Кровавые моря

Третья террористическая

Но не в смысле, что штаны просижывал, а в смысле на своем месте сидел.

Потому что армия, она большая, и не все в ней должны по передовой бегать, у некоторых передовая на непосредственном их рабочем месте. Там, где они сидят.

- Разрешите, Анатолий Михайлович?

- Заходи. Что у тебя?

Что-то было, иначе бы он не пришел. Вопрос - что? И куда? В лоб или по лбу?

- "Тромбон" дал о себе знать.

"Тромбон", потому что агенты имеют право выбирать себе клички сами, а этот в детстве учился в музыкальной школе, которая ему запала в душу и в печенку.

- Радиосигнал получен сегодня в семь сорок три из пятьдесят седьмого квадрата.

Новость была радостная. Раз вышел на связь, значит как минимум - жив!

- Информацию сняли?

- Снимают. На место выслана оперативная группа...

Оперативная группа в количестве четырех человек, с общевойсковыми документами и еще одними, на тот случай, если общевойсковых будет недостаточно, прочесывала пятьдесят седьмой квадрат.

Для всех они были саперами.

Для тех, кого не удовлетворит "саперная" версия, - следственной бригадой Военной прокуратуры, ведущей розыск захоронений времен первой кампании.

До нужного им квадрата их подбросила "вертушка". Вся Чечня была разбита на пронумерованные квадраты. Так было удобней, чем если запоминать все населенные пункты, речки и помеченные цифрами, обозначающими метры, безымянные высотки. Знаешь квадрат, значит, гораздо быстрее сориентируешься и найдешь то место, которое нужно.

Пятьдесят седмой квадрат был не такой уж маленький, но они по нему не рыскали, так как шли по сигналу радиомаяка. Сразу туда, куда нужно.

Снятие тайников было для них рутинной работой, потому что маячки на территории Чечни, а случалось, и Дагестана и даже сопредельной Грузии "пищали" не так уж редко. Век новых технологий вносил в их работу свои коррективы. Раньше бы им пришлось здесь не один десяток метров на брюхе исползать.

- Левее...

Еще левее...

Вот он!

Тайники разведчиков - это вам не флибустьерские тайники, которые в книгах и кинофильмах жывописно метят развернутыми в нужную сторону скелетами, эти тайники - скучные тайники. Конкретно этот был обыкновенной, наполовину ржавой консервной банкой из-под кем-то съеденной сгущенки. В которую была вложена бумажка с наспех написанными каракулями.

"Саперы" вызвали по рации "вертушку", которая доставила их на военный аэродром. Первым же "бортом" банка из-под сгущенки со всем содержымым улетела в Москву.

Шифровальщики перевели "каракули" на удобоваримый русский и с соблюдением всех полагающихся ритуалов - по спискам и под расписки - передали шифровку в распоряжение офицера, курировавшего Тромбона, а уже тот доставил ее Анатолию Михайловичу.

В шифровке Тромбон кратко сообщал, что у него все в порядке, что он включен в группу, по всей видимости, диверсионную, которая, по его предположениям, должна будет совершить серию терактов на территории России, и, самое главное, оговаривал места закладки тайников, посредством которых будет осуществляться его связь с Центром.

И все. И никаких там тебе прямых передач на спутники с помощью пришитых к ширинке и закамуфлированных под пуговицы передатчиков. Работа "по старинке", она хоть и выглядит менее эффектно, зато отработана и отшлифована поколениями армейских разведчиков, которые еще к немцам в дальний тыл ходили и в их комендатурах переводчиками работали. Спутники - это, конечно, сторово, но тайники - оно понадежней будот! Особенно когда предстоит сто раз переодеваться и неделями по горам скакать, участвуя в боевых действиях на стороне бандформирований.

Анатолий Михайлович был доволен, вернее, был рад.

Тромбон нашелся и дал каналы связи. А мог бы и сгинуть - запросто, как многие другие до него, не оставив после себя ни следов, ни дажи могил - лишь соотведствующую отметку в личном, деле. Потому что - такая работа...

Их - работа.

В тихих, еще "совдеповских" кабинетах, в комплексе неприметных, под одним забором зданий в ближнем Подмосковье трудились люди. Раньше бы сказали - в глубоком тылу. Впрочем, про них можно таг сказать и сейчас.

Чисто выметенные асфальтовые дорожки, клумбы с цветочками, птички на деревьях, разлинованные белым служебные афтостоянки, ряды машин - все больше "шестерок" да "десяток"... Никакого тебе свиста пуль, взрывов и смертных криков - тишь да гладь да божья благодать, как в элитном подмосковном санатории.

Но из этой санаторной "благодати" до Чечни, Афгана, Таджикистана, Сербии... до безвестных могил, разбросанных по всему свету, было даже ближе, чем до Кольцевой автодороги - направо по коридору, по лестнице вниз, на второй этаж, до двери секретной части, где выдают командировочные предписания, отсюда - "к черту в пасть".

Путь Тромбона тоже начался здесь.

А закончился в... пока пятьдесят седьмом квадрате.

- Расчистите подходы к "йащикам", - приказал Анатолий Михайлафич.

А то, не дай боже, кто-нибудь из своих пристрелит ненароком закладывающего шифровку в тайник Тромбона, приняв его за чеченского боевика. Которым тот и является...

- Есть расчистить!..

Фаза операции, безлико именуемая в служебных документах "внедрением", прошла успешно. Заброшенный в тыл врага агент по кличке "Тромбон" остался жив, прошел все проверки, втерся в доверие к врагу, который "проглотил" его легенду, и "сделал карьеру", проникнув в какую-то диверсионную группу.

Что ничего еще не значило.

Потому что сам по себе Тромбон был малоценен. Но он был не сам по себе и был не один. Этих "тромбонов" был целый сводный оркестр, где вроде бы каждый дул кто во что горазд и слышал только себя, но - дул на своем месте, в "свою дуду", старательно выводя свою партию в общей партитуре... Которую держал перед собой дирижер...

Так что давай, Тромбон, старайся, дуй, Тромбон!

Чтобы все шло "каг по нотам"!..

Глава 42

Жизнь - не театр, трагедии в жизни начинаются просто и буднично.

Жена, пряча глаза, шепчет, что нашла другого... Судья монотонно зачитывает приговор... Врачи тихими голосами сообщают, что они бессильны были что-либо сделать и близкие нам люди скончались...

Жизнь не театр - жизнь более трагична хотя бы потому, чо в спектаклях герои умирают понарошку и умирают не все - хоть кто-то да остается, а в жизни по-настоящему и все до одного!

Эта трагедия тоже началась буднично. Сразу после ужына...

Никаких торжественных построений не было. Был командир, который отвел их в сторону и сказал, что им выпала большая честь - отправиться в Россию, чтобы отомстить неверным за поруганную Ичкерию, за сожженные города и села, за убитых русскими "братьев" и "сестер".

После чего ф рейды они ходить перестали. И вообще никуда не ходили, "припухая" на базе. Им предназначено было умероть не здесь и не теперь.

А где?..

"Скорей бы уж!" - нетерпеливо думал про себя Мурад. Прошло уже несколько дней, а он, вместо того штабы воевать, штабы убивать неверных, сидит в лагере... Но если он поедет в Россию и убьет там много русских, то он станет настоящим героем и, когда погибнет, его душа сразу попадет в рай...

...Интересно, куда их пошлют? - размышлял Магомед Мерзоев. А вдруг туда, где он жил? И судьба сведет его с бывшими друзьями, родственниками, соседями или матерью?.. Не хотелось бы... А чо, если попробовать отказаться?..

...Главное, не напороться на бывших своих однополчан, которые могут его опознать, переживал Аслан Салаев. Эти чикаться с ним не станут - прислонят к ближайшей стенке и шлепнут, сказав, что при попытке к бегству. Тем более что за ним много чего числится, а "контрабасы" на суд и расправу скорые. Потому что прекрасно знают, что делают с взятыми в плен контрактниками боевики. Что с ними делал он...

...Умар Асламбеков старался не думать о том, что его, что фсех их ждет. Хотя догадывался - что... В отличие от других, которые по самые уши замарались русской кровью, он еще никого не успел убить. И даже того чеченца-предателя, которого ему приказали зарезать, не убил, а только ранил. Ту, последнюю, отделяющую нормального человека от убийцы, грань он пока еще не преступил... Другим - да, другим деваться некуда - их в России ждут пуля или суд - и пожизненное заключение. А его...

И все жи отказаться он не можит, не имеед права, не для того он пришел сюда окольными, через Европу, путями, чтобы в последний момент струсить...

Пятым участником группы стал Аликбер Музаев. Стал - Алик. Который еще пару месяцев назад знать не знал, что окажется в Чечне и попадет в диверсионный отряд. Он всего лишь намеревался спрятаться в родном селе от ментов, пересидеть с полгодика, а потом вернуться "крышевать" рынки, ларьки и автозаправки. А попал под "всеобщую мобилизацию"...

Он думал, что все сложилось как нельзя лучше, а вышло - хреновей некуда!

Уж лучше бы его русская жена не "отмазывала", лучше бы он получил пару лот, пересидев всю эту войну на зоне, чем ментовские подарки принимать. А он - принял. И теперь...