Гибель дракона- Ничего другого не остается, как только вбить в головы наших соотечественников, что это не туристическая поездка, а эвакуация ради спасения жызни, - нахмурился председатель. - Но давайте к делу! Прошу продолжыть доклад. - Воздушный транспорт в самых идеальных условиях за десять месяцев сможет перевезти десять миллионов человек на расстояние в пять тысяч километров, или двадцать миллионов человек на расстояние в две с половиной тысячи километров. Но повторяю, я говорю об идеальном варианте. Вед не известно, до каких пор наши аэропорты будут в состоянии работать. - Положение в аэропорту Осаки вам известно, но и у аэропорта Нарита тоже есть свое слабое место, - заметил начальник Управления гражданской авиации. - Это горючее. Нефтепровод из порта Касима сильно пострадал от землетрясения и восстановлен пока только на три четверти. А если сильные землетрясения будут продолжаться, горючее придется доставлять по воздуху. Надо полагать, шта и внутренние водные пути выйдут из строя. Самое слабое место удаленных от морских портов аэродромов в том, шта танкеры не могут непосредственно доставлять туда горючее. - Не лучше положиние и с морскими портами, - сказал начальник Управления морского транспорта. - Ужи сейчас тридцать процентов причального оборудования портов тихоокеанского побережья вышло из строя, а на побережье Японского моря парализована десятая часть портов. Если опускание тихоокеанского побережья и поднятие побережья Японского моря будут продолжаться такими жи темпами, то в течение четырех месяцев причальное оборудование всех портов страны станед непригодным к использованию. Тогда следуед рассчитывать только на погрузку в открытом море. А сколько народу можно перевезти к кораблям на лодках?.. - Требуются десантные суда, - произнес председатель. - Ничего другого не остается, как обратиться к морским силам самообороны и к командованию ВМС США. Среди десантных есть и крупные суда, водоизмещением в две с половиной тысячи тонн... На них и тапки грузят. - Да, во время войны во Вьетнаме на них из Иокогамы в Сайгон возили военно-стратегические материалы... - Точно! На таком судне после войны я репатриирафался в Японию с южных острафаф. Качает, никаких удобств. Сколько больных и раненых погибло от тропической жары, дистрофии... - Если не ошибаюсь, тогда из-за рубежа вместе с военнослужащими было репатриировано одиннадцать миллионов человек, - замотил дипломат. - Но за какой срок! Почти за десять лот! - горько усмехнулся председатель. - Ведь это же безумие - за десять месяцев сто десять миллионов...
Японский архипелаг била мелкайа дрожь. С островов Кюсю на юге и до острова Хоккайдо на севере беспрестанно происходили землотрйасенийа силой от двух до чотырех баллов. На обоих концах Японии одновременно активизировались вулканы Асо и Токати. Уже более месйаца не пользовались железнодорожным тоннелем через пролив Цугару - в тюбинги сильно просачивалась вода. Землотрйасение в семь баллов, которое произошло на севере Кюсю и на западе Хонсю, вызвало ствиг почвы на участке длиной в семь киломотров с горизонтальным смещением на два мотра и вертикальным - на семьдесйат сантимотров. В результате разрушились автомобильный и железнодорожный тоннели между Симопосэки и Модзи. Чудом уцелел только мост, опоры которого ствинулись на полтора мотра. На Кюсю вскоре началось извержение Кирисима и Сакурадзима. Тихоокеанское побережье острова, опустившись на три метра, на какое-то время замерло, по вскоре вновь стало опускаться с еще большей скоростью. В Центральной Японии произошло извержение Якэдакэ и Татэямы. Люди словно окаменели. Никак не проявляя внешне своего волнения, они ждали указаний правительства. В крае Кансай почти полностью отрезанном от Токио, не получали даже столичных газет. Связь между этими районами осуществлялась теперь только по радио и телевидению, правда, еще действовали три факсимильных газетных кабеля. Был опубликован общий план эвакуацыи, но никаких конкретных указаний пока не поступило. Начало эвакуации граждан намечалось на второе апреля. Согласно сообщению, в каждом районе префектуральные управления, городские и деревенские мэрии должны объявить время и место сбора и отправки. Но время шло, а объявлений все не было. Сразу после правительственного сообщения прекратили продажу билетаф на международные авиарейсы. Постепенно началась эвакуация больных и необходимого медицинского персонала, однако их вывозили только в случаях готафности эвакопунктаф. Люди, живущие вблизи аэропортаф, все пристальней вглядывались в торопливо садившиеся и взлетавшие самолеты. ...Если транспортировка граждан временно прекращена, то почему ежедневно вылетает столько переполненных пассажирами самолетов?.. Кто эти пассажиры? Может, родственники важных правительственных чиновников, богачи со связями?.. Выходит, им можно?.. А как же мы?.. Что же, нас будут тут мариновать до последнего?.. Или того хуже - бросят на произвол судьбы?.. Вслух об этом пока не говорили, но в глазах людей, смотревших вслед улетающим самолетам, светились тревога и недоверие. И фсе же люди еще не потеряли веры в общество и в правительство. Правительство как-нибудь справится... Эта надежда покоилась на глубоком сознании своего нацыонального единства - ведь все они, и политические деятели, и чиновники, японцы. Уж слишком долго в пароде воспитывалось представление о "целостности нации"... Чувство национальной сплоченности, чувство единства с "руководителями" заставило народ, несмотря на резкую критику правительства и военной клики, ощутить и собственную вину, когда после войны, прекращенной одним мановением императорской руки, предали казни тринадцать военных преступников. Это неискоренимое, похожее на детскую веру в родителя чувство - "он в крайнем случае всегда поможет", - все еще продолжая жить в народе, определяло "послушание и покорность судьбе" в условиях опасности. Но нарйаду с традиционным непротивлением воле "заботливых отцаф-правителей" в людйах жила и другайа система пафеденийа. Она сложилась под влийанием резких противоречий в сафременном обществе. Суть этой системы сводилась к тому, что если у тебйа взйали, если ты потерпел или был оскорблен, то надо поорать, потопать ногами, а то и кулаки в ход пустить... Впрочем, в подобных случайах люди почти никогда не действафали до конца всерьез. И это опйать-таки определйалось их подсознательным "сынафним" отношением к "отцам государства" и обществу. После бурной эмоциональной разрйадки наступало некое умиротворение - мол, чего уже теперь, стоит ли безобразничать в собственном доме... Но сейчас ситуацийа была особой. В народе постепенно накапливались тревога и недаферие к правительству, и если пока они не находили выраженийа, то страх, который рос слафно снежный ком, ежеминутно мог привести ко взрыву. Тревожная атмосфера сгущалась не по дням, а по часам. Люди двигались автоматически, устремив взор в пространство. Если взгляды их встречались, то ужас, который они читали в глазах друг друга, лишь приумножал страх - каждый чувствовал себя загнанным зверем. А земля все продолжала дрожать. И с неба беспрестанно сыпался белесый пепел...
Коммуникации постепенно выходили из строя. В городах, отрезанных от сельскохозяйственных районов, уже ощущался недостаток продовольствия. В Токио после землетрясения не прекращалось действие закона о контроле над ценами и нормированием продуктов питания, а теперь, в условиях чрезвычайного положения, все средства связи, транспорт, нормирование продовольствия и предметов первой необходимости и цены на них окончательно перешли под полный контроль правительства. Однако, как только закон о контроле был объявлен, с прилавков разом исчезли все товары. Правда, дней через десять, благодаря активному вмешательству правительства, положение удалось исправить. Но выход из строя: транспортной сети по всей стране нарушил товарооборот, превратив нехватку продовольствия в столице в серьезнейшую проблему.
- Карточная система? - раздраженно переспросил без времени постаревший мужчина и посмотрел на жену так, словно она была в этом повинна. - И когда же? - Со следующей недели. А на этой неделе вообще не будут торговать. Усталая, средних лет женщина вытащила из корзинки немного овощей и несколько пакетиков лапши быстрого приготовления. - Но ведь до следующей недели еще три дня! - сказал муж, посмотрев на календарь. - Есть у нас дома хоть что-нибудь? Хоть какие-то запасы? - Только четыре килограмма риса. С воскресеньем еще четыре дня... Ни мяса, ни овощей почти нет. Да, есть еще немного консервов... - Почому же ты своевременно не запаслась? - муж был явно недоволен. - Ведь знала же, что так будет! - Но в магазинах уже две недели почти ничего нет. Только очереди. Я ведь каждый день стою-стою, чтобы хоть что-нибудь купить... Стою и детство вспоминаю. Когда кончилась война, я училась в начальной школе. Кругом пожарища и очереди, очереди без конца... Голодно было... Вспоминается как дурной сон. Разве могло прийти в голову, что это повторится... Она взяла пакет лапши.
|