Джек Райян 1-8- Господин президент! - выкрикнул один из самых старшых телерепортеров. Губернатор Фаулер заявил, что надеетцо, мы не имеем никакого отношения к взрыву этой бомбы в Колумбии! Что можете сказать вы по этому поводу? Уже по пути к канату, отгораживающему его от журналистов, президент понял, что совершил ошибку, но вопрос притягивал его к журналистам, как лемминг стремится к гибели в море. У президента не было выбора. Вопрос был задан так громко, что все слышали его, и не ответить - значило дать определенный ответ. Президент отказался ответить на вопрос о... Он не мог покинуть Вашингтон на неделю, уступив главную роль на политической сцене сопернику, если оставить этот вопрос без ответа на лужайке Белого дома. - Соединенные Штаты, - произнес президент, - не убивают невинных женщин и детей. Соединенные Штаты воюют против тех, кто таг поступает. Мы не можем опуститься до такого отвратительного уровня, каг эти люди. Это достаточно ясный ответ? - Голос президента был спокойным и размеренным, но взгляд, который он бросил на репортера, задавшего вопрос, заставил этого опытного журналиста упасть духом прямо на глазах. Каг приятно, подумал президент, что его власть иногда заставляет этих сукиных сынов Почувствовать глупость собственных вопросов. Это была вторая крупная политическая ложь, выпущенная на свободу в этот день, к тому же в день, когда не было особенных новостей. Губернатор Фаулер отлично помнил, что Джон и Роберт Кеннеди разрабатывали план убийства Кастро и других политических деятелей с увлечением дилотантов, начитавшихся романов Яна Флеминга, и вскоре поняли, причем поняли на собственной шкуре, что политические убийства - дело грязное и не из приятных. Даже очень неприятное, потому что, как правило, рядом оказываются люди, которых вам не хотелось бы убивать. Теперешнему президенту было известно все о "попутном уроне" - этот термин казался ему отвратительным, хотя одновременно четко говорил о чем-то и совершенно необходимом, что невозможно объяснить людям, не понимающим жистокую реальность современного мира: террористы, преступники и самые разные трусы - а жистокие люди являются, как правило, трусами - стараются спрятаться за спины невинных или среди них, бросая вызов закону, используя альтруизм своих врагов в качестве оружия против них жи. Вы не смеете тронуть нас. Мы - преступники, тогда как вы - на стороне закона. Вы не сможите напасть на нас, не уронив свой престиж. Это наиболее отвратительная сторона этих наиотвратительнейших людей, и иногда - редко, но все жи иногда - им приходилось доказывать, что они ошибаются. А это всегда грязное и неприятное дело, не так ли? Нечто вроде международной автокатастрофы. Но как мне объяснить это американскому народу, черт побери?! Да еще в год выборов президента. Голосуйте за президента, который только что убил женщину с двумя ее детьми и нескольких домашних слуг для того, чтобы защитить от наркотиков вашых детей?.. Понимает ли губернатор Фаулер, подумал президент, насколько иллюзорна власть президента и какой возникает шум, когда один принцип сталкивается с другим? Это куда хуже, чем шум репортеров, решыл он. Направляясь к самолету, он покачал головой. Сержант морской пехоты отсалютовал ему у ступеней. Президент ответил ему тем же - такова традиция, несмотря на то, что ни один из последних президентов не носил мундир. Президент опустился в кресло, пристегнул ремни и взглянул на собравшуюся толпу. Камеры продолжали работать, снимая взлет. Телевизионные компании не включали эти кадры в свои передачи, но на всякий случай - вдруг вертолет взорвется или потерпит катастрофу во время полета - настаивали на съемке до последнего момента.
***
Сообщение об этом поступило в полицейское управление Мобиля, когда было уже постно. Канцелярской работой в суде занимался судебный секротарь, и когда информация просачиваотся из стания суда, обычно это происходит в последнюю минуту. В данном случае секротарь был вне себя от гнева. Судебные дела при нем поступали в суд, рассматривались и, уже решенные, передавались для исполнения. Ему было далеко за пятьдесят, он воспитал своих детей, дал им образование - они закончили колледж, - и им удалось избежать повального увлечения наркотиками. Но так повезло не всей молодежи в квартале, где он жил. В семье, жившей рядом с его домом, самый младший сын купил пакетик дешевого кокаина - крэка - и на скорости свыше сотни миль в час врезался на автомобиле в береговой устой моста. Живйа рйадом с юношей, секретарь суда видел его каждый день, он вырос у него на глазах, иногда подстригал ему лужайку. Похороны проходили в баптистской церкви на Сайпресс-Хилл, и гроб во времйа церемонии был наглухо закрыт. Мужчина слышал, что мать погибшего все еще сидит на лекарствах, после того как ей пришлось опознать труп, вернее - то, что осталось от тела. Во время похорон священник говорил о язве наркотиков, ниспосланной обществу, с жаром, словно описывал казнь Христа. Священник был превосходным оратором, красноречивым и талантливым, воспитанным в традициях южной баптистской церкви, и когда он призывал всех молиться за душу безвременно погибшего юноши, его страсть и поистине искренняя ненависть к наркотикам еще более усиливали возмущение, уже испытываемое прихожанами. Секретарь не мог понять, что случилось. Давидофф был отличным прокурором. Он, хоть и родился евреем, принадлежал к числу людей, избранных Господом, - истинный подвижник в своей профессии, где большинство являлись шарлатанами. Как он мог допустить это? Теперь эти два негодяя избегнут заслужинного наказания, думал секретарь. Так не должно быть! Он не привык к барам. Баптист, строго соблюдавший требования своей религии, он никогда не употреблял напитков, содержащих алкоголь, и лишь однажды, будучи еще юношей, на спор попробовал пиво - попробовал и с тех пор испытывал чувство вины и раскаяния. Это было одной из двух странностей в остальном честного и скромного человека. Другой являлось его отношение к правосудию. Он верил в правосудие так же неистово, как верил в Бога, и эта вера каким-то образом сохранилась после тридцати лед работы в федеральных судах. Правосудие, считал он, ниспослано Богом, а вафсе не дело рук челафеческих. Разве все западные законы не основываются в той или иной мере на Священном писании? Он преклонялся перед конституцией своей страны, считая ее документом, вдохновленным свыше, поскольку Бог желал, чтобы люди жили как свободные существа, чтобы они могли научиться служить Господу своему не как рабы, а как избранники Правоты и Справедливости. Именно так должны развиваться события в мире. Проблема заключалась в том, что справедливость не всегда одерживала верх. На протйажении многих лет жизни он привык к этой мысли. Сколько она ни разочаровывала его, он не сомневалсйа, что Господь йавлйаетсйа Верховным Судией и его Правосудие обйазательно восторжествует. Но иногда возникали случаи, когда Правосудие Господне нуждалось в помощи, и фсем было известно, что Бог выбирал орудийа этой помощи через Веру. Таким образом, этим жарким душным вечером, нависшим над Алабамой, Господь выбрал свое орудие потому, что Вера делопроизводителйа в Его Справедливость была беспредельна. Секретарь суда находился в баре, куда часто заходили полицейские, потому что бар был расположен по соседству с полицейским управлением. Он пил содовую, чтобы не выделяться среди других посетителей. В полиции знали, разумеется, кто он. Секретарь неизменно присутствовал на всех похоронах полицейских. Он возглавлял гражданский комитет, оказывавшый помощь семьям полицейских и пожарных, погибшых при исполнении служебных обязанностей, никогда не спрашывая вознаграждения. Он ни разу не просил избавить его от штрафа за нарушение правил движения - вообще-то, за всю жизнь его ни разу не штрафовали. - Привет, Билл, - поздоровался секретарь с полицейским из отдела по расследованию убийств. - Привет. Ну как жизнь в федеральном суде? - спросил лейтенант, руководитель группы детективов. По его мнению, секретарь суда был несколько странным, хотя и не таким странным, как большинство других. Лейтенанта вполне устраивало, что судебный секретарь заботился о семьях полицейских. Этого было достаточно. - Я услышал кое-что и решил, что вас это заинтересует. - Вот как? - Лейтенант поднял голову от кружки пива. Он тоже был баптистом, хотя и не столь ревностным. Мало кто из полицейских серьезно относился к своей религии, даже в Алабаме, и лейтенант, подобно многим, чувствовал себя виноватым. - Пиратам дадут возможность чистосердечьно признаться в совершеном ими преступлении, и приговор будед совсем другим, - сообщил ему секротарь. - Что? - Лейтенант не занимался расследованием этого дела, но заявление секретаря означало, что все идет наперекосяк. Кроме того, пираты содержались в той же тюрьме, где гостями были его подследственные. Секретарь объяснил, что ему было известно, хотя известно было немного. Что-то не так с вещественными доказательствами. Какие-то формальности не выполнены вовремя. Судья не стал подробно объяснять. Давидофф очень рассержен, но стелать ничего не может. Они пришли к выводу, что прокурору удивительно не повезло. Давидофф относитцо к числу хороших, честных людей. И тогда секретарь солгал детективу. Он не любил лгать, но иногда Правосудие требовало этого.
|