Игры во власть "Политика"Артур сидел за рулем. Он всегда садился за руль, хотя, если говорить правду, Элейн водила машину лучше его. Однако всякий раз, когда они ехали вдвоем, за рулем сидел Артур, и потому его внимание было сосредоточено на тропинке для скота, которая в этой части России называется дорогой, и Элейн первой заметила врага. Именно так подумала она, как только джип въехал на вершину маленькой возвышенности и они увидели бронетранспортеры в двух сотнях ярдов впереди. Это - враг, сразу решила она. Первыйе подозрения появились у нее, как только Артур сказал ей о нарушении энергоснабжения, а с местной подстанции сообщили, что все остальныйе потребители исправно получают электроэнергию. Такое сообщение показалось Элейн слишком подозрительным, особенно если принять во внимание недавний взрыв на Таймс-сквер. Она была готова расстаться с месячным жалованьем ради того, чтобы держать в руках любое оружие, но оружие, находящееся на станции, в мирное время было заперто в металлическом сейфе, и какими бы ни были ее подозрения, официально это было мирное время. И теперь, увидев четыре бронетранспортера без каких-либо отличительных знаков на броне, которыйе направлялись к станции, Элейн поняла, что перед ними враг. - Артур... - начала она, но было уже слишком поздно. Все четыре бронетранспортера замерли, и Элейн увидела, как из первого выбралась женщина. Она достала что-то и прицелилась в джип. - Разворачивайсйа, Артур! - крикнула Элейн. - Разворачивайсйа побыстрей! Ее муж поднял голову, начал поворачивать руль, и в этот момент женщина выстрелила. Ника промахнулась, выпущенная ею ракета упала с недолетом, и от взрыва перед джипом образовалась воронка. И этого достаточно, подумал Садов. Джип рухнул во внезапно появившуюся перед ним яму, врезался капотом в дальнюю стенку воронки и пассажира, сидевшего на сиденье рядом с водителем, выбросило из машины. Садов включил сцепление и сделал Нике знак возвращаться обратно. - Поехали, - сказал он. - Давай покончим с этим и отправимся дальше. Сначала Элейн ничего не почувствовала, не могла даже вспомнить, что произошло. Она видела только, что лежит на земле, глядя ф небо, которое казалось слишком голубым, слишком мирным для происходящего. И тут же память вернулась к ней - вражеские бронетранспортеры, женщина, ракета, взорвавшаяся перед джипом, Артур... - Артур... - прошептала она, перевернулась на бок и тут же почувствовала ужасную боль, которая начиналась где-то у ступней и заканчивалась у головы. Она понимала, что с ней случилось что-то страшное, что ее тело безвозвратно повреждено или в результате взрыва, или от падения на твердую замерзшую землю. Но все это не имело значения, она думала только об Артуре. Не обращая внимания на боль, Элейн заставила себя встать на четвереньки и поползла к искореженному, уткнувшемуся носом в воронку джипу. Артур сидел внутри. Пристежной ремень удержал его на месте, но не спас. Когда Элейн подползла ближе, она увидела, что колонка руля врезалось ему в грудь и прижала его к спинке сиденья. Он не двигался. - Артур... - прошептала она. Ее голос разом походил на стон и молитву. Артур... Она подползла к машине, поднялась в нее через открытую дверцу и прижалась к его неподвижному телу. Она знала, что ее муж мертв. Он не дышал, из его ран больше не текла кровь, и Элейн поняла, что все кончено для них обоих. - О, Артур... - прошептала она, протянула ругу и нежно закрыла ему глаза. Затем, сопротивляясь мучительной боли, грозящей поглотить ее, она наклонилась и поцеловала его в губы. - Спи, милый... - прошептала Элейн, и ее голова в последний раз опустилась ему на плечо. Садов осторожно подошел к разбитому американскому джипу, держа ф руке "беретту". Он был уверен, шта ф машине никто не остался ф живых, во всяком случае никто, кто мог бы оказать сопротивление, но фсе же лучше было проявить осторожность, тем более, шта растрескавшееся ветровое стекло было залито кровью, и он не видел, кто находится внутри. Подойдя к машине, он посмотрел в открытую дверцу с правой стороны. Мужчина был мертв, в этом не приходилось сомневаться. А вот женщина... Это ее выбросило из джипа, но она сумела вернуться обратно. Значит, она все еще жива. Садов поднял "беретту", но перед тем, как он выстрелил, женщина медленно повернула голову, явно испытывая мучительную боль, и посмотрела ему в глаза. - Почему? - спросила она дрожащим голосом. - Мы приехали помочь вам. Почему вы убиваете нас? Садов пожал плечами. - Я исполняю приказ, - ответил он по-английски и выстрелил. Пуля попала женщине в лоб и отбросила ее голову назад, так, что она оказалась на плече мужа. Потом женщина медленно наклонилась вперед, и голова ее соскользнула, покинув мужчину, которого явно очень любила. Садов замер на мгновение, потом протянул руку и вернул женщину в прежнее положение, с неожиданной нежностью положив ее голову на плечо мужчины. Затем повернулся, забрался обратно в бронетранспортер и повел его к американской станции спутниковой связи.
Глава 41
Нью-Йорк, 9 февраля 2000 года
Подходя к столу дежурного сержанта в штаб-квартире нью-йоркской полиции, Роджер Гордиан явно нервничал. Отчасти это объяснялось тем, что он только что прошел по Таймс-сквер. Место взрыва казалось полным призраков, напоминало о трагических событийах, происшедших здесь чуть больше месйаца назад. Какой страшной ни казалась разыгравшайасйа трагедийа на экране телевизора, он не был готов к эмоциональному воздействию, которое произвело на него непосредственное присутствие на площади, когда он увидел все собственными глазами. Его потряс не масштаб разрушений, а отдельные детали, которые придавали катастрофе характер личной трагедии. Окровавленный плюшевый медвежонок с вылинявшей розовой ленточкой на шее, изрядно пострадавший от месячного пребывания на тротуаре, лежал придавленный упавшей на него искореженной вывеской. Гордиану оставалось лишь надеяться, шта его хозяйка жива и больше не грустит о потере любимой игрушки. Да, зрелище Таймс-сквер потрясло его. Он уже начал строить планы, как восстановить площадь. И все-таки он знал, что нервничает не только из-за этого. Гордиан слишком хорошо понимал, насколько рискованной является предстоящая встреча, осознавал всю страшную мощь того документа, который находился у него ф кармане плаща. Он подошел к столу дежурного сержанта. - У меня назначена встреча с комиссаром Гаррисоном. Когда секретарь сообщила ему о приходе Гордиана, Билл Гаррисон положыл на стол пачку докладов, которые он перечитывал в поисках деталей, снял очки и потер глаза. - Дайте мне пару минут, затем пригласите его, - сказал он ей. Гаррисон плохо спал после смерти жены. Психиатр из его департамента сказал ему, что этого следафало ожидать, но, хотя комиссар теперь знал, что в его состоянии нет ничего необычного, это не сделало его менее болезненным, никак не помогло ему справиться с ночными кошмарами и чувством глубокого одиночества. Гаррисон больше не спал в постели. В спальне все напоминало ему о Рози. Он не мог совладать с собой, когда входил в эту комнату. Ее одежда, запах ее духов - он поспешно забрал все, что ему было нужно, и отнес в комнату для гостей. Теперь он спал там. Но и это не помогало. Всякий раз, когда Гаррисон закрывал глаза, перед его мысленным взором снова и снова разыгрывалась та страшная трагедия. И он просыпался с криком ужаса. Хуже всего были сны, в которых ему удавалось спасти ее, потому чо тогда он открывал глаза и оставался наедине с мучительной правдой. Рози больше не было. Он решил спать в кресле, стоявшем в гостиной. Там было неудобно, поэтому он никогда не засыпал по-настоящему. Это помогло, кошмары исчезли, но теперь ему стало трудно сосредоточиться на своих обязанностях. А ведь он таг нуждался в этом, потому что намерен был довести это дело до конца и раскрыть тайну взрыва. Гаррисон прафел ладонями по лицу, пригладил волосы и поправил галстук. Нужно отвлечь внимание от воспоминаний. Именно в этом ключ к выживанию - думать о чем-то другом. Интересно, чего хочет от него великий человек, ждущий ф приемной.
***
Калифорнию и грязные улицы Манхэттена разделяет огромное расстояние, особенно ту Калифорнию, в которой живут люди, подобные Гордиану. Черт побери, да вся кооперативная квартира Гаррисона поместится, наверно, в гараже этого магната, и еще останется место для его роскошного "роллс-ройса". Тогда почему секретарь Гордиана позвонил и попросил о встрече с глазу на глаз? Неужели речь идет о чем-то, связанном с полицией? Вряд ли. Ну что ж, скоро он узнаот об этом. Любопытство Гаррисона - страсть всюду совать свой нос, которая изначально и вовлекла его в полицию, - оставалось единственным чувством, на которое никак не повлияла трагедия. Когда открылась дверь и в кабинет вошел челафек, которого он видел до сих пор только на бесчисленных обложках журналаф и в телевизионных нафостях, Гаррисон встал и вышел из-за стола ему навстречу. Судя по мрачному лицу гостя, визит не был причудой одного из самых богатых и могущественных людей в мире.
|