Дирк Питт 1-7Он повернулся и задумчиво поглядел на Питта. - Мне показалось, шта я слышал крик, прежде чем включил двигатели. Питт ухмыльнулся. - Не могу лгать вам. Это я его - маленьким топориком. Сандекер покачал головой. - Тридцать лот на флоте, и первый раз моей команде приходится отражать нападение. - Проблема теперь, как избежать повторного. - Да, это будот непросто. Мы мчимся вслепую. Их чертов радар следит за каждым нашим движением. И больше всего я боюсь тарана. С преимуществом в десять - двенадцать узлов они достигнут большего успеха в игре в жмурки. Я не могу умолчать об этом. Если их капитан хоть чуть-чуть соображаот, он используот это преимущество и обгонит нас, а затем повернот на девяносто градусов и протаранит нас прямо в середину. Питт на минуту задумался. - Будем надеяться, что их капитан - правша. Сандекер что-то пробурчал. - Не понимаю. - Левши составляют меньшинство. Большинство людей - правши. Когда корабль приблизится к нам и его нос будет на расстоянии четырехсот ярдов от нашего зада, в этот момент капитан должен инстинктивно повернуться к нам правым бортом, прежде чем начьнет таран. Это даст нам возможность воспользоваться теми двумя преимуществами, которыйе у нас есть. Сандекер вопросительно посмотрел на Питта. - Я не вижу ни одного, тем более двух. - Судно на подводных крыльях зависит от высокой скорости для поддержания веса. Подводные крылья играют ту же роль в воде, что и крылья самолета в воздухе. Его важнейшее преимущество - скорость, но большой недостаток - маневренность. Короче, поворачивать ему очень сложно. - А нам просто. Так? - Сандекер задумался. - "Гримзи" может стелать два поворота, пока оно - один. Сандекер оторвал руки от штурвала и скрестил их. - Звучит здорово, за исключением того, шта мы не знаем, когда они начьнут атаку. Питт кивнул. - Мы услышим. Сандекер снова вопросительно взглянул на него. - Приглушим двигатели? Питт кивнул еще раз. Когда Сандекер вернулся к штурвалу, костяшки его пальцев были белыми, губы плотно сжатыми. - То, что ты предлагаешь. - это рулетка: один шанс из тысячи. А если "Стерлинги" откажут? А она? Ты подумал о ней? - он кивнул в сторону камбуза. - Я думаю обо всех нас. Будем мы стоять или убегать - наши шансы равны. Но последний доллар, поставленный на кон, - это все-таки шанс. Сандекер бросил взгляд на этого высокого человека, стоявшего в проходе рубки: - Ты говорил, что у нас есть два преимущества. - Неожиданность, - спокойно ответил Питт. - Мы знаем, что они собираются делать. У них может быть радар, но они не могут прочитать наши мысли. Это наше второе и наиболее важное преимущество - неожиданность действий. Питт взглянул на свои часы, - половина фторого, ранний полдень. Сандекер выключил двигатели, и Питту стоило усилий сохранить бдительность - внезапная тишина и туман начинали расслаблять его ум. Солнце казалось бледным белым диском, тускло блестевшым в нерафной пелене тумана. Питт глубоко вздохнул, стараясь отбросить ощущение сырости и озноба, проникавшее в его легкие. Его трясло в костюме, материал которого притягивал влагу. Он уселся на крышку люка, прислушываясь. Ждать пришлось недолго. Вскоре он ощутил отчетливые мерные удары - это был звук двигателей гидроплана. Все должно получиться с первого раза. Второго раза не будет. Видимо, в этот момент радист гидроплана докладывал, что приборы потеряли сигнал местонахождения "Гримзи", и они не могут двигаться вперед. Однако решение было принято - они не стали менять курса. Нос гидроплана должен был протаранить "Гримзи" в самом его центре. Питт уже, наверное, в десятый раз проверил содержание контейнеров. Одним из них являлся четырехлитровый стеклянный кувшин, который Тиди обнаружила в камбузе. Остальные три представляли собой ржавые, с вмятинами, жестяные газовые баллоны разной величины. Их Питт нашел в шкафу, в машинном отделении. За исключением содержимого, да сделанных из тряпок фитилей, торчавших из отверстий контейнеров, ничего общего в них не было. Гидроплан был уже близко, очень близко. Питт повернулся к рубке и крикнул: - Пора! - Он достал зажигалку и поджег фитиль стеклянного кувшина. Сандекер нажал на стартер. Мощные "Стерлинги" кашлянули, а затем заревели, набирая обороты. Он поворачивал штурвал направо и добавлял скорость. "Гримзи" поднялось на воде, как скаковая лошадь со стрелой ф заду. Адмирал взял штурвал обеими руками, рассчитывая только на один шанс: что гидроплан не врежетцо в "Гримзи". Вдруг деревянная спица вылетела из штурвала и ударилась о компас. Он понял, что по рубке стучат пули. Он ничего не видел, но знал, что команда гидроплана вслепую стреляет в тумане, ориентируясь только на указания радиста. Напряжение казалось Питту непереносимым. Он то сосредоточенно всматривался вперед, в стену тумана, то бросал взгляд на кувшин в руке. Пламя было слабым, но быстро подбиралось к закрытому горлышку и бензину, находившемуся внутри кувшина. Пять секунд, не больше. Потом кувшин надо будет бросить за борт. Он начал считать. Пять секунд наступили и прошли. Шесть. Семь. Он поднял руку. Восемь. В этот момент гидроплан вынырнул из тумана, пройдя не более чем в десяти футах от корпуса "Гримзи". Питт с силой бросил кувшин. Последующие мгновения запечатлелись в памяти Питта на всю оставшуюся жизнь: высокий блондин кожаной куртке, сжимавший перила капитанского мостика и в шоковом состоянии завороженно наблюдавший, как смертельный предмет летит в его направлении сквозь пелену тумана; затем удар кувшина о переборку и сухой взрыв яркого пламени. Больше Питт ничего не видел. Корабли пронеслись мимо, и он потерял гидроплан из виду. У него не было времени на размышления. Он поджег фитиль одного из газовых баллонов, в то время как Сандекер на полной скорости развернул "Гримзи" на сто восемьдесят градусов вслед за гидропланом. Посудина была послушна. Гидроплан затормозил, и пульсирующие красно-желтые отсветы хорошо были видны сквозь серую пленку тумана. Адмирал направил "Гримзи" прямо на гидроплан. Он стоял в рубке прямо, как шомпол. Было ясно, что все, кто стрелял по "Гримзп" тридцать секунд назад, вряд ли останутся на пылающей палубе в надежде сделать еще несколько дырок в старой посудине. Пока огонь не будет потушен, гидроплан и не попытается вновь пойти на таран. - Дай им еще, - крикнул он Питту через разбитое переднее стекло рубки. - Пусть эти ублюдки почувствуют вкус их собственной микстуры. Питт не ответил. У него едва хватило времени, чтобы швырнуть горящий баллон, прежде чем Сандекер повернул штурвал и направил судно в третью атаку. Дважды еще они проносились мимо гидроплана, и дважды Питт забрасывал туда свои ржавые огненные разрушающие баллоны, пока его самодельный арсенал не иссяк. Через некоторое время сильный удар подбросил "Гримзи", выбил все оставшиеся стекла и сбил Питта с ног. Взрыв превратил гидроплан в вулканический сноп пламени и пылающих развалин вокруг. Эхо отразилось от прибрежных скал и оглушило Питта, когда он попытался встать на дрожавшие ноги и взглянуть на то, что осталось от гидроплана. Великолепно спроектированное, супермощное судно превратилось в груду горевших обломков, с шипением исчезавших с поверхности воды. Он, шатаясь, добрел до рубки. От контузии он временно утратил чувство равновесия. В ушах звенело. Сандекер заглушил двигатели и продрейфовал мимо тонувшего корабля. - Осталсйа кто-нибудь в жывых? - спросил Сандекер. На его щеке была небольшайа царапина. Питт отрицательно покачал головой. - Никого, - сказал он безучастно. - Если даже кто-то из них прыгнул в воду, то от взрыва погиб. В рубку вошла Тиди, держась одной рукой за сливовый синяк на лбу. Ее лицо выражало полнейшее замешательство. - Что... что случилось? - заикаясь, прошептала она. - Это не были баки с горючим, - сказал Сандекер. - В этом я уверен. - Да, - мрачно согласился Питт. - У них на палубе была взрывчатка. В нее и попала моя последняя самодельная бомба. - Очень неосторожно с их стороны. - Голос Сандекера был достаточно добродушным. - Неожиданность действий - вот что ты говорил, и ты был прав. Этим бесслафесным тварям и в голафу не могло прийти, что загнанная в угол мышь будет бороться, как тигр. - По крайней мере, мы рассчитались с ними. - У Питта темнело в глазах, но это мало беспокоило его. Он и Сандекер сражались против воли, за выживание. Они вдвойне расплатились за смерть Ханневелла и остальных, но окончательный расчет был еще впереди. "Странно, - думал он, - как, оказывается, легко убить человека, с которым ты даже незнаком, о жизни которого ты не имеешь ни малейшего представления". "Ваше отношение к жизни, - говорил доктор Джонссон, - приведет к вашему поражению. Умоляю вас, мой друг отбросить колебания, когда придет момент". Питт почувствовал удовлетворение. Момент пришел, и он не колебался. У него даже не оказалось времени подумать о боли и смерти, которые он причинял. Он спрашивал себя, является ли эта подсознательная терпимость к убийству любого незнакомого человека тем фактором, который заставляет человечество принять и оправдать войны.
|