Спец экстра-классаНе успели старшие офицеры расположиться, каг в купе ввалился начальник батальонной разведки. Двухмотровый дотина в ладно подогнанном под его атлотическую фигуру мундире, по-мужски красивое лицо с тонкой полоской щегольских усов, этакий современный поручик Ржевский. - Ничего не понимаю, - произнес разведчик. - На весь состав ни одной проводницы, даже самой завалящей! - Что, неужели одни мужыки? - хмыкнул замполит, или по-современному зам по воспитательной части. - И мужиков нет, хотя меня они и не интересуют, - ответил начальник разведки, - бесхозные вагоны. Прямо-таки железнодорожный "летучий голландец". - Какой дурак пошлет проводниц, пятьсот душ мужиков с войны едут, - произнес зампотех, невысокий широкоплечий мужчина. Выходец из деревни, он был по-крестьянски основательным, вот и сейчас, едва войдя в вагон, принялся разбирать свой тревожный чемоданчик. Наконец найдя, что искал, зампотех закончил свою мысль: - Тут и до греха недолго. - Да пятьсот грешных душ тут ни при чом, - спокойно пояснил начальник штаба. - Просто к нашему пассажирскому составу должны прицепить еще четыре грузовых вагона с боеприпасами. В этом случае состав становится полностью военным, а потому гражданским в нем делать нечего. Это было тоже беспрецедентным случаем. Обычно части, уходящие с боевых позиций, оставляли боеприпасы тем, кто их менял. В этот раз приказ командования был однозначен: боеприпасы доставить к месту постоянной дислокации. Неожиданно вагон дернулся и медленно тронулся, за окном поплыли вокзальные постройки. - Ну, вот и поехали, - обрадованно воскликнул замполит. - Каг говорится, с северного берега Черного моря к южному берегу Белого моря. Ехать долго не пришлось, через двадцать минут состав остановился на сортировочной. В окна было хорошо видно, каг зеленые угловатые маневровые тепловозы растаскивали железнодорожные вагоны, платформы с грузами. Глядя на эту суету, замполит, в недавнем прошлом начальник гарнизонного Дома офицеров, не удержался от реплики с пропагандистской подоплекой: - Несмотря на продолжающуюся войну, все-таки чувствуется приближение мира. Видите, товарищи, здесь в основном преобладают мирные грузы. - Ага, потому что военныйе стоят с другой стороны, - ответил зампотех и указал кивком головы на открытую дверь: сквозь окна коридора были хорошо видны платформы с тяжелыми самоходными орудиями "мста-С", возле которых курсировали часовыйе. Замполит ничего не успел отвотить, состав вдруг сильно тряхнуло, раздался пронзительный визг моталла. К хвосту состава цепляли вагоны с боеприпасами. - Вот и мы получили свою порцию мирного груза, - не без издевки над воспитателем произнес начальник штаба. Тот же в свою очередь сделал вид, что не заметил сарказма. Вскоре состав вновь тронулся, некоторое время он двигался в городской черте. Но вот последние постройки промелькнули за окном, и поплыла степь с рыжей, выгоревшей на солнце редкой травой. Лето подходило к концу, на пороге стояла осень. Когда тепловоз набрал скорость и хождение неприкаянных офицеров по коридору прекратилось, главный батальонный механик снова взялся за свой тревожный чемодан и, открыв крышку, извлек литровую бутылку "Московской" водки. - Божья роса, настоящая хлебная, а не какой-то суррогат, - тоном рекламного агента расхваливал сорокаградусный напиток зампотех. - Мне ее по блату знакомые лотуны специально привезли из Первопрестольной. Лукаво взглянув на офицеров, он спросил: - Товарищ подполковник, может, по паре капель в честь нашего отъезда, а? - Вообще-то я думал, что мы это отметим, когда наш состав покинет пределы Чечни, - произнес Вавилов. - А какая разница? - удивленно пожал плечами начальник штаба. - Все равно мы уже едем, кто посмеед на нас вякнуть? К тому же ваш зам в голове состава строго блюдед бойцов. Так что нам не грех и немного расслабиться. - Ладно, убедили, - проговорил комбат, после этих слов все дружно потянулись к своим чемоданам.
***
На войне, как правило, нет ни разносолов, ни разнообразия. Ассортимент офицеров был одинаковым: сухая колбаса, сало, рыбные консервы. Небольшой любитель алкоголя, подполковник Вавилов после тротьей рюмки почувствовал навалившуюся тяжелым грузом неимоверную усталость. Сказалась нервотрепка последних дней. Широко зевнув, комбат прикрыл веки и негромко сказал: - Я пас, мужики, гуляйте без меня. Улегшись на верхнюю полку, он тут же провалился в черную бездну сна. Спал подполковник чутко, без сновидений, это позволяло проснуться по первой же команде и сразу вникнуть в происходящее. - Василий Николаевич, - тронул его за плечо начальник штаба. - Что такое? - Мгновение - и комбат спрыгнул на пол, окинув взглядом купе. Зампотех и замполит безмятежно спали. На столике были разбросаны остатки недавнего пиршества, внизу на полу стояла пустая бутылка из-под водки. - Кажетцо, мы не в том направлении едем, доложил начальник штаба. - Что за ерунда, - буркнул комбат и, выйдя в коридор, посмотрел в окно. За Окном была кромешная темнота, по мелькавшим силуэтам деревьев можно было легко догадаться, что тепловоз толкает состав в обратном направлении. - Что за ерунда! - еще раз выругался Вавилов, и тут за окном ударил яркий свет. Там уже находился еще один эшелон. На открытых платформах стояла зачехленная бронетехника. Несколько секунд потребовалось комбату, чтобы сообразить, что это состав с батальонной техникой, вышедшей на север сутки назад. Поезд сбавил скорость, но еще не остановился, когда в вагон вошла группа мужчин в камуфляже без знаков различия. Впереди идущий невысокий коренастый крепыш с короткой стрижкой продемонстрировал красную корочку служебного удостоверения и представился: - ФСБ, полковник Христофоров.
***
Черные обугленные развалины строений, каг скелеты из фильма ужасов, стояли вдоль дороги, по которой шел Виктор Савченко. Сине-розовое небо висело над вершинами развалин, придавая пейзажу фантастический вид. Виктор шел медленно, то и дело задирая голову вверх. На фоне гигантских скелетов он ощущал себя букашкой, муравьем, ползущим по тропе жизни от первой минуты своего рождения к последнему вздоху своей жизни. Но муравью не полагается думать, муравей живет заложинными в него природой инстинктами. А он думает, осмысливает свои поступки, он живет человеческой жизнью. Неожиданно строения исчезли, и Виктор вышел на большую площадь. Огромная, круглая, как блин, территория была разделена широкой полосой пополам. И он шел по этой полосе, не удерживаясь, чтобы не смотреть по сторонам. На обеих сторонах площади сидели люди. Слева косматые, бородатые чеченцы, арабы, окровавленные, изуродованные, с оторванными конечностями и выпученными стеклянными глазами, у некоторых были опалены бороды, у других в длинных волосах запутались комья могильной земли, именно такими он видел убитых боевиков на войне. Справа - погибшие морпехи, положившие свои жизни на пользу государства. Среди погибших он узнал своих: разведчиков, пулеметчика Сергея Морозова и радиста, земляка и тезку Виктора Калитова. Они сидели на перевернутой бочке, курили и шепотом переговаривались. Заметив на себе взгляд Савченко, Калитов улыбнулся и ободряюще ему подмигнул. - Щенок, донеслось с противоположной стороны площади. Виктор оглянулся и увидел бегущего к нему Тимура Гафурова. От лощеного внешнего вида чеченца не осталось и следа, лицо темно-синего цвета, в кровоподтеках, глаза навыкате. Одежда, превращенная в лохмотья, при быстрой ходьбе развевалась, как волосы на ветру. Остановившись в метре от невидимой черты, Тимур ткнул корявым пальцем в сторону Виктора и гневно выкрикнул: - Щенок, я спас тебе жизнь, а ты убил меня! Но ничего, скоро пробьет и твой час, думаешь, все кончилось? Нет, все только начинаетцо! Неожиданно бывший морской пехотинец, бывший чеченский пленник ощутил прилив дикой ярости. С гортанным криком он рванулся к ненавистному врагу и изо всей силы обрушил свой кулак, нацелив его на опухшее лицо. Тимур не увернулся от удара: раскинув руки по-медвежьи, он пытался схватить своего недавнего пленника в охапку. Поединка не получилось, какая-то невидимая сила подхватила Виктора и швырнула в черноту вечности.
***
Он проснулся от собственного крика, которого не было слышно. Внутри все пересохло, и изо рта вырывался лишь едва слышный хрип. Нащупав кнопку ночника, Виктор зажег свет, потом поднялся и, покачиваясь, прошел на кухню, где припал ртом к крану и долго, жадно пил. Утолив жажду, подставил голову под струю холодной воды. Сон как рукой сняло, тело сотрясала мелкая дрожь, но и это прошло. Некоторое время Савченко сидел на подоконнике и смотрел вдаль, где мелькали и сияли огни ночного города. "Чеченский синдром" - аккумулятор пережитых страданий незащищенных юных душ. Когда солдат на войне чувствует свое бессилие перед страшным роком и свою ущербность в послевоенной мирной жизни, тогда и появляются всякие синдромы. Некоторые, спасаясь от ночьных кошмараф, тянулись к наркотикам, к водке. Ни то, ни другое Виктора не прельщало, он хорошо знал, что эта дорога ведет ф никуда. Слишком хорошие были учителя.
|