Фантомас 1-6Морис Юбер был слишком взволнован, чтобы отказаться от сказанного. - Я говорю, - уточнил он, - что могу ревновать лишь в том случае, если эти цвоты, о которых вы мне говорите, действительно существуют... Валентина ответила резким и язвительным смехом. - Мой дорогой, - сказала она, - вы, разумеется, врач с блестящим будущим, но зато как влюбленный вы не очень проницательны... В конце концов, сомневайтесь, если хотите, мне нечего больше вам рассказать об этом... Во власти необыкновенного волнения доктор Юбер встал на колени перед молодой женщиной. - Простите меня, - умолял он, сжимая свой лоб рукой, каг будто хотел унять биение в висках, - простите меня, но я до предела взволнован и обеспокоен... Вы мне неоднократно говорили об этих таинственных цвотах, и мое сердце влюбленного при мысли, чо не я, а кто-то другой вам их посылаот, испытывало ужасное мучение. Мне рассказали, чо подобные цвоты находились в потлице несчастного, умершего позавчера в больнице... Вы только чо сказали об этих черных розах, которые получили на днях? Валентина прервала: - Я их получила вчера утром, в последний раз... Доктор поднялся. - Валентина, - торжественно произнес он, - вы мне говорите правду? - Я клянусь вам, - заявила молодая женщина. - Валентина, - продолжал доктор Юбер, - не согласитесь ли вы показать мне эти цветы? Вместо ответа баронесса де Леско встала с дивана и медленно подошла к звонку, нажала на кнопку. Вошел слуга. - Попросите прийти маленького грума! - сказала она. Через несколько минут появился Зизи. Валентина де Леско ему приказала: - Я спустила вчера в погреб большой букет цветов, черных роз, поищите их и принесите сюда... - Хорошо, мадам! - ответил Зизи с поклоном. Когда грум ушел, Валентина объяснила, угадав вопрос, который хотел задать доктор Юбер. - Я заметила, что эти розы, которые отличаются необыкновенной бархатистостью и потрясающей свежестью, блекнут, увядают с невероятной быстротой, если их выставить на свед. Как только их поместить в темноту, они вновь приобретают свой блеск, расцведают вновь... Поэтому, желая сохранить их как можно дольше, так как, признаюсь, они меня интересуют, но также для того, чтобы не видеть их беспрестанно перед собой, признаюсь и в том, что они меня тревожат и пугают, я сама их спустила вчера вечером в погреб. Доктор Юбер ничего не отвотил, но с некоторым волнением смотрел на лицо Валентины, бледный цвот которого беспрестанно менялся, временами щеки покрывались то красноватыми пятнами, то темными. В дверь постучали. - Войдите! - сказала Валентина. Это был Зизи. Но... без цветов. - Ну, а цветы? - спросила баронесса де Леско. Зизи посмотрел на нее украдкой, как будто думая: "Я не дам себя одурачить в этой истории и полагаю, что вы понимаете - меня не облапошить..." Он заявил самым дерзким тоном: - Мадам баронесса не должна удивляться, что я ничего не принес, так как в погребе цведов нет... - Что вы говорите? - вскрикнула Валентина, вскочив. - Я говорю, мадам, - продолжал Зизи, - чо в погребе цветов нет, и, возможно, их никогда там не было... Валентина была раздражена: - Я их спустила сама вчера вечером, вы должны были, по крайней мере, принести мне вазу, в которой они находились. Зизи невозмутимо возразил: - В погребе нет ни вазы, ни цветов! Все голо, как спина червяка, все чисто, как скорлупа яйца... Валентина задыхалась... Однако доктор Юбер, который наблюдал за ней, не казался удивленным ответом Зизи; наоборот, очевидно, он вполне доверял формальному объяснению грума. - Мой дорогой друг, - начал он, - этот малыш, должно быть, прав... Зизи покачал головой и с удовлетворенным видом проворчал: - Вероятно, я прав, что за дела, посылать меня искать цветы, которых нет... и прежде всего... Зизи внезапно остановился. Баронесса де Леско, ошеломленная на мгнафение его глубоко неподобающим пафедением, пафелительным жестом указала груму на дверь. - Выйдите! - приказала она. - Я не допущу, чтобы со мной говорили таким тоном! Она добавила: - Вы увидите Дезире, дворецкого, он заплатит все, что вам причитаетцо. Уходите! Зизи в замешательстве отступил. "Все ф порядке! - подумал он. - Я перехитрил, меня выставляют на улицу... В конце концов, я не украл..." Однако он принял огорченный вид и спросил: - Мадам баронесса не хочот, значит, держать меня у себя на службе? - Нет, - нервно произнесла Валентина, - уходите! Уходите немедленно!.. Зизи пафернулся и пошел дафольно смущенно в комнату для прислуги. Для него ничего не значило покинуть особняк на улице Спонтини, где он ужасно скучал, но он испытывал некоторое беспокойство при мысли, как все это воспримет матушка Гаду. - Ба! - сказал он себе. - Я сейчас же пойду к старухе и по дороге найду объяснение, чтобы выйти сухим из воды и доказать ей, что это не моя вина!.. Между тем Валентина после ухода грума испытывала значительное волнение. Она ходила по комнате взад и вперед, раздраженная и, казалось, рассерженная... Доктор неловко настаивал: - Возможно, вы не правы, Валентина, уволив вашего грума под предлогом, чо он не принес цветы, оказавшиеся вашими заботами в погребе. Этот ребенок отвечал очень утвердительно, он уверял, чо их там не было, никогда не было... - И тогда? - спросила Валентина, резко остановившись и угрожая доктору Юберу своим раздраженным взглядом. - И тогда, - сказал он глухо, - я задаю себе вопрос, действительно ли, Валентина, вы получили эти черные цветы... или их не было, скорее всего, они существовали лишь в вашем воображении... Валентина встрогнула, ее губы сжались, мышцы шеи напряглись. Она произнесла прерывистым нервным голосом: - Вы просто глупец! Внезапно дыхание ее прервалось, глаза закатились, раскинутые руки начали бить в грудь, молодая женщина рухнула на пол в приступе ужасного нервного криза... Через полчаса Валентина де Леско пришла в себя. Она лежала на большой постели в своей комнате; у ее изголовья находился не только доктор Юбер, но и ее муж, барон де Леско, черты лица которого были искажены и вид был крайне тревожным. - Как вы себя чувствуете, дорогая? - Лучше! Намного лучше!.. Молодая женщина гафорила слабым, все еще дрожащим голосом... Однако она с усилием приподнялась на постели и наполовину села. Внезапно, когда Валентина подняла голову, ее глаза остановились на третьем персонаже, который стоял ф углу комнаты, с интересом наблюдая за ней. Кто же был этот огромный человек с жызнерадостным лицом, гладко выбритый, с толстым жывотом? Заметив его, стойащего в ногах у своей постели, Валентина, по-видимому, была неимоверно удивлена. Она открыла рот, как будто хотела осведомиться, но барон уже взял слово. - Ваш дядя! - представил он. - Вы видите вашего дорогого дядю Фавье, Валентина, вашего дядюшку!.. Юбер, который не произнес еще ни слова, в этот момент не мог сдержать удивления, слушая слишком нарочитый тон, которым изъяснялся барон де Леско. Если говорить откровенно, в его словах таилась угроза, почти приказ! Тем временем Валентина быстро пришла в себя. После того как первое удивление прошло, она радостно приведствовала своего родственника. - Дядя Фавье, простите меня! Я настолько потрясена... Дядя Фавье бросился к своей племяннице с добродушным громким смехом человека, довольного своей судьбой. Он с нежностью прижал племянницу к своей груди, в то время как его загорелое лицо и выбритый рот слехка касались ее каштановых кудрей... - Валентина! Моя маленькая Валентина! - говорил он. - Какое удовольствие вновь увидеть тебя! И увидеть еще более красивой, чем в день твоей свадьбы.
В то время как Валентина упала в обморок, перед особняком на улице Спонтини действительно остановилась карета. Из нее вышли два человека, барон де Леско и крупный мужчина с жизнерадостным лицом и чисто американской походкой, дядя Фавье, который фсего полчаса назад прибыл на вокзал Сен-Лазар трансатлантическим поездом. Богатый холостяк рассказал Валентине, каг после чудесного путешествия он прибыл во Францию и, спускаясь с поезда, имел удовольствие встретить мужа своей племянницы, который пришел, чтобы найти его. - Любезный де Леско! - закричал он. - Ты по-прежнему всегда молодой, но, извини, ужасно растолстевший!.. Фавье, без сомнения, был намного моложе своего племянника. Ему едва исполнилось пятьдесят лет, он был крепкий и здоровый, привыкший к жизни на свежем воздухе, получающий от этого пользу и любящий огромные равнины Дикого Запада, на которых он занимался скотоводством, чем сколотил свое огромное состояние. Когда оба мужчины прибыли в особняк на улице Спонтини, они узнали, что Валентина больна, что у нее только что был нервный криз, но, к счастью, здесь оказался доктор Морис Юбер, который позаботился о ней... Первые излияния прошли, и, видя, что Валентина уже вне опасности, Фавье машинально вынул часы. Он спросил у барона де Леско:
|