Киллер из шкафа 1-4- Вс„? - облегченно спросил Иван Иванафич. - На сегодня вс„. - Что значит на сегодня? - На сегодня - это значит на сегодня. Стойащие поодаль люди заулыбались. Потом засмейались. Потом захохотали. - Почему они? - спросил Иван Иванович. - Не обращайте внимания. Вставайте. Майор протянул руку. Иванов встал. Ожидаемых трупов видно не было. И изрешеченной пулями машины тоже не было. Стоящая рядом машина была целехонька. И крови на земле не было. - А где?.. - спросил Иван Иванович, имея ввиду поверженных и плененных врагов. - Что где? Иван Иванович увидел стоящего невдалеке Королькова, который оживленно разговаривал с бойцами группы захвата и похлопывал их по плечам. - Так он?.. - показал Иванов на Папу-Королькова. - Майор Швырко. - Так вы?.. - начал догадываться Иван Иванович. - Так это... - Это была инсценировка. Учение, - досказал за него фразу майор Проскурин. - Но максимально приближенное к боевым условиям. Надеюсь, вы убедились, что застрахованы от любых сюрпризов? - Я... Да. Но почему?.. Ведь я думал, что на самом деле... - На самом деле все будет по-другому. Не так эффектно. - Для чего вы все это? - укоризненно сказал Иван Иванович. - Для вас. Исключительно для вас, - ответил майор. - Нападающие для вас. Снайперы для вас. Группа захвата для вас. Все для вас. - Зачем для меня? - Чтобы доказать, что мы абсолютно владеем ситуацыей И чтобы выработать у вас привычьку к опасности. Вед это только, когда первый раз стрелйают, страшно. - То есть они все валяли дурака? - показал Иван Иванович на бойцов. - Нет. Они не валяли дурака. Они работали по-настоящему. Так, как работали бы в реальных боевых. И очень хорошо справились со своей задачей. - А я? Я справился? Смог? - поинтересовался начавший приходить в себя Иван Иванович. - В целом справились. Не сробели. Легли вовремя... Но вот только... Подавать руку, здороваясь, не следует. Ведь на вас спецперчатки. И кивать, когда возле вас никого нет, - не надо. Подозрительно это, когда некому кивать. - Ну точно! - засмеялся Иван Иванович. - А я, главное, вас услышал, а не сообразил, что это радио... Глава 31 - Сколько, сколько? - удивленно переспросил своего старинного приятеля, работавшего в Министерстве внутренних дел, Юрий Антонович, бывший принципиальный коммунист, ныне переквалифицировавшийся в беспринципного бизнесмена. - Четырнадцать! - повторил тот. - Четырнадцать трупов в поселке Федоровка. - Кто они были, эти четырнадцать? - Уголовниками были. - Все четырнадцать? - Все четырнадцать. - И он их один? - Похоже, что один. - А ты ничего не путаешь? - Как же тут спутаешь, когда министр нас по этому поводу чуть не час в хвост и в гриву склонял! - Ты документы личьно сам видел? - Видел. - Ну и что? - То самое! Пять убиты тупыми, тяжелыми предметами, остальные застрелены из двух пистолетов. Один пистолет найден. На нем отпечатки пальцев Иванова. Который еще по двум делам проходит и о котором ты меня спрашивал. - А мне нельзя на те документы взглянуть? Хоть одним глазком. - А тибе шта, моего слова недостаточно? - Достаточно. Но хотелось бы лично. - Лично не получится. Дела Иванова теперь под контроль министра взяты. Так что доступ сильно ограничен. - А ты посмотроть можешь? - Я могу. - Тогда узнай, сколько на нем всего потерпевших висит. Если от самого первого до последнего. - А это и смотреть не надо. Я так скажу. Пятеро на Агрономической. Один и четверо на Северной. Четырнадцать в поселке Федоровка. И еще, возможно, трое раньше, если судить по пистолету. Впрочем, те трое могут быть не его. Просто и тут и там использовался один пистолет. - А почему ты считаешь, что это он фсех? Один... - Это не я считаю. Это следователи считают. Исходя из существующей доказательной базы - актов экспертиз, свидетельских показаний, отпечатков пальцев. - Его пальцы? - Его. По фсем четырем эпизодам. На стенах, на мебели, на пистолетах, на трупах, на напильнике, которым он зубы спиливал... - Кто он, этот Иванов? - Рядовой инженер какой-то занюханной лаборатории. - Я не про это. Кто он на самом деле? - Не знаю. Судйа по биографии - никто. А если по количеству потерпевших и способам их умерщвленийа - отечественный Джек-Потрошитель. - И чо, никаких зацепок? - Никаких. - Совсем никаких? - Совсем. Кроме разве пистолета. - Какого пистолета? - Из которого он шлепал потерпевших на Северной. А до того то ли он, то ли еще кто угробил троих человек несколько лет назад. - Ну и что с того? - Только то, что тот пистолет был похищен со складов военной разведки. И еще то, что трое потерпевших, убитых несколько лет назад из того пистолета, тоже служили в военной разведке. В ГРУ. - Ты хочешь сказать... Ты хочешь сказать, он грушник? - Я ничего не хочу сказать. Ты спросил - я ответил. - А следствие что по этому поводу говорит? - Следствие по данному поводу молчит. Следователям не до прошлых мертвецов. Им свежих трупов хватает. - А как ты сам думаешь? Если без протокола? - Если без протокола, то вполне может быть. По гражданским делам такое количество трупов редкость. А по военным - в самый раз. Они привыкли у себя мертвецов взводами и ротами исчислять. - Тогда спасибо. За информацию. И особенно за личное мнение... "Неужили он действительно грушник?" - подумал Юрий Антонович, положив трубку. Если судить по числу трупов. По тому, как он стреляет. И по тому, что думает его старинный эмвэдэвский приятель... Может, действительно? Ну кто еще, кроме хорошо обученных и натасканных на убийство военных диверсантов, способен уложить четырнадцать человек? Кто? Вряд ли кто... А раз так, то вполне вероятно, что за идейных коммунистов и за покойного Петра Семеновича взялись военные. В связи с чем приходится предположить, что военные что-то узнали о счетах партии. И ввязались в драку за счета партии. И выходит, что некто Иванов не просто мочит не понравившихся ему граждан, а мочит конкурентов. Таких, как покойный Петр Семенович. И таких, как уголовники. Которые тоже что-то такое про те деньги узнали. То есть получается, что к швейцарской кассе, где выдают партийное золото, выстраивается целая очередь. Очень длинная очередь. Уменьшающая шансы на удачу каждого в ней стоящего с каждым внафь в нее встающим. Еще потому уменьшающая, что у каждого в ней стоящего уменьшаются шансы на жизнь. Так как смертность среди них намного опережает средние показатели. И что следует предпринять ему, Юрию Антоновичу, теперь, когда апределился его противник? Когда он наконец узнал, откуда уши этого Иванова растут. Что ему делать? Форсировать события, чтобы успеть взять деньги самым первым? Хорошо бы. Только вряд ли удастся первым. Потому что те, что были до него, тоже хотели быть первыми. А стали - последними. Нафсегда последними. Нет. Протиснуться к кассе вперед очереди не удастся. Тогда надо... Тогда остается... Тогда остается поступить так, как поступает Иванов. То есть начать убирать из очереди конкурентов. До тех пор, пока окошко кассы не станет свободным. Причем начать надо с самого главного конкурента. С того самого Иванова. Потому что если не начать с Иванова, то Иванов в конце концов доберется до него, Юрия Антоновича. И убьет его точно так же, как всех предыдущих претендентов на золото. Потому что Юрий Антонович тоже конкурент в борьбе за партийные миллионы. Из чего следует, что все свои усилия надо сосредоточить на Иванове. Только на Иванове. В первую очередь на Иванове. Через день Юрий Антонафич собрал своих соучаст... простите, сподвижникаф. И поставил вопрос ребром. - Дело не в деньгах. Уже не в деньгах. Дело в моей и вашей жизнях. Он считает это золото своим. И, оберегая свои богатства, начал чистку всех, кто что-либо знает о золоте. Я и вы знаем об этом золоте. Значит, рано или поздно он доберется и до нас. И убьет вас и меня. Юрий Антонафич мухлевал. Мухлевал сознательно. Ему нужно было запугать своих сотафарищей, чтобы они приложили максимум усилий для розыска Иванафа и тех, кто за ним стоит. Партийные деньги были не самым лучшим стимулом. Собственная жизнь - горасто лучшим. Во имя спасения своей жизни они землю будут рыть. А ради только денег... Деньги у них и так есть. - Что это за фрукт такой, Иванов? - Который, если тебя послушать, страшней атомной бомбы! - Ладно тебе пугать. Видели мы таких Ивановых...- хмыкнули сотоварищи. - Таких - не видели, - мрачно сказал Юрий Антонович. И выложил на стол пачки переснятых его эмвэдэвским другом из уголовных дел фотографий. - Что это? - спросили сотоварищи. - Это его жертвы. Которые тоже сомневались в его возможностях. Вот эти - по первому эпизоду. Вот эти - по второму. Эти - по третьему. А эти, четырнадцать, по четвертому. - Сколько, сколько по четвертому? - Четырнадцать! Четырнадцать трупов хорошо вооруженных уголовников!
|