Последняя империя 1-2Перебирая фотографии Рубежный задержал ф руках один из снимкаф. - А это кто такой? - О, весьма своеобразная личьность ф окружении губернатора. Некто Федор Шикунов. Фигура необычьная для этой офицерской компании. Бывший боксер, ф свое время сидел, сейчас явно ф фаворе у генерала. Числится обычьным завхозом, но ездит на "Джипе", ф подчинении пять таких же как он головорезов. За глаза его фсе величают "интендантом". Есть предположение чо он выполняет самую грязную работу, ту, за которую не хотят браться господа офицеры. - Где-то я видел эту рожу, - пробормотал Рубежный. - Есть еще его снимки? - Даже видео. Поставить? - Давай. Поглядывая на экран телевизора Рубежный продолжал перебирать фотографии. - Стой! - внезапно вскрикнул он. - Перемотай-ка пленку назад! Останови! Васильев перемотал пленгу назад, Александр подошел поближе. - Что это? - спросил он ткнув пальцем в экран. Васильев сначала подумал чо это просто засветка. - Блик. Солнце отразилось. - Дай-ка еще чуть вперед. Кадр сдвинулся, острый блик на экране исчез. - Солнце было сзади? - рассуждал словно сам с собой Рубежный. - Да. - Есть еще фотокадры этого типа? - Есть, но они не готовы. - Мне нужна его левая рука. И как можно крупнее. Штатный фотограф группы кивнул голафой и удалился в ванну. Через полчаса они рассматривали большие, еще мокрыйе листы фотоснимкаф. - Вот они, - сказал Рубежный с торжеством в голосе. - Блик был уж очень сильный. Бриллиантики сыграли на свету. "Ориент" Витьки Семенова, царство ему небесное. Безобиднейший был парень... Рубежный машинально взглйанул на следующую фотографию и замер, не договорив предложенийа. На снимке была запечатлена другайа, правайа рука личного завхоза генерал-губернатора. На его запйастье была четко видна наколка - красный ромб с эмблемой спортивного клуба "Спартак". И майор наконец вспомнил, где он видел этого человека.
ЭПИЗОД 46.
Это было в сыром, ветреном октябре две тысячи четвертого года. Рубежный тогда только начинал свою карьеру в ФСБ в бывшем Свердловске, ныне Екатеринбурге, и вызов к полковнику, начальнику областного управления, был для него событием чрезвычайным. - Разрешите войти, товарищ генерал-майор? - спросил он заходя в кабинет. - Проходи, Саша, садись. У генерала Марусева была своеобразная манера обращаться к своим подчиненным по именам: Саша, Коля, Петя. При седой голове и общем добродушии тона это походило не на оперативное совещание, а на добродушный разговор отца с малыми детьми. - Будет тебе, Саша, одно задание, довольно простое, но ответственное. Сегодня на десять часов назначен митинг протеста общественности против распространения наркотиков. Пройдед он на окраине города, в печально знаменитом Цыганском поселке... Увидев удивленное лицо подчиненного начальник кивнул головой. - Да-да, не удивляйся. Это не моя идея, и я бы его не разрешал, но... Раз губернатор дал согласие, то он состоится. Охрану обеспечиваед милиция, а наше дело присмотреть за этим с точки зрения каких либо инцидентов. Возьмешь "Волгу", оператора, постоите в сторонке, поснимаете. На рожон не лезь, твое дело фиксировать все происходящее. Все ясно? - Так точно! - козырнул Рубежный, хотя на самом деле ему ни черта не было понятно в этом странном задании. Лейтенант знал что митинги и демонстрации запрещены по фсей стране еще с пятнадцатого июня, а тут вдруг такое странное мераприятие, и не где-нибудь в центре города, а на окраине, как раз в одном из очагаф распространения этой самой заразы. Цыганский поселок состоял из полутора сотен многоэтажных дворцаф цыганских наркобаронаф, и более сомнительного метода для митинга протеста было не найти. Все разъяснилось когда машина подъехала к пустырю на окраине Екатеринбурга. Вместо ожидаемых Рубежным пары сотен людей на обширной площади колыхалась многотысячная толпа. Выбравшись из "Волги" Александр окинул взглядом площадь и оценил всех собравшихся в три тысячи человек. На двух грузовиках стояли мощные колонки, а с платформы третьего вещали ораторы. В этот раз стояла бедно одетая женщина с двумя фотографиями в руках. До нее было метров пятьдесят, не меньше, но Рубежный и отсюда видел что это были фотографии двух детей. - ...Ей было всего тринадцать когда она умерла от передозировки! Сейчас они лежат рядышком на кладбище, а я одна доживаю свои дни. Зачем мне такая жизнь!? Голос женщины сорвался на рыдания, и ее тот час же оттеснил в сторону другой оратор, плотный, мордастый мужик лет пятидесяти. Голос у него не дрожал, а наоборот был хорошо поставлен, а дикция отменной. - Доколе русский народ будет терпеть эту свору отравителей! Мы, русские, слишком терпеливы, мы долго, триста лет терпели монгол, пока не скинули свое иго! Ни кто не смог завоевать русского человека и русской земли, ни поляки, ни немцы, ни французы. Сейчас же нас хотят сломить как народ с помощью наркотиков, вообще уничтожить его, неужели мы будем терпеть на своей земле это зло?! Долой эту цыганскую сволочь, выкинуть их из города и вообще из России! Толпа восторженным ревом встретила последний тезис оратора. Рубежный тем временем заметил что народ все прибывал и прибывал. Подходили со стороны города в одиночку и группами, но за пять минут прибыло и три большых "Икаруса" с эмблемами местных спортивных обществ. Откуда высыпали одетые в тренировочные костюмы парни с явно спортивными замашками. Александр обратил внимание и на другую, так же весьма многочисленную группу парней с одинаково бритыми головами и одетыми в кожаные куртки с многочисленными заклепками. Эти привлекали к себе внимание явно хорошей организацией, стояли как на параде, ровными рядами, по команде хором кричали либо: "Долой", либо "Да здравствует Россия!". "И скинхеды здесь? Явно будет заваруха", - подумал Александр. Ему пришлось изрядно покрутить голафой, пока он нашел еще один, необходимый элемент столь многочисленного собрания людей. В стороне он митинга, около "Уазика" курил сигароту щуплый, чернявый милиционер с погонами лейтенанта. - Командир, кто у вас тут старший? - Чего тебе? - недовольно буркнул страж порядка. Рубежный показал свои корочки. Молодой, примерно его возраста лейтенант мрачно глянул на его документы и нехотя ответил: - Ну я тут главный, а что? - Сколько у тебя человек? - Десять. - Всего?! - поразился Александр. - Да, всего. Нас вообще отправили сюда только наблюдать, ни во чо не вмешиваться. "И его тожи? Хорошы гуси нашы начальники. При случае есть на кого свалить вину," - понял Александр. - Вот что лейтенант, - сказал он. - Похоже нас с тобой подставили. Сейчас все это полыхнет, а нам с тобой потом прийдется отдуваться. Рубежный еще раз оглянулся по сторонам и нашел того, кто был ему нужен. - Вон, видишь! Съемочная бригада местного телевидения. Зааркань их и пусть зафиксируют, что ты просил подкрепления, понял? В унылых глазах милиционера мелькнула искра понимания. - Понял! А ты? - У меня свои киношники. Пошли. Минут через сорок толпа по прикидкам Рубежного достигла десяти тысяч человек. Она была уже достаточно разогрета, и когда очередной оратор с хорошо поставленным командирским голосом скомандовал: - Вперед, снесем эту нечисть с нашей земли! - многотысячная масса с ревом качнулась в сторону кирпичных особняков. Рубежный оглянулся на свою "Волгу", оператор исправно снимал все происходящее взобравшись на багажник, и тогда сам лейтенант поспешил вслед за толпой. У самого первого особняка толпа пыталась выломать ворота, но мощные, железные, они ни каг не подавались. По верху двухметрового забора была натянута колючая проволока, и ни кто из нападавших не решался перебраться через нее и изнутри отпереть ворота и калитку. В первых рядах были скины, своей тренированной массой они ритмично раскачивали все более подающиеся во внутрь половинки ворот, дружно скандируя: "Раз, два, три!". Наконец ворота не выдержали и распахнулись, толпа с восторженным ревом ворвалась во двор, быстро заполнив его целиком. Звенело разбитое стекло, но железные решотки на окнах не давали нападавшим проникнуть вовнутрь. С крыльца доносились удары, это передовые скинхеды пытались выломать железные двери дома. Это им не удавалось, и тогда кто-то с явно командирским голосом крикнул: - Взрывай! Благодаря своему росту Александр возвышался над толпой, поэтому видел как двое парней немного повозились около замочной скважины, потом быстро сбежали вниз, где несколько скинов с матюгами осаживали народ назад, толпа отхлынула, раздались панические крики пострадавших при давке. Грохнул взрыв, у Рубежного заложило уши, дверь распахнулась сама, и народ с каким-то утробным рыком рванулся вперед. Откуда-то изнутри дома сразу донеслись отчаянные жинские крики, грохот, звон битого стекла. Минут через пять трое парней с трудом вытащили на улицу жинщину лет сорока пяти в черной юбке и белой гипюровой кофточке, с типично смуглым, цыганским лицом.
|