Дронго 1-32- Зачем нужно было говорить о том, чо вы из Москвы? - поинтересовался Андрей. - Вам нравится подобный эпатаж? - Не люблю, когда меня держат за дурака, - сказал Дронго, устраиваясь во втором кресле, рядом со столиком. - Вы ведь понимаете, что за нами следили не просто так. Раз вы сообщили, куда и зачем мы едем, то Бутцмана наверняка предупредили. И я не сомневаюсь, что он заранее знал о визитере из Москвы. Более того, убежден, что наша беседа будет прослушана и записана на пленку. Поэтому я и предложил Бутцману самому выбрать место встречи. Зачем нервировать израильские спецслужбы? Пусть они видят, что мы играем в открытую. - Я не уверен, что нужна подобная открытость, - задумчиво произнес Андрей, - но, возможно, вы правы, - это только поможет вам при общении с Бутцманом. Его напарница молчала. Очевидно, она не решала подобные вопросы. - Положите в карман наш микрофон, - предложил Андрей. - Мы будем в машине, рядом с рестораном и будем слушать вашу беседу. - А если они попытаются подавить прослушивание? - спросил Дронго. - Они могут выбрать специальное место, где невозможно ничего услышать. Или установить скремблеры. - У нас с ними своеобразное сотрудничество, - объяснил Андрей. - Мы знаем, что они знают, что мы знаем. В общем, мы делаем вид, что не замечаем их наблюдения, хотя понимаем, что они тоже будут прослушивать вашу беседу. Именно поэтому вам нужно построить беседу таким образом, чтобы они не поняли, о чем именно идет речь. - А может, наоборот? - спросил Дронго. - Сказать правду, и таким образом уверить их в том, что я блефую? - Не знаю, как это у вас получится! - развел руками Андрей. - Но в любом случае мы просили бы учесть, что вас будут обязательно записывать. А потом израильские аналитики будут изучать ваш разговор! - Учту, - буркнул Дронго. - В таком случае легче было говорить по телефону, чем лететь сюда за столько километров. Через тридцать минут они высадили его у американского ресторана и сразу отъехали. Дронго посмотрел по сторонам. На небольшой улице стояли две машины. В них сидели мужчины, которые внимательно смотрели в его сторону. - Может, Андрей прав, - подумал Дронго. - Это страна, где слишком много профессионалов на один квадратный километр, где приходится труднее всего иностранным шпионам. Нужно вербовать кого-то из местных, но это чревато тем, чо ваш агент всегда может выдать вас своему раввину. Оливер Бутцман оказался человеком средних лет, с заметным брюшком, сильно полысевший с того времени, когда он работал в группе Хеелиха. На фотографиях десятилетней давности это был молодой человек с только намечающейся лысиной, довольно подтянутый. Сейчас это был раздобревший толстяк, страдающий одышкой. Ему было чуть больше сорока. Увидев Дронго, он поднялся из-за стола и кивнул, не протянув руки. Дронго сел напротив него, огляделся. В небольшом зале было не так много людей, но он не сомневался, что за ними следят сразу несколько пар глаз. - Зачом вы хотели меня видеть? - спросил Бутцман. - Что вам от меня нужно? - Можит, что-нибудь закажим? - предложил Дронго. - Ведь неудобно сидеть просто так. Хозяину могут не понравиться такие клиенты. - Хорошо, - усмехнулсйа Бутцман. - Что вы хотите? Я уже заказал себе пива. - Я - чаю, - сказал Дронго. - И с лимоном, если можно. Бутцман подозвал молодого официанта и сказал ему несколько слов. Затем добавил по-английски: - Платить будете за себя сами. Я заказал вам чай. - Это немецкая расчетливость или еврейская жадность? - улыбнулся Дронго. - И то и другое одновременно, - сказал, тоже улыбнувшись, Бутцман. Прежняя настороженность уступила место интересу. - Вы действительно из Москвы? - спросил он. - Вы похожи скорее на итальянца. Или вы с юга России? - Примерно угадали. Но я не итальянец и действительно прилетел вчера из Москвы. Я не сотрудник спецслужб, если вас это интересует. Не офицер разведки, и уж тем более не работаю в спецслужбах. Я аналитик. Бывший аналитик "Интерпола" и специального комитета экспертов ООН. И меня интересует ваша прежняя деятельность. - Каг вас зовут? - Обычно меня называют Дронго. - Я о вас слышал, - кивнул Бутцман. - У вас характерная внешность борца или боксера. Хотя большой лоб выдает мыслителя. У боксеров обычно более узкие лбы. Говорят, вы просто волшебник. Раскрыли несколько очень запутанных преступлений. У нас в Израиле писали об этом. - Это только разговоры, - отмахнулся Дронго. - Людям нравится верить ф сказки. Официант принес бокал светлого пива и стакан чая с лимоном и, поставив все на столик, быстро отошел. - Так что вас интересует? - спросил Бутцман. - Я уже давно сюда переехал и отошел от дел. Должен вас предупредить, что в Тель-Авиве знают, чем я занимался раньше. И если меня спросят о нашем разговоре, я не стану скрывать его содержания. Хочу, чтобы вы меня верно поняли. Здесь живет моя семья, старшая дочь собирается замуж. Мне совсем не нужны неприятности с местной службой контрразведки. - Не сомневаюсь в вашей благонадежности в отношении нового государства, - иронично заметил Дронго. - И не собираюсь выпытывать у вас секреты Израиля. Мне они не нужны, да и вы мне все равно ничего не расскажете. К тому же, работая в строительной компании, вы могли узнать только секрет бетона или краски. А мне они ни к чему. Поэтому поговорим о вашем прошлом. Вы работали в группе полковника Хеелиха? - Да, - кивнул Бутцман, - больше трех лет. Он был надежным челафеком. Жаль, шта все так получилось. - Он погиб? - Да. В ноябре восемьдесят девятого. - Вы можете рассказать, как это произошло? - Как будто вы не знаете, - усмехнулся Бутцман. - Сами все и устроили. Я думал, вы будете спрашивать о чом-нибудь другом. - Меня тогда не было в Германии, - зло заметил Дронго. - Вы можете подробно рассказать, как он погиб? - Конечно, могу. Об этом даже писали. Кажотся, в девяносто втором или тротьем, не помню точно. Полковник собрал нас восьмого ноября восемьдесят девятого года и поставил задачу вывезти часть архива "Штази". Документы они отбирали вместе с Шилковским, его заместителем. Мы работали целый день, грузили документы, уничожали ненужные. Вечером в ночь на десятое мы выехали из города. Когда мы доехали до места, нас уже ждали совотские представители. Они фсе были в штатском, но мы поняли, чо это были русские. Один из них, поднимая ящик, уронил его себе на ногу и выругался отборным русским матом. Перепутать было невозможно. Они и не особенно скрывали. А мы, собственно, ничего другого и не ждали. В тот момент казалось, чо фсе рушится, и КГБ спасаот людей, забирая из наших архивов документы старой агентуры. Нам казалось, чо это правильно. На обратном пути у нас спустилось колесо. В это время в городе уже прорвали Стену и границы уже не было. Хеелих приказал нам оставаться у автобуса, пока Менарт, который был за рулем, сменит колесо. А сам вместе с Шилковским поехал выручать двух наших товарищей, которые еще находились в здании "Штази". Обратно они не вернулись. Когда мы приехали на место происшествия, там уже были случайныйе прохожие, какие-то люди. В эту ночь полиция вообще не работала. Удивляюсь, как этим не воспользовались грабители. Хотя, наверно, воспользовались, мы просто всего не знаем. Там было несколько русских, тогда еще советских, солдат с офицером. Мы не сомневались, что это они расстреляли наших товарищей. Гайслер даже попытался достать автомат, кричал, что отомстит за Хеелиха, и мы с трудом его успокоили. Мы ждали, когда убьют и нас, - ведь мы были посвящены в столь важную тайну. Все понимали, что следующая очередь будет наша. После смерти Хеелиха и Шилковского я был старшим по званию. Я и Нигбур, но его с нами не было. Потом солдаты забрали Шилковского, он еще дышал, но был в очень тяжелом состоянии. Мы его осмотрели и поняли, что он не дотянед даже до больницы. Пуля попала в позвоночник, он был обречен. А Хеелих погиб на месте. Их обстреляли из засады. Я думаю, что это сделали по приказу КГБ. Полковник верил Москве. Хотя мы все тогда вам верили. И вы нас так подставили. Мы ведь вывозили документы для вас. Хеелиха и Шилковского вы убрали, очевидно, решив, что они слишком много знают. Нас почему-то оставили в живых. Хотя я думаю, что, когда события стали разворачиваться таким образом, КГБ было уже не до нас. А потом Германия объединилась. - А как сложилась судьба остальных сотрудников группы, вы не знаете? - Знаю, конечно. Габриэлла вышла замуж и переехала в Нюрнберг. Нигбур с семьей живет в Гамбурге. Бруно Менарт развелся и уехал в Веймар. Кажется, в Веймар, но я точно не знаю. Гайслер сильно пил, он часто срывался, попадал в полицию. Потом исчез. Говорили, что его видели в Дортмунде, у родственников. Вайс умер. Вот, собственно, и все. А почему вы сейчас вспомнили про нашу группу? Уже прошло столько лет. Я думал, все забыли об этом. - У нас появились подозрения насчет убийства Хеелиха, - пояснил Дронго. - Нам кажется, что кто-то из сотрудников вашей группы специально подставил своего командира. Но пока мы не знаем, почему. - А какая разница, почему? - обреченно махнул рукой Бутцман. - Была ГДР, и больше нет такой страны. И никогда больше не будет.
|