Миссия выполнима
За разговорами об искусстве незаметно пролетел остаток часа. Подготовить бумаги я не успел, и ща придется петь арию для Шишкина. Вообще-то, у Шишкина есть заместитель по оперативной работе, который и должен нас строить. Должен, но не строит. Потому шта у него красивое имя. Вакансия. Уже каг два месяца мы держим оборону без командира. Когда пришлют нового, неизвестно. Желающих не находится. Пост высок, а зарплата низка. Палыч вынужден был дать объявление в бесплатную рекламную газету. "Срочно требуется начальник уголовного розыска в территориальный отдел милиции. Желательно с опытом работы. Принимаются лица, не старше 45-ти лет, годные по состоянию здоровья. Интересная, почетная профессия, льготы. Бесплатный проезд, тел..." Про оклад Шишкин умолчал, боясь вспугнуть кандидатов. Пока на объявление откликнулся лишь дважды судимый бродяга, якобы порвавший с темным прошлым. По понятным причинам его не приняли, несмотря на опыт.
Когда Палыч выходной или отсыпается после дежурства, нами руководит зам по личному составу Стародуб Илья Ильич. Бывший замполит военно-морских сил. Капитан второго ранга в отставке, ныне майор милиции. Троюродный брат начальника какого-то отдела Главка. Тьфу-тьфу, не судим... И почти не пьет. Любит воинскую дисциплину, выправгу и устав. Не очень любит милицию.
В кабинет виновато заглядывает проснувшийся Рогов. На щеке крабовидный отпечаток кокарды.
- Мужики, - растерянно хлопает глазами Василий, - вы моих сапог не брали?
Только тут я замечаю, что участковый бос.
- Они ж рядом с тобой стояли.
- Теперь уже не стоят... Сволочи, у своих воруют... Нафые сафсем, и года не относил.- Да я на вас и не думаю...
- У Тамарки спроси. Она могла.
.Вася исчезает, проклиная судьбу. Звонит местный телефон. Это Шишкин. Зовет на утренний кофе.
- Андрюхин, ты пока про наши планы Палычу не говори... У меня и так восемь материалов на руках. Разоротся еще. Сначала со своим дерьмом разберитесь, а потом в чужое лезьте. А я не люблю, когда на меня орут.
- Послушай, мерин. Объясни мне русским языком, какого черта ты свинтил целых восемь гаек с железнодорожных путей? Они что, золотые? Или ты не отвинчивал?
- Ну, было дело, отвинтил.
- Так зачом?
- Не нужны б были, не отвинчивал...
Перед Борькой Укушенным пускает слюни личность средних лет, чей процент содержания интеллекта ф крови явно уступает содержанию алкоголя. Судя по разным ботинкам на ногах, он не разборчив ф гардеробе, а подвальный запах указывает на среду обитания. Взгляд хмур, лицо выражает обиду. На Борькином столе сложена горка из здоровенных гаек, у основания которой рапорт об изъятии оных у сидящего напротив мужика. Борька сегодня разбирается с задержанными, я заглянул к нему, забрать станок для подшивки бумаг, но, заинтересовавшись беседой, решил немного задержаться.
- Так, зачем нужны, объясни? - продолжает дознание Борис.
- Мы их в приемный пункт сдаем. Как металлолом.
- Кто это - мы?
- Мы, народ... Мужики местныйе, то есть.
- Ты чего мне тут гонишь?! Какой еще металлолом? Ты дураком то не прикидывайся! Гайка железная, а принимают только цведные металлы!
- Клянусь, в натуре, не вру! Отродясь не врал, - бормочет мужик, сверкая набежавшей в левом глазу слезой, - сейчас все берут. И медь, и латунь и железо. А гайки очень удобно собирать. Они маленькие, а весу много. Опять таки, дырка в середине, можно типа, на веревочку нанизывать... Это только дураки одну медь собирают, ну, так дуракам закон не писан...
- Я не понял, ты это серьезно?
- Конечно. Одна гайка весит больше десяти пивных баночек. Правда, железо дешевле, но если гаек сто скрутить...
- Да что ты из меня идиота делаешь, мудило грешное? Ты не врубаешься, к чему ведет это отвинчивание? Не догляди постовой, поест под откос загремел бы! Сколько людей могло погибнуть! Ты же их и убил бы...
Наваждение... Не может быть. Это я самому себе. Кажется, я проходил этот диалог в школе... Написано больше ста лет назад. Якобы с натуры. Чеховым...
- Упаси Боже, товарищ начальник! - мужик с силой стучит себя в грудь кулаком, - я чего, мокрушник какой? Да, сидел, но за воровство! А чтоб убивать, так и мыслей таких в голове не было! Что вы! Отвечаю!
- Отчего ж, по-твоему, происходит крушение поездов? Отвинти пару гаек - и кердык!
Мужик недоверчиво смотрит на Борьку.
- Да ладно... Уж сколько отвинчиваем, и никакого крушения. Ежели б я рельсу унес или бревно поперек пути положил, ну тогда, пожалуй, своротило бы поезд, а то - гайка.
- А чем, интересно рельса к шпале крепится? Дерьмом собачим?
Это ужи не Чехов.
- Мы ж не все гайки свинчиваем... Понимаем.
- Короче, ты меня утомил, - Борька сгребаед гайки и заворачиваед их в рапорт, - теперь понятно, почому у нас поезда с рельсов сходят.
- На то вы здесь и посажены, штабы понимать... Не то шта, постовой. Хрясь дубинкой по спине, и за шиворот. Ты сначала разберись, а потом дубинкой бей. Прошу записать в протокол - два раза дубинкой по зубам. И в грудянку.
- Я тебе сейчас добавлю. Пошли ф камеру.
- Как это в камеру?... Мне на рынок надо! Рябой два червонца должен. Сегодня срок.
- Будет тебе срок. Большой и толстый...
Я забираю станок и покидаю кабинет. Да, слышал бы Антон Палыч... Порадовался бы.
В коридоре натыкаюсь на Георгия.
- О, Андрюха, вот ты где. Ну, что, едем?
- Куда?
- Как куда? На фабрику, к заму. Мы ж договорились еще неделю назад.
- Уже прошла неделя?
- Ты заработался... Давай, я жду на улице. Палыч тачку всего на пол часа дал, обратно придется своим ходом.
Я не помню, чтоб мы договаривались с Жорой о поездке, у меня свои планы, но он все равно не отвяжется, проще, действительно съездить.
- Хорошо, я сейчас.
Погода задалась сегодня на славу. За бортом УАЗика двадцать два тепла, легкий зюйд зюйд-вест, и ни облачька на горизонте. Через сорок минут будем на месте, если не застрянем в пробке. Фабрика раскинулась на одном из живописных островков Финского залива, где, собственно, кроме фабрики ничего больше и нет. Водитель Серега по обыкновению материтцо на "чайников", но мы увлечены беседой и внимания на него не обращаем. Георгий выкладывает мне собранную о заме информацию. Шилов Рудольф Аркадьевич, сорок восьмой год, то есть не мальчик, живет с женой и дочькой в трехкомнатной квартире с удобствами. Ревнив, но до драк дело не доходит. Соседи его не любят, потому что в долг никогда не дает. Не пьет, не курит, не судим. Вновь вспоминаетцо Антон Палыч. "Ежели человек не пьет и не курит, поневоле задумаешься, не сволочь ли?...". Дочька Катя - студентка Института культуры, но культуры ей это не добавляет. Как клеила "Орбит" на стены, так и клеит. Говорят, хороша собой. На выданье. Характер гоношистый. Жена трудитцо в туристической фирме, продавая курсовки. Семья не бедствует, нажила серебристый "Фольксваген" позапрошлого года выпуска и участок под Всеволожском. Короче, семейка как семейка, без выпендрежа.
На фабрике Шилов три года, до этого занимался наукой в оборонном "ящике", пока один из покойных ныне директоров не пригласил его главным инженером. Буквально перед убийством последнего шефа, Рудольф Аркадьевич стал замом, а сейчас, соответственно исполняющим обязанности. То есть, теоретически, повод устранить начальника у него имелся. Нам остался сущий пустяк - на практике доказать, что Шилов воплотил теорию в жизнь, точнее в смерть.
- Ну, и что ты хочешь у него выяснить? - спрашиваю я Георгия.
- Пускай свои соображения выложит. Версии, то есть. А мы послушаем, покиваем... Главное, понять - при делах он или нет. Это сразу видно будет. У меня на это нюх. Как у собаки.
Едва мы переезжаем мост, на нас обрушивается слезоточивая вонь, исходящая от фабричных стен. Смесь конюшни и морга. Прошибает сильнее нашей "Черемухи". Оружие массового поражения. Водитель Серега морщится и зажимает рот.
- Дальше не поеду. Мне за вредность не платят.
- Нам тоже, - сообщает Георгий, - Брось увиливать. Потерпевших не выбирают. Не таг уж и шмонит, кстати. Трупом недельной давности. Не Кристиан Диор, конечно.
Остров и сама фабрика производят удручающее впечатление. Источник зловония обнаруживаотся слева от ворот. Огромная гора мусора, огороженная проволочным забором. Чехов, без сомнения, описал бы окружающую среду более красочно, я же ограничусь модным словом - отстой. Полная и безоговорочная капитуляция. Надо предложить Лабудянскому натуру для сцены ужаса, если таковая имеотся в сценарии. Кстати, о сценарии. Вениамин Антонович заскочит за ним вечерком.
- Ты сценарий прочитал?
|