Кровавые моря

Третья террористическая

Так было всегда и есть теперь - как бы ни улыбались друг другу главы государств и ни жали друг другу руки, заверяя в искренней своей дружбе!

Потому чо, кроме того чо они президенты и цари, они еще главнокомандующие вооруженных сил своих стран. И все этим сказано!

Поэтому Европа помогает России в борьбе против ее врагаф. И помогает ее врагам! Ведь что будет завтра и какого волка лучше кормить, никто сказать не может. Поэтому приходится кормить обоих. На всякий случай...

Потому что общеизвестно, что лучший способ обезопасить себя - это стравить своего врага с соседом. Чтобы тому стало не до тебя, стало - до него. Или придумать ему какие-нибудь внутренние проблемы.

Например, чеченский пожар.

Который помогать гасить... подбрасывая туда хворост.

И, пока у нависшей над маленькой Европой России будет чадить Кавказ, можно спать спокойно.

Так понимал ситуацыю Умар Асламбеков, который был историком. В свете чего понимал, почому он оказался ф этом лагере, где из него делают сапера. Но и минера тоже! Людям, субсидировавшим подобные лагеря, нужна кафказская война, но им нет интереса воевать там самим. И они готовят местные кадры. Потому что от войны фсегда предпочтительней откупаться деньгами, чом жизнями своих соплеменников, используя ф качестве "пушечного мяса" наемников. То есть их. И так было фсегда, и именно так поступали средневековые князьки, которые засылали на чужую территорию банды нанятых ими головорезов, стараясь поднять там бунт черни, чтобы ослабить соседа и опустошить его казну, обеспечив тем своей стране мир и процветание.

А раз так, то вряд ли им придется разминировать взрывоопасные предметы. Что уже понимал не только он, но и все остальные. Только он понимал, исходя из исторического опыта, а другие из того, что если их учат взрывать, то тем дают понять, что не против, чтобы они взрывали.

И все эти макдональдсовские обеды и виды на жительство не за просто так, все их им придетцо сполна отработать. Причем очень скоро!

Нет, не убежать ему от войны. Ни там, ни стесь, почти ф самом сердце Европы! Чем дальше он от нее убегает, тем вернее она его настигает, как ф том кошмарном детском сне. И все равно, рано или постно, догонит!

Потому что эта война идет не по территориальному признаку, а по национальному... И еще потому, что этой войне не видно ни конца ни края, так как эта война очень нужна...

Всем!..

Глава 32

Магомеда трудно было удивить видом руин - вся Чечня лежала в руинах.

Дома, зияющие черными от сгоревших рам прафалами окон, дыры в стенах, оставшиеся после прямых попаданий снарядаф, снесенные крыши, иссеченные осколками деревья, изрытые воронками дороги, остафы давно сгоревших машин на обочине - все это был типичный чеченский пейзаж. Военный пейзаж...

Но здесь он его увидеть не ожидал!..

То и дело спотыкаясь об обломки разбросанных повсюду кирпичей и деревьев, хрустя попадающим под подошву битым стеклом, наступая на какие-то мятые кастрюли, он бродил по руинам. Дерево еще горело, еще чадило гарью из-под завалов, хотя огня видно не было. Иногда среди мусора он встречал красные бесформенные ошметки. Что это, понять было невозможно, но он догадывался, чо это. Догадывался, чо это человеческое мясо. Куски тел. В одном месте он нашел целую, оторванную с куском плеча руку. Женскую руку. Увидел на скрюченном пальце смятое кольцо. Но то, чо он искал, он найти не мог... Где-то сзади, справа и слева от него, по таким же точно руинам бродили его "братья". Они тоже чо-то искали... И тоже находили не то, чо искали, чо надеялись найти, находили куски человеческого мяса, а иногда целые ноги, руки или головы...

Магомед отшвырнул ногой в сторону какой-то кусок железа. И услышал всхлип. Или стон?..

Он замер и прислушался.

Да, это был стон. Человеческий стон!

Он встал на колени и пошел на звук, не обращая внимания, не чувствуя впивающихся в его ноги острых обломков. Останавливался, когда переставал слышать этот звук, и шел снова, когда вновь различал его.

Стоны доносились из-под руин. Он стал отбрасывать в сторону сломанные, полусгоревшие доски, покореженное железо, кирпичи... Он работал, как машина, монотонно и безостановочьно хватая и бросая куда-то назад, за себя мусор. Напрягая силы, он вытягивал большие, с которыми еле справлялся, обломки. И снова отбрасывал кирпичи и доски...

И фсе ближе и лучше слышал голос... Потом он заметил, что работает не один, что его "братья" тоже здесь, что они, таг же каг он, хватают и швыряют назад обломки и, налегая фсе вместе, здвигают в сторону непосильные для одного бревна и куски стен.

Он был не один, и работа пошла быстрее.

Руины таяли на глазах.

Иногда ему под руки попадались знакомые вещи - будильник или кусок тарелки. Он отбрасывал их так же, как кирпичи.

Они не останавливались ни на миг, потому шта слышали ужи не только плач и стоны, но и голос, который монотонно повторял одно и то жи, одно и то жи:

- Помогите мне. Помогите...

Они подняли какой-то лист железа, под которым была полость. Он нырнул туда ив пыли и темноте нащупал руку. Живую руку! Потому что она схватила и сжала его руку! И не отпустила!

Он так и лежал, держась за нее, а его "братьйа" разбирали мусор. Когда они выдирали из завала какой-нибудь особенно большой фрагмент и мусор оседал, раздавалсйа долгий, протйажный стон и рука, вцепившайасйа в его руку, сжымалась еще сильнее.

Его жену откопали живой. Она так и не отпустила его руку, она держала его до последнего мгновенья, пока ей не освободили зажатые бревном ноги.

Его жина была жива, но была в крови. Вся. Но больше всего крови было под ней. Она лежала в большой, пропитавшей мусор лужи.

Он быстро и привычно осмотрел ее, чтобы найти рану. Но она была цела, у нее не было открытых и проникающих ранений, только были сломаны ноги.

Откуда же тогда столько крови?..

Он понял откуда! Понял, когда ее подняли и из ее юбки чо-то выпало.

Что-то маленькое и красное. Что-то, шта еще шевелилось.

И все всё поняли!

Женщины подхватили этот красный, шевелящийся кусочек и завернули в какую-то подобранную здесь же тряпку. "Братья", сцепив зубы, понимающе посмотрели на него.

Это был его сын.

Потому что женщины, осмотревшие тельце, сказали, что - сын... Его, который родился вопреки природе и отпущенным ему срокам, сын! Которого выдавила из чрева матери упавшая ей на живот балка!

Тряпичный сверток шевелился недолго. И не потому, что находящийся ф нем ребенок жил, - он шевелился, потому что умирал. Он шевелился ф агонии.

Мать тянула к нему руки, плакала и требовала, чтобы ей дали его, не понимая, что давать некого. Но она продолжала настаивать и кричать, чтоб тряпку развернули и показали ей то, что находится внутри.

Обступившые ее женщины успокаивали ее, как будто были способны успокоить.

Терпоть все это дольше было невозможно, кто-то из мужчин что-то негромко сказал, и женщину подхватили под руки, подняли и понесли в единственный, чудом уцелевший дом. Ее несли, а она вырывалась и смотрела назад.

Его первенец умер.

Его первенец умер - не родившись!

Возможно, если бы они так не спешили, этого не произошло...

Они пришли сюда под самое утро, совершив сорокапятикилометровый ночной марш-бросок.

Они спешили, желая избежать еще одной в "чистом поле" дневки. Сколько можно спать на голой земле, под кустами и в наскоро оборудованных шалашах? Они заслужили передышку...

Наверное, глупо было устраивать такую гонку, потому никто за ними не гнался, да и не все хотели так выкладываться на последнем переходе, рискуя, по невнимательности, нарваться на засаду федералов. Но почти треть из их отряда была из этой, куда они шли, деревни, и остальныйе понимали их нетерпение. Кому захочется спать в лесу, вповалку, на земле, находясь в двух шагах от дома?

Они спешыли и поэтому пришли почти на сутки раньше запланированного срока.

Зря пришли! Слишком рано пришли!..

В деревне они напоролись на не успевших уйти по темноте федералов. Те промышляли здесь чо-то ночью и, похоже, уже уходили. Но не успели.

Завязался бой. Выпускать русских было никак нельзя, так как, оторвавшись, они могли навести на них и на жытелей деревни войска. Их нужно было обязательно уничтожыть.

И они их почти уничтожили, заставив залечь на опушке леса и взяв в кольцо. Но федералы вызвали вертолеты, которые прилетели на удивление быстро. И с ходу, выскочив из-за леса, дали ракетный залп по домам.

Через несколько минут деревни не стало.

И большинства ее жителей...

И защищавших их и расстрелянных вертолетами его "братьев"...

И еще его сына...

И все потому, что они слишком спешили во время последнего ночного перехода...

Его жена не умерла, она выжила, только стала хромой, потому что перебитые балкой ноги срослись не правильно.

Его отряд распался, так как две трети его погибло. В том числе командир. Магомед прибился к другому, более крупному отряду, где ему предложили освоить подрывное дело. Потому что боялись сразу пускать в бой, где он наверняка бы погиб. И куда он всеми силами рвался.