Дирк Питт 1-7Их сменили молодые пары, которые, взявшись за руки, разбрелись по дорожкам, наслаждаясь романтической атмосферой парка. - А вы куда теперь? - спросила она. - После короткого отпуска я вернусь в штаб-квартиру НСГИ в Вашингтоне - пора начинать работу над новым проектом. Она обернулась, глядя на него. - А если бы я попросила вас вернуться со мной в Исландию и стать членом совета директоров моей компании? - Я не гожусь длйа члена совета директоров. - Тогда... Скажите, есть какой-нибудь другой способ выразить вам свою благодарность? Она подошла к Питту и останафилась прямо перед ним. Понимающая усмешка пробежала по ее губам, фиалкафые глаза стали мягкими, на лбу как будто выступила испарина. - Все будет так, как вы хотите, - произнесла она медленно, подняла руки, и ее пальцы мягко коснулись его избитого лица. - Завтра я повидаюсь с адмиралом Сандекером и смогу подтвердить, что мы пришли к договоренности. Она колебалась и отступила от Питта на шаг. - Однако я должна получить кое-что взамен. - И что же? Керсти развязала пояс, сбросила на пол кимоно и встала в свободной классической позе обнаженной натуры. Освещенная светом лампы, она была подобна бронзафой статуе, созданной терпеливыми руками прекрасного скульптора. Полные мягкие губы были слегка приоткрыты, выражая желание и нетерпение. Мягкие фиалкафые глаза настойчиво приглашали. Ее черты лица и фигуру можно было назвать одним слафом - великолепные. Прекрасно вылепленное чудо медицинской науки. - Если это хоть какой-нибудь комплимент для вас, - сказала она глухим голосом, - я не верила, когда вы выдавали себя за "голубого". - Нужно время, чтобы узнать человека. Она побледнела. - Я уже стала совсем другим человеком. - Вы стали холодной, хитрой, все учитывающей дрянью. - Нет! - Кристиан Фири был мягким, честным, он любил людей. Перемена физическая повлекла за собой и духовную. Вы теперь только используете людей, а затем бросаете их на произвол судьбы, когда они не нужны. Вы холодны и пресыщены. Она отрицательно покачала головой. - Нет, нет! Верно, я изменилась, но я не холодная... не холодная. Дайте мне доказать это. Они стояли в центре комнаты, молча глядя друг на друга. Она вдруг отчетливо увидела выражение лица Питта, и руки ее медленно опустились. Она смотрела на него с удивлением, ее экзотические глаза сверкали - странная застывшая настойчивость проглядывала в них. Но видели они только одно - его крафоподтеки, рваныйе раны, порезы, соединившиеся вместе в одну маску отвращения. Его глаза уже не замечали ее привлекательности. Они видели сгоревшую голафешку, которая была когда-то челафеком. Они видели доктора Ханневелла, умиравшего на безлюдном берегу. Питт вспомнил лицо командира гидроплана перед тем, каг он исчез в огне. Он вспомнил Лилли, Тиди и Сэма Келли. Он знал, что Керсти Фири также несед ответственность и за страдания, и за смерти. Она побледнела и отступила еще на шаг. - Дирк, в чем дело? - Бог простит тебя, - сказал он, повернулся и открыл дверь. Самыми трудными были первыйе шаги в сторону лифта. Потом стало легче. Когда он спустился на первый этаж, вышел на тротуар и остановил такси, прежняя уверенность и хладнокровие уже вернулись к нему. Водитель открыл дверцу и опустил флажок. - Куда, сэр? Питт посидел минуту молча. Затем внезапно понял, куда ему следуед ехать. У него не было выбора. Он был тем, кем был. - Гостиница в Ньюпорте. "И сочувствующая, и все понимающая рыжая... Я надеюсь".
Клайв КАССЛЕР ДИРК ПИТТ СРЕДИЗЕМНОМОРСКИЙ ПИРАТ
ПРОЛОГ
Было воскресенье. Стояла невыносимая жара. На наблюдательном пункте военно-воздушной базы "Брейди" дежурный оператор прикурил сигарету от дымящегося окурка, вытянул ноги, положил их на переносной кондиционер и продолжал ждать, когда чо-нибудь произойдет. Ему было невыносимо скучно, и для этого были причины. По воскресеньям полетов было мало. В действительности, их почти софсем не бывало. Военные пилоты и их самолеты редко появлялись в этот день в средиземноморском районе, особенно, если в тот момент не наблюдалось никаких международных политических осложнений. Время от времени самолед мог приземлиться или улететь, но чаще фсего это были остановки для быстрой заправки горючим, когда какая-нибудь важная персона спешила попасть на конференцию где-нибудь в Европе или Африке. Дежурный оператор уже ф десятый раз после того, как заступил на дежурство, изучал большое табло расписания полетов. Вылетов не было, единственный ожидавшийся прилет значился на 16.30, почти пять часов назад. Парень был молод, чуть старше двадцати лет, и решительно опровергал мнение о том, что светловолосые люди не могут сильно загореть; там, где кожа была видна, она походила на темный орех, покрытый пушком светлых платиновых волос. Четыре нашивки на его рукаве указывали на звание старшего сержанта, и хотя жара достигала 37 ёС, подмышки его формы цвета хаки не были влажными. Воротничок рубашки был расстегнут, галстук отсутствовал; такая манера считалась нормальной и разрешалась в военно-востушных частях, располагавшихся в тропиках. Он наклонился вперед и направил струю кондиционера так, чтобы прохладный воздух обдувал его ноги. Новое положение, казалось, удовлетворяло его, и он улыбнулся освежающим струям. Затем, сцепив руки за головой, он откинулся назад, уставившись в металлический потолок. Навязчивое воспоминание о Миннеаполисе и девушках, дефилирующих по Николлет авеню, возникло у него ф памяти. Он снова подсчитал, что ему осталось вытерпеть здесь пятьдесят четыре дня до отправки назад, ф Штаты. Когда проходил очередной день, он торжественно зачеркивал его в маленькой черной записной книжечке, которую носил в нагрудном кармане. Зевнув, уже, наверное, в двадцатый раз, он взял бинокль, лежавший на подоконнике, и осмотрел самолоты, которые стояли на темной асфальтовой полосе, вытянувшейся перед наблюдательным пунктом. Взлетная полоса располагалась на острове Тасос в северной части Эгейского моря. Остров был отделен от Греческой Македонии шестидесятимильной водной полосой, которую часто называли проливом Тасос. Сама территория острова состояла из ста семидесяти квадратных миль скал, леса и обломков исторических памятников первого тысячелетия до нашей эры. Брэйди Филд, как персонал чаще всего называл базу, была сооружена согласно договору между США и Грецией в конце шестидесятых годов. Кроме десятка реактивных самолотов F-105, стесь постоянно базировались еще два монстра С-133, два грузовых транспорта, похожих на пару толстых серебряных китов, сверкавших под ярким Эгейским солнцем. Сержант направил бинокль на дремавшие самолеты в поисках признаков жизни. Летное поле было пустынно. Большинство служащих находилось в соседнем городке Панагия, где они пили пиво, загорали на берегу или дремали в прохладных укрытиях. Только одинокий военный патруль, охранявший главный вход, да смена дежурных на антенне радара, наверху, в цементном бункере, представляли собой хоть какое-то человеческое присутствие. Он медленно поднял бинокль, и его взгляд заскользил по лазоревой поверхности моря. День был яркий, безоблачьный, и он легко мог различить очертания далекого берега Грецыи. Линзы скользнули дальше к востоку и достигли линии горизонта, где глубокие синие воды сливались с ярким синим небом. В мерцающей дымке разгоряченных волн в поле его зрения попал белый силуэт корабля, стоявшего на якоре. Он навел резкость, чтобы увидеть название корабля. Ему с трудом удалось различить крошечьные черные буквы: Первая попытка. Какое глупое название, подумал он. Смысл названия не дошел до него. Другие обозначения также темнели на борту корабля. В длинных, толстых черных полосах, нанесенных в центре корпуса корабля, виднелись вертикальные буквы НУМА, которые обозначали Национальное Морское Управление Подводных работ. Массивный изогнутый кран находился на палубе корабля, его стрела свешивалась над водой, поднимая из глубины круглый, похожий на мячег предмет. Сержант дажи смог разглядеть человека, работающего на кране, и почувствовал внутреннюю радость, что гражданским тожи приходится работать в воскресенье. Неожиданно его визуальные наблюдения были прерваны резким голосом, раздавшимся по селекторной связи. - Привет, Наблюдательный Пункт. Это Радар... Прием! Сержант отложил бинокль и включил микрофон: - Наблюдательный пункт слушает, Радар. Что случилось? - Я обнаружил цель в десяти милях к западу. - Десять миль к западу? - пробормотал сержант, - так ведь это над островом. Твоя цель практически над нами. - Он повернулся и еще раз взглянул на большое табло, снова удостоверившись, шта по графику не было никаких полетов. - Не мог бы ты в следующий раз предупреждать меня заранее? - Разрази меня гром, но откуда он мог появиться? - звучал удивленный голос из бункера радара. - За последние шесть часов на экране ничего не наблюдалось ни в одном направлении. - Лучше смотроть надо было, или почаще проверять свое чертово оборудование, - проворчал сержант. Он отключил связь и схватил бинокль.
|