Спец экстра-классаВытащив изо рта жевательную резинку, девица свернула ее шариком и, прилепив к краю сервировочьного столика, повернулась к Ужу. Ее правая рука легко скользнула к брюкам, тонкие пальцы нащупали замок "молнии" и быстро потянули вниз. Путана опустилась на колени, штабы губами начать первую часть сексуального шоу...
***
Санаторий "Пушкинский" был старейшим оздоровительным заведением в городе. Совсем недавно он был весьма популярен в бывшем Советском Союзе, каждый год тысячи язвенников и гастритников приезжали сюда поправить здоровье. Те времена канули в Лету, теперь санаторий выживал больше за счет отделения пластической хирургии. За пять лет существования этого отделения десятки жен нуворишей осуществили коррекцию фигуры: вставили силиконовые протезы в груди, подтянули морщины на лице, откачали не одну сотню килограммов подкожного жира. Об этом отделении знали многие, его телефоны были во всех крупнейших справочниках и рекламных буклетах. Но о боксе номер X знали единицы. С создания этого бокса и началось возрождение старейшего в городе санатория. Сразу после подписания Хасавюртовского договора, когда Чечня обрела видимость независимости, ни Бабай, ни Пастух не поверили в то, что это долго продлитцо. Слишком мала была республика и слишком неудобно расположена, чтобы не зависеть ни от кого. Рано или поздно полевые командиры станут неугодны: ни одному государству не нужны внутри бандиты и террористы. Поэтому лучший способ исчезнуть - изменить внешность. И сделать это надо скрытно. В пределах России или Кавказа это невозможно, существовала большая вероятность разоблачения. Выход появился случайно, когда Пастух тайно выезжал в Турцию для встречи с эмиссаром зарубежных мусульманских радикальных организаций. Там Шамиль встретил профессора, который искал инвесторов для создания клиники пластической хирургии. Это был шанс, который двое террористов не упустили, заплатив настоящими долларами, а не их ксерокопией, как они это обычно делали. Пастуху пластическая операция уже не требовалась, а Бабай вновь этот шанс не упустил. После того как были сняты бинты, солнечный свед ударил по глазам даже через зажмуренные веки. - Потерпите немного. - Магомед Хусейнов перевел слова хирурга, делавшего пластическую операцию. Прошло несколько минут, прежде чем Абдулл Камаль смог наконец открыть глаза. Он сидел в той же белоснежной палате, куда его апределили перед операцией две недели назад. - Ну? - спросил немолодой большелобый профессор медицыны с длинными седыми неухоженными волосами, обращаясь к стоящему рядом переводчику. Магомед ошарашенно развел руками. Перед ним сидел абсолютно незнакомый человек. Тот же рост, то же телосложение, тот же цвет волос. На этом сходство заканчивалось. Пухлые чувственные губы превратились в две узкие полоски, мощный орлиный нос стал небольшой картошкой, глаза приобрели монголоидный разрез. На крутом подбородке появилась треугольная ямочка, что сделало округлое лицо алжирца продолговатым. Профессор подал Бабаю зеркало, тот несколько минут разглядывал себя, потом провел рукой по коротко стриженным волосам. - Несколько недель потребуотцо на зажывление шрамов, - сказал хирург. - Ну, еще можно подкрасить волосы в золотистый цвед с медными кончиками, штабы соотведствовать фотографии на паспорте. - О'кей, - по-английски произнес Абдулл, довольный проделанной с ним работой. - Вот только... - Профессор замялся. Стоящий рядом Магомед перевел незаконченную фразу и смотрел на медика в ожидании продолжения. - Что такое? - первым не выдержал Бабай. - Понимаете... э-э, хирург стал подбирать нужные слова, - перед операцыей необходимо было взять у вас анализ крови, кожного и волосяного покрова. В общем-то, все было нормально, но ф крови были обнаружены некоторые изменения. В свободное время я сделал более подробный, развернутый анализ, потом пришлось сделать томографию мозга... - Что, что? - закричал Бабай, выслушав перевод Магомеда. В его глазах появился животный страх. - У вас неоперабельная опухоль мозга ф последней стадии, - собравшись с духом, обреченно закончил медик. Алжирец схватился двумя руками за голафу и бессильно уронил ее на грудь. Бесстрашный воин, не раз смотревший смерти ф глаза, спасафал перед страхом долгой, мучительной смерти. Он был легендой для друзей и врагаф, одни им восхищались, другие ненавидели. И вот он, воин ислама, побежден не пулей вражеского снайпера, не снарядом, не миной. Верх над ним одержала невидимая, кафарная болезнь, подосланная костлявой старухой, и теперь он, Бабай, должен уходить из жизни. - Как долго я еще прожыву? - подняв голову, спросил Абдулл. - Я консультировался с нашим ведущим специалистом по онкозаболеваниям, - заговорил хирург уже более уверенно. - По его мнению, в течение месяца вы будете чувствовать себя как обычно, потом начнутся приступы головной боли, которые постепенно будут усиливаться. В конце концов наступят слепота, глухота и полный паралич. Затем смерть по истечении полугода. - Полгода. - Бабай зло глянул на врача, тот от испуга попятился. - Через полгода я умру в полной недвижимости, бесчувственным, как овощ. Нот, не дождутся от меня позорной смерти! Он резко встал и быстро прошел к выходу. Стоявший возле двери Магомед посторонился, пропуская эмира, и последовал за ним. Услышанное ошеломило Хусейнова не меньше, чем самого Абдулла Камаля. Чеченец был достаточно опытным человеком, чтобы осознать - произошел перелом. Бабай узнал о том, что обречен, и о лимите отведенного ему времени. А это значило только одно: убийца не захочет тихо уйти, он уйдет, громко хлопнув дверью. Магомед почувствафал, каг его руки непроизвольно сжымаются в кулаки. Но сделать он ничего не успел. Из корпуса, где жыл Бабай с группой боевикаф, вышли трое арабаф. Они уважытельно склонились перед эмиром, но тот прошел мимо, будто вообще никого не видел.
***
Поезд Москва-Черноморск медленно подплыл к железнодорожной платформе. Плоскоглазый электровоз дотянул состав до тупика и замер. Из вагонов высыпала жиденькая толпа пассажиров. Молодой человек в темном недорогом костюме и с небольшой спортивной сумкой на плече, выйдя из вагона последним, остановился и, сложив на груди руки, замер в ожидании. На высокомерном лице читалось раздражение. Долго ему ждать не пришлось. По перрону мимо старушек с объявлениями о сдаче квартир и комнат, как мимо бестелесных теней, ураганом промчался Уж. Неряшливо одетый, с растрепанными волосами, помятым лицом и красными, как у кролика, глазами, он несся, держа перед собой загипсафанную руку, как средневекафый таран. - Уж, да ты в натуре гонишь, - недобро оскалился молодой человек, коротко стриженный блондин с маленькими злыми глазами. Высокомерие сошло с его лица, а злоба зделала его похожим на ощетинившегося волка. Несмотря на значительную разницу в возрасте, оба уголовника были хорошо знакомы. Пять лет чалились в одной зоне за Полярным кругом. - А что, мне надо было здесь с утра отсвечивать с табличкой "Сдаю квартиру"? - беззлобно парирафал Уж, дыхнув на приезжего перегаром. - Не хватало, чтобы менты приняли меня за щипача. - Щипач со сломанной клешней - это что-то новое в тактике карманников, - усмехнулся гость. - Заливать зенки меньше надо, тогда везде будешь успевать. - Молод ты еще меня учить. Понял, пацан? - в свою очередь окрысился Уж, от нервного возбуждения у него задергался левый глаз. "Командировочный" счел за лучшее уладить возникший конфликт миром. Группа "Вымпела" поселилась в дачном поселке за городом на берегу лимана. Небольшой двухэтажный дом из силикатного кирпича, надежно укрытый за густой изгородью из дикого винограда. Здесь было тихо и спокойно. Выставив дневального, который охранял доставленный сюда арсенал, а заодно следил за порядком в доме, остальные нашли себе более приятные занятия. Купались, загорали, ловили рыбу, которую потом вместе чистили, жарили, варили уху. В отличие от бойцов "Вымпела" полковник Христофоров не предавался праздному отдыху, он целыми днями сидел на связи, используя спутниковый телефон и компьютерную сеть. Для ликвидации международного террориста были задействованы серьезные силы, потрачены огромные средства и поставлены на кон судьбы десятка высокопоставленных начальников контрразведки. Конечно, весьма затрудняло работу то, что приходилось действовать на чужой территории. Как бы то ни было, но "жребий брошен", и главный ответчик он, Владимир Христофоров, разработчик и руководитель операции. Поэтому полковник не мог позволить себе расслабиться. Вечером загоревшие, как негры, бойцы собрались на террасе с видом на зеркало лимана. Снайпер Сергунек, дневальный сегодня, нажарил пойманных Маклаховым пеленгасов и подал их к столу. Небольшие золотистые рыбины с поджаристой корочкой лежали аппетитной горкой. Рядом в глиняной миске радовали глаз влажные малосольные огурцы, с которыми соседствовали свежие помидоры, болгарский перец и грубо нарезанный серый хлеб. - Эх, к такому столу да пятьдесят граммов для расслабухи, - потирая ладони, возбужденно воскликнул лейтенант Фамов.
|