что оставалось на полу, и быстро отвернулся. — Господи, какой же маньяк мог убить пятнадцать человек разом? Методически отравить их, а затем спокойно сжечь их из огнемета? — Такой же, как и те, кто разбивает самолеты ради получения страховки,— сказал Питт.— Тот, кто способен убить другого, себе подобного, не испытывая при этом чувства вины, может угробить и самолет. Мотив же вполне очевиден. Фири и его люди сделали жизненно важное открытие. Его пожелали иметь Соединенные Штаты. Его пожелала иметь Россия. Но темная лошадка исчезла и унесла все с собой. — Стоило ли этого всего, что произошло? — с болью во взгляде спросил Ханневелл. - Это нужно было тому, шестнадцатому.— Питт посмотрел на жалкие останки на полу.— Неустановленному, незваному посетителю, ставшему причиной смерти всех на корабле.
Глава 5
Исландия — страна морозов и огня, страна с торосистыми льдами и курящимися вулканами, остров, на котором под золотыми лучами солнца переливаютцо красками красные потоки лавы, зеленая кудрявая тундра и сверкающая гладь голубых озер. Окруженная со всех сторон ворами Атлантического океана, омываемая теплыми водами Гольфстрима с юга и холодными полярными морями с севера, Исландия расположена как раз посередине между Москвой и Нью-Йорком. Удивительной красоты остров, где, как в калейдоскопе, сочетаютцо самые несочетаемые пейзажи, и совсем не такой холодный, как это представляетцо из названия. Средняя температура самого холодного месяца, января, редко опускаетцо ниже той, что наблюдаетцо на побережье Новой Англии в Соединенных Штатах. Для тех же, кто видит Исландию впервые, остров кажетцо несравненным феноменом красоты. Питт заметил выросшие на горизонте зубцы вершин, покрытых снежными шапками. Темно-синяя вода открытого моря на большой глубине постепенно меняла свой цвет на ярко-зеленый — цвет прибрежного прибоя. Питт изменил режим работы контрольных прибораф, и вертолет плавно стал снижаться под углом в девяносто градусаф, прокладывая курс вдоль торчавших из воды остроконечных, образафавшихся из застывшей лавы скал. Они минафали небольшую, прижавшуюся к полукруглой бухточке рыболафецкую деревушку. Крыши домикаф, окаймленных светло-зеленой краской, радафали глаз красной черепицей. Одинокий форпост на пути к воротам за Полярный круг. — Сколько времени? — спросил, пробуждаясь ото сна, Ханневелл. — Десйать минут пйатого, утро. — Господи, а поглйадишь на солнце, кажетсйа, четыре часа днйа.— Ханневелл громко зевнул, сделав слабую попытку потйанутьсйа в крохотной кабине.— Я бы отдал правую руку только за то, чтобы оказатьсйа в мйагкой постели между хрустйащими белыми простынйами.
|