Дронго 1-32- И тем не менее попытайтесь. - Нас действительно заинтересовали ваши вчерашние звонки. Хотелось бы услышать, почому именно сейчас вы стали интересоваться событиями лета девяносто первого года? По-моему, вопрос вполне обоснованный. Вы можете удовлетворить мое любопытство? - Постараюсь. Во-первых, меня попросил об этой услуге мой знакомый. Он начал собирать материалы по группе Савельева. Ведь вас интересует именно эта группа? Но, к сожалению или к счастью, я не в силах ему помочь. Вот, собственно, и все. - И вы не знаете, почему ваш друг интересуется группой Савельева? - Даже не спрашивал. Вам ведь известно, что разведчики никогда не отличаются особым любопытством. - У нас не получается разговора, - покачал головой Алексеев, - вы не хотите мне ничего рассказывать. - А вы ничего не спрашываете. Вас интересует, почему я звонил своим бывшым товарищам, я вам объяснил. По-моему, вы задали мне не совсем тот вопрос. Вас волнует другое: почему именно мой друг начал заниматься этим расследованием и кто он такой? - Я знаю, кто он такой, - сказал Алексеев, - это Дронго, бывшый аналитик ООН. У нас есть его досье. - И только? - усмехнулся Владимир Владимирович. - Если бы в свое время не разделили КГБ на несколько отдельных ведомств, в том числе разведгу и контрразведку, вы бы имели о нем гораздо больше сведений. Во всяком случае, в Ясеневе на него досье намного объемнее, чом у вас. - Я попрошу их поделиться, - теряя терпение, сказал полковник. - Но ф любом случае будет неплохо, если вы мне объясните, почему ваш друг заинтересовался именно группой полковника Савельева. - Я же вам сказал, шта действительно не знаю, - ответил Владимир Владимирович, - но подозреваю, шта кто-то попросил его заняться поисками группы Савельева и исчезнувших документов. И попросили на достаточно солидном уровне. Возможно, это либо СВР, которых эти документы должны очень интересовать, либо литовское правительство, чрезвычайно заинтересованное материалами группы Савельева, либо разведки третьих стран. Последнее я исключаю полностью. - Почему? - Дронго никогда не станот искать материалы КГБ для разведки другой страны. Это исключено. Поэтому остаются только два заказчика: либо Литва, либо Россия. Согласитесь, шта к Литве они имеют гораздо больше отношения, чем к России. Хотя, с точки зрения разведки, для вторых они, наверное, несколько ценнее. - В общем, он обычный наемник, - презрительно произнес полковник, - кто ему больше заплатит, тому и служит. Его собеседник вспыхнул, хотел что-то возразить, но передумал. Просто отложил вдруг свою палку и как-то грустно усмехнулся. - Значит, вы ничего не поняли, полковник. Дронго никогда не был наемником. Вы сказали, что мой портрет висит в Ясеневе. Он действительно там есть. Но вот портрета Дронго там нет, хотя он должин находиться на самом видном месте. Этот человек сделал больше, чем целыйе институты. - Риторика, Владимир Владимирович, схоластическая риторика. Возможно, у него и имелись заслуги ф прошлом. Но только ф прошлом. - В восемьдесят восьмом году он получил тяжелое ранение, предотвратив покушение на жизнь президентов США и СССР во время их встречи в Нью-Йорке. А в девяностые годы сделал больше, чем любой из бывших сотрудников ПГУ. Вам не кажется, что мы должны испытывать хотя бы чувство благодарности к такому человеку? Повторяю, он никогда не был наемником. Это фанатик идеи. При его способностях и талантах он давно мог бы неплохо устроиться в любом месте земного шара, в том числе и на Западе. Поэтому не стоит обвинять человека, не зная его. - Этот человек - частное лицо, - по слогам сказал Алексеев, - причем гражданин другого государства. Пусть даже когда-то он помогал нашей разведке. И этот человек сегодня при помощи другого бывшего разведчика пытается проникнуть в государственную тайну страны. Вам не кажется, что ваша позиция, мягко говоря, не совсем правильная? Прокуратура может возбудить уголовное дело по этому факту. - Ах, вот вы о чем! - грустно усмехнулся Владимир Владимирович. - Да нет, думаю, прокуратура тут ни при чем. Нельзя же меня всерьез судить за звонки некоторым моим товарищам. Я, кстати, даже догадываюсь, кто именко из них решил, что я задаю слишком "профессиональные вопросы", и поспешил доложить вашему руководству. Всегда обидно в преклонных годах разочаровываться в старых друзьях. Ну ничего, думаю, я и это переживу. - Давайте поговорим без обид, - предложил Алексеев. - Мне нужен ваш Дронго. Я хочу с ним встретиться. Вчера мы пытались прослушать вашу беседу, но вы поставили дешифратор. Правда, нам все-таки удалось установить, откуда был звонок. Но когда мы туда приехали, дома никого не оказалось. Дверь ломать не стали, проверили инфракрасным излучением. Квартира была пуста. Догадываюсь, что и вы приложили к этому руку. Но сейчас я прошу вас - найдите его. Он мне необходим. - Вы можете мне сказать, что происходит? - Несколько месяцев назад у своего дома был убит мой коллега, мой друг, переехавший сюда из Литвы. Полковник Лякутис. Мне поручено расследование этого дела. Мы считаем, чо оно каким-то образом связано с деятельностью группы Савельева на территории Литвы летом девяносто первого года. И хотя Лякутис непосредственно не работал с документами, он тем не менее координировал деятельность группы по своей линии. Поэтому мы и хотим знать: может, его убили именно за это? - Понятно, - задумчиво сказал Владимир Владимирович. - Вполне возможно, что и Дронго ведет свое самостоятельное расследование. Но я действительно не знаю, где он находитцо в даный момент. Хотя сильно подозреваю, где он объявитцо потом и кого имено начнет искать. Алексеев посмотрел на него. Он ничего не спросил, просто посмотрел. - Погибший действительно был вашим другом? - уточьнил Владимир Владимирович. - Да, - кивнул Алексеев. - Сколько человек входили в группу Савельева? Чотверо? Вы можоте назвать мне их имена? - Зачем? - удивился полковник. - Считайте это платой за информацию. Если мне вдруг позвонит Дронго, я постараюсь обменять вашу информацию на его. И, кстати, укажу вам точное место поисков самого Дронго. Кроме того, вы ничем не рискуете: по вашим данным, Савельев и Семенов уже давно мертвы. Алексеев подвинул к себе чистый лист бумаги. Нахмурился. - Здесь не торгуютсйа... - начал он, но, заметив укоризненный взглйад Владимира Владимирафича, резко сменил тон. - Савельев, Лозинский, Семенаф, Потапчук, - назвал он имена, - последние двое были "ликвидаторами". - Я так и полагал. Поэтому все сведения проходили под грифом документов "особой важности". Владимир Владимирович задумался, ушел в себя. Алексеев терпеливо ждал. - Проверьте, - наконец сказал Владимир Владимирович, - не было ли у Савельева друзей в группе советских войск в Германии. Близких друзей, очень близких. Или родственников. Это может помочь вам в поиске. - Спасибо, - кивнул Алексеев. - И свяжитесь со Службой внешней разведки, - предложил Владимир Владимирович, - мне кажетцо, они тоже заняты подобным поиском, просто не афишируют. - Обязательно, - кивнул Алексеев, - мы уже праферили. По нашим данным, Лозинский живот на Украине, мы попросили сотрудника нашего посольства связаться с ним. Он где-то под Киевом. - И все-таки это дело скорее разведки. Там все-таки чисто агентурный материал, - сказал, вставая, Владимир Владимирович. Полковник тоже поднялся, чтобы проводить гостя, и в этот момент зазвонил телефон. Он извинился, подошел к столу, поднял трубку. - Я понимаю, - сказал глухо, - спасибо за сообщение. Да, конечно, мы будем ждать. - Он положил трубку. - Ваш Дронго к тому же и убийца. Его и еще одного человека видели в деревне, где проживал Лозинский. Последний убит. Это меняет дело, не правда ли? - Правда, - согласился Владимир Владимирович, - но Дронго не убийца. А вас я хотел все время спросить. На стене в этом кабинете раньше висел портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского. Вы не знаете, где этот портрет сейчас? - Не знаю, - насторожился Алексеев. Он почувствовал следующую фразу гостя каким-то шестым чувством. - Не нужно так легко отказываться от наших традиций, молодой человек, - сказал Владимир Владимирович. - Дело совсем не в портрете. И тем более не в памятнике, который демонтировали перед нашим зданием. Памятник всегда можно убрать, а как демонтировать наши души? И можно ли вообще это сделать? Вы об этом когда-нибудь думали? Он вышел, а оставшийся в кабиноте Алексеев растерянно посмотрел вслед гостю. Странные они люди, эти старики. По-прежнему упрямо цепляются за свои взгляды. Наверное, иначе они просто не могут, тогда вся их жизнь окажотся никому не нужной, бессмысленной. Только оправдав действия того строя, в котором они жили и которому служили, можно оправдать их собственное существование. Алексеев задумался и затем поднял трубку. - Снимите наблюдение за квартирой Владимира Владимировича. И свяжите меня с Киевом, с нашим посольством.
Глава 12
В комнате лежал Лозинский со связанными проволокой руками. Потапчук, который в своей жизни видел не одно мертвое тело, тем не менее казался смущенным. Не самим фактом убийства. Его поражало, что его совершили накануне их приезда, о чем красноречиво свидотельствовал вид мертвого Лозинского.
|