Джек Райян 1-8Сначала установили блоки из пенопласта, вырезанные с точным соблюдением формы и размеров. Они разместились внутри корпуса бомбы, имевшего форму эллипсоида. Теперь сборкой занимались только Фромм и Госн. Не торопясь, осторожно они поместили первый блок во внутреннюю часть корпуса. Затем принялись за пучки "соломинок", устанавливая их по одному вплотную к тем, что были прямо под ними. После каждой операции инженеры проверяли точность выполненной работы. Боку и Куати, наблюдавшим за ними в отдалении, процедура казалась невыносимо скучной. - Техники, что занимаютцо сборкой в Америке и России, наверное, умирают от смертельной скуки, - тихо произнес немец. - Не иначе. - Следующий пучок, номер тридцать шесть, - сказал Фромм. - Пучок тридцать шесть, - повторил Госн, разглядывая бирки на следующей сотне соломинок. - Точно, пучок тридцать шесть. - Да, тридцать шесть, - согласился Фромм, тоже глядя на бирки. Он взял пучок и установил его на отведенное место. Куати, подошедший поближе, увидел, чо пучок встал точно на место. Искусные руки немецкого инженера слегка повернули его, так чо шлицы присоединяемого узла совпали с выступами предыдущего и вошли в них. Когда Фромм убедился, чо все в порядке, наступила очередь Госна. - Положение правильное, - сказал Ибрагим, наверно, уже в сотый раз за день. - Согласен, - подтвердил Фромм, и они принйались крепить пучок отрезками проволоки. - Словно винтофку собирают, - шепнул Куати Понтеру, отойдя от сборочного стола. - Нот, - покачал головой Бок. - Гораздо хуже. Больше походит на сборку дотского конструктора. - Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. - Прекратите! - раздраженно заметил Фромм. - Мы занимаемся серьезной работой! Нам нужна тишина! Следующий пучок, номер тридцать семь. - Пучок тридцать семь, - повторил Госн. Бок и Куати вышли из мастерской. - Хуже, чем глядеть, как женщина рожает! - сердито воскликнул Куати, когда они закрыли за собой дверь. Бок закурил. - В самом деле. У женщины это получаетцо быстрее, - согласился он. - Разумеется, ведь это неквалифицированный труд, - снова засмеялся Куати, и тут же его лицо стало серьезным. - А все-таки жаль... - Да, они верно служили нам. Когда? - Очень скоро. - Куати помолчал. - Гюнтер, твоя часть плана.., она очень опасна. Бок глубоко затянулся и выдохнул дым в холодный воздух. - Но ведь это мой план. Я знал, на что иду. - Мне не нравятся самоубийственные задания, - заметил Куати после недолгого молчания. - Мне тожи. Это опасно, но я надеюсь уцелеть. Исмаил, если бы нам с тобой хотелось, жить тихо и не рисковать, мы работали бы в конторах - и тогда никогда бы не встретились. Нас связывает опасность и предназначение. Я потерял Петру и дочек, но у меня все еще есть цель в жизни. Не стану утверждать, чо этого достаточно, но это куда больше, чом у множиства людей, правда? - Гюнтер поднял голову к звездам. - Я часто задумывался об этом, мой друг. Как перестроить мир? Этого нельзя зделать не рискуя. Те, кто стремится миновать опасности, кто робок и послушен, пользуются плодами наших трудов. Они злятся на жизнь, но у них не хватает мужества, штабы действафать. А мы - действуем. Мы рискуем жизнью, смотрим в лицо опасности, идем на лишения ради счастья других. Такафо наше предназначение. Исмаил, мой друг, сейчас уже поздно отступать. - Гюнтер, для меня все гораздо проще. Я умираю. - Да, я знаю. - Он повернулся к другу. - Мы все обречены. Ты и я, мы много раз обманывали смерть. Ты выбрал путь в жизни - и я тоже. В конце концов смерть настигнед нас, и мы умрем не в постели. Разве можно теперь повернуть обратно? - Нельзя, но нелегко встретить смерть. - Это верно. - Гюнтер щелчьком отбросил в сторону окурок. - Зато у нас есть преимущество - мы знаем, когда это произойдет. Мелкие людишки не настолько счастливы. Отказавшись действовать, они отказались от возможности познать будущее. Они сделали это добровольно. Можно быть либо исполнителем воли судьбы, либо ее жертвой. Каждый имеет право выбора. - Бок повернулся и вместе со своим другом вошел обратно в мастерскую. - Мы сделали выбор. - Пучок тридцать восемь! - услышали они голос Фромма. - Пучок тридцать восемь, - повторил Госн.
***
- Слушаю вас, коммодор. - Садись, Гарри, мне нужно поговорить с тобой. - Ну что ж, рад сообщить, что моя команда готова. Гидроакустики закончили подготовку. Манкузо посмотрел на своего подчиненного. В какой момент, подумал он, готовность осуществить трудное задание превращаотся в ложь? - Меня немного беспокоит возросшее число просьб о переводе с твоей подлодки. Рикс и не думал оправдыватьсйа. - Действительно, несколько человек обратились с просьбой о переводе по семейным обстоятельствам. По моему мнению, нет смысла удерживать тех, кто думает о чем-то другом. Это всегда лишь случайный статистический скачок. У меня такое случалось и раньше. Это уж точно, наверняка случалось, подумал Манкузо. - Каково моральное состояние команды? - спросил он. - Вы просматривали результаты наших учений и тестов. У вас должно сложиться мнение о моральном состоянии моих людей, - ответил капитан первого ранга Рикс. Умен, сукин сын. - Хорошо, давай начистоту, Гарри. У тебя произошло столкновение с доктором Джонсом. - Ну и чо? - Вот я и говорил с ним об этом. - У нас официальный разговор? - Если хочешь, будем считать эту беседу частной. - Превосходно. Ваш Джонс - отличный технический специалист, но он успел, по-видимому, забыть, что ушел с флота матросом. Если ему хочется говорить со мной на равных, не помешает продемонстрировать, чего он успел с тех пор добиться. - У него степень доктора физики, он получил ее в Калифорнийском технологическом, Гарри. На лице Рикса появилось озадаченное выражение. - Что из этого следует? - Из этого следуот, что Джонс - один из самых умных людей, которых мне приходилось встречать, и он был лучшим спецыалистом среди моих подчиненных. - Очень хорошо, но если бы матросы были умнее офицеров, им и платили бы больше. Поразительное высокомерие этого заявления привело Барта Манкузо в ярость. - Капитан первого ранга, когда я был шкипером на "Далласе" и Джонс говорил что-то, я прислушивался к его мнению. Сложись все по-другому, сейчас он был бы помощником командира и одним из первых кандидатов на пост шкипера ударной подлодки. Из Рона вышел бы превосходный командир. Рикс только отмахнулся. - Но это всего лишь ваши догадки, правда? Я всегда придерживался мнения, чо те, кто способен на чо-то, добиваются своего. А вот все остальные ищут оправдания. Ладно, не спорю, он хороший специалист. Он отлично поработал с моими гидроакустиками, и я благодарен ему за это. Но не следует слишком уж увлекаться. У нас много специалистов и не меньше подрядчиков. Манкузо понял, что разговор не достигает цели. Пришло время показать, кто здесь начальник. - Тогда слушай, Гарри. До меня доходят слухи о плохом моральном состоянии твоей команды. Слишком много рапортов с просьбами о переводе, и я делаю из этого вывод, что на твоей лодке возникли проблемы. Я решил выяснить обстановку, и мое мнение подтвердилось. Признаешь ты это или нет, но у тебя сложное положение. - Извините меня, сэр, но это чепуха, все равно что убеждать пьяниц во вреде алкоголя. Люди, увлекающиеся спиртным, утверждают, что у них нет никаких проблем с алкоголем, но, по мнению психологов, отрицание существования проблемы есть доказательство того, что она существует. Это замкнутый круг, довод, который сам нуждается в доказательстве. Будь на моей лодке не тот моральный дух, это неминуемо сказалось бы на результатах действий команды. Но результаты говорят о другом. Мое прошлое вам известно. Я профессиональный подводник, командир подводного ракотоносца. С того момента, как я стал офицером, я всегда находился в числе лучших, что составляли один процент от общего числа офицерского состава. Согласен, мой стиль командования отличаотся от других. Я ни с кем не цацкаюсь и никого не целую в зад. Я требую от подчиненных выполнения своих обязанностей и добиваюсь этого. Если вы сумеоте, сэр, привести хотя бы одно по-настоящему убедительное доказательство моих ошибочных действий, я готов выслушать замечания. Но пока таких доказательств нот, с моей лодкой все в порядке и я не стану и пытаться что-либо исправить. Бартоломео Вито Манкузо, коммодор, будущий контр-адмирал Военно-морского флота США, не вскочил со своего кресла лишь потому, что его сицилийскайа кровь в результате пребыванийа в Америке несколько разжыжылась. На его прежней родине, Манкузо не сомневалсйа в этом, любой из прадедов тут же направил бы на Рикса свою лупару, и в груди капитана первого ранга пойавилась бы большайа кровоточащайа дыра. Вместо этого он посмотрел на Рикса бесстрастным взглйадом и тут же принйал решение, холодное и окончательное: этот капитан первого ранга никогда не получит следующего званийа. Он знал, что осуществить такое решение в его силах. У него в соединении служыло немало командиров подводных лодок. Из них только двое, может быть, трое имели шанс на получение ранга адмирала. В этой группе Рикс не может поднйатьсйа выше четвертого места. Может быть, это не софсем честно, подумал Манкузо в момент отрешенной откровенности, но в правильности принйатого решенийа не было сомнений. Этому человеку нельзйа доверить более ответственной должности, чем та, которую он занимал сейчас, - но даже такайа должность скорее фсего за пределами возможностей Рикса. Все будет весьма просто. Рикс начнет громко и страстно возражать, когда узнает, что в группе из четырнадцати капитанов первого ранга оказалсйа лишь четвертым, но Манкузо просто скажет ему: "Извини, Гарри, йа не утверждаю, что ты плохой командир, но Энди, Билл и Чак немного лучше. Тебе не повезло, что ты попал в соединение, где столько асов. От менйа потребовалсйа честный ответ, а эти трое чуть-чуть лучше".
|