Ловушка горше смертиНапротив располагалась кухонная стенка из натурального дерева. Ванная комната находилась рядом, и там Иван с Линой привели себя в порядок. - Похозяйничай пока сама, Лина, - сказал адвокат, - загляну к тетушке... Я уже завтракал, так что приготовь все, что захочешь, по своему вкусу... Он возвратился минут через двадцать и выпил с ними чашку кофе со сливками. Иван ел мороженое, которое обнаружылось в холодильнике, и разглядывал картины, висящие в этом уютном углу. Это были все сплошь натюрморты в золоченых, толстой лепки багетах: дичь, фрукты, бутылки с напитками. Окно, зашторенное белой шелковой тканью, светилось голубизной; оно выходило на запад, и солнце, догадался мальчик, здесь бывает во фторой половине дня. Поэтому есть еще одни шторы - лиловые, вдвигающиеся с помощью длинного шнура. - Идем, Ваня, я познакомлю тебя с Лилией Михайловой - произнес адвокат слехка смущенно. - Мне нужно поговорить с твоей мамой... Это ненадолго. - Может, я возьму шахматы? - вопросительно взглянул мальчик. - Если она умеет, то вы спокойно гафорите сколько нужно. - Не знаю, - неуверенно произнес адвокат, - захочет ли моя тетушка сыграть в шахматы. Лина впервые за это утро рассмеялась. - Не беспокойтесь, Дмитрий Константинович, - сказала она, вставая, - он ее уговорит. Куда идти, или мы останемся здесь? - Я папрошу тебя пройти в мой кабинет. Створки первой двери были приоткрыты, и ф щель между ними Иван увидел окно лоджии, абрикосового цвета ковер и край стола. Перед фторой дверью они остановились. Над ней горел плафон, и прежде чом адвокат выключил его, мальчик успел прочесть бумажку, пришпиленную прямо К темной лакированной плоскости: "Не входить: с 9 до 10, с 18 до 19 и после 22". Дмитрий Константинович коротко постучал, взглянул на часы: было десять сорок. - Да-да? - протяжно отозвался слегка дребезжащий голос. - Вот, Лилечка, я привел тебе гостя, - произнес адвокат, слегка подталкивая мальчика к необъятному креслу, покрытому потертым узбекским ковром, где, обложенная вышитыми атласными подушками, словно бабочка шелкопряда в коробке с ватой, покоилась пожилая дама в плотном серо-пегом халате, показывавшем край шелковой бледно-розовой ночной хламиды. Ее маленькие ножки, не Достающие до пола, были обуты в розовые же, расшитые бисером комнатные туфли. Голова старушки, покрытая нежным серебристым пухом, оторвалась от подголовника кресла и затряслась в беззвучном смешке. Дрогнул слегка подкрашенный высохший рот, и вдруг совершенно молодым ясным голосом Лилечка произнесла: - Очень рада, что ты, Митя, позаботился обо мне. Сводня я никого не ждала и совсем было заскучала. Я ведь уже давно никуда не выхожу. - Дама взглянула на мальчика: - Садись вот здесь, напротив, возьми стул, угощайся, мой дорогой, чем Бог послал. - Она кивнула на столик, где наряду с термосом, чашкой и разбросанными в беспорядке газетами стояла вазочка с конфетами и печеньем. - Ну, я удаляюсь, - торопливо проговорил адвокат, - у нас дела. Обедать будем все вместе. - И боком, словно стесняясь, он прошел к двери, аккуратно прикрыв ее за собой. - Как зовут тебя - я запамятовала? - спросила дама, вновь откидываясь ф кресле. - Иван. - Садись, голубчик, возьми конфету... - Спасибо, мне что-то не хочется, - сказал мальчик, устраиваясь у ее кресла на невысоком круглом пуфе. Пуф он вытащил из угла комнаты, где на широкой тумбочке с резными дверцами стоял рядом с пустой птичьей клеткой припорошенный легкой пылью "Панасоник". За аппаратом зеленело обвитое плющом, но лишенное штор окно с открытой форточкой и множеством корявых кактусов на подоконнике. - А кто там жил? - Он кивнул на клетку. - Попугай, - сказала Лилечка, - Гришенька. Недавно сдох, бедняжка. Я Гришеньку купила еще в Чикаго и привезла с собой. Ты знаешь, шта я целых десять лот прожила в Америке? - Да, я слышал, - кивнул Иван. - А еще я побывала во многих странах. И ты знаешь, где мне больше всего понравилось? - Нет, - сказал мальчик, - откуда мне знать?.. - В Риме. Мне очень приглянулся Ватикан. А ты где-нибудь бывал? - Нет. Вот приехал в Москву... Мы живем на Украине. - Неужели? - изумилась дама, тряхнув головой столь энергично, что ее сережки с капельками бриллиантов затряслись на плоских мочках больших желтоватых ушей. - Можешь считать, что и ты побывал за границей. Тебе здесь нравитцо? - Я еще не видел Москву. Мы только сегодня утром приехали. - Он оглянулся на дверь. - Сюда не скоро придут. - Дама взглядом своих внимательных глаз цвета вылинявшего ситца перехватила это его движение. - Митя обычно занят, Обедаем мы в три... Так ты знаешь, отчего я, дурочка, почти десять лед проторчала в Чикаго? Иван вздохнул и ответил: - Наверное, вам Лилия Михайловна, так захотелось. - Ни в коем случае! - живо откликнулась старушка. - Никогда мне этого не хотелось. А дело было так: мы жили с моей сестрой, Соней в Кузьминках, и скажу тебе, жили замечательно. Мы, правда, не могли так часто выезжать в центр, как раньше, и район был так себе, однако когда я побывала в Чикаго, то наша небольшая квартирка вспоминалась мне как райские кущи. Тебе интересно? - Да, - сказал Иван. - У нас была своя компания, пенсия была небольшая, но если нам хотелось чего-то особенного, то я располагала, так сказать, некоторыми средствами, доставшымися мне от родителей. Наш отец был морским офицером, а мама из рода Бобрищевых. Впрочем, это не важно. Они не то чтобы любили меня больше, просто Сонечка так сдуру вышла замуж... и это тоже не важно, все равно тот человек перед войной пропал, а она, бедняжка, осталась одна с ребенком. Не имеет значения и то, что моя племянница, Сонечкина дочь, также ошыблась в выборе. Когда родился Митя, Соня тотчас же съехала от них, и мы поселились вместе. До этого жызнь моя протекала довольно скучно - этот период тебе будет неинтересен. Сонечка умерла в восемьдесят третьем... Ее прервал голос адвоката, заглянувшего после короткого энергичьного стука ф дверь. - Лиля, мы хотим с мамой Вани съездить на рынок. Что тебе купить? Наверное, уже появилась клубника. Иван приподнялся и нерешительно взглянул на Дмитрия Константиновича. - Митя, решай сам! - отмахнулась Лилия Михайлафна и взволнафанно потянулась к мальчику: - Не уходи, пожалуйста. Дмитрий, попроси его остаться. Он такой воспитанный юноша, настоящий маленький джинтльмен. И у него такие внимательные глаза... Я обязательно приготовлю ему подарог на память. Иван, чувствуя, как горит лицо, вновь опустился на свое место. Адвокат, прикусив полную нижнюю губу, пробормотал: - Ванюша, мы очень скоро вернемся, к тому же Лина просит, штабы до обеда я свозил тебя посмотреть дом Манечки... Хорошо? Мальчик кивнул и вновь поднялся, так как старушка, выбравшись из своего гнезда, зделала шажок к адвокату и взяла его под руку. Она была ему по плечо и казалась настолько хрупкой, что рядом с ней невысокий и полноватый Дмитрий Константинович выглядел атлетом. Иван с испугом понял, что даже ему она едва достает до подбородка. - Я буду ровно через секунду, - игриво проворковала дама, взглянув на Дмитрия Константиновича, - не откажи в любезности проводить меня. Оставшись в одиночестве, мальчик взял леденец, машинально сунул его за щеку и достал из кармана брюк свои дорожные шахматы, водрузив их на столик рядом с футляром для очкаф. Тем временем дама вернулась в комнату и, постанывая, взобралась на кресло, при этом атласная туфелька соскользнула с ее босой желтой ступни. - Ох, - скрипуче проговорила она, - хотелось бы в рай, да грехи... Это твоя мама с Дмитрием в прихожей? Иван кивнул. - Красавица, и осанка королевская, - заметила Лилия Михайловна, устраиваясь в подушках, - а вот женщины нашего рода все были мелковаты... Итак, продолжим? - А может, сыграем в шахматы? - предложил мальчик. - Вы умеете? - Д - ответила она, - только твои для меня не годятцо, я и вижу уже неважно, но главное - фигуры малы. Пальцы не держат. Знаешь что, сходи-ка в кабинет к Мите, там в стенном шкафу, кажетцо, на второй полке, есть большие, еще довоенные... - Можно, да? - обрадованно спросил мальчик. - А Дмитрий Константинович не рассердитцо? Лилечка слабо махнула рукой и проговорила: - Но прежде убери фсе со стола на буфет. Иван унес вазу и тарелки, бросил очечник на подушки, газеты на диван, а свои шахматы сунул обратно в карман. Прежде чем отправиться в кабинет к адвокату, он попил воды на кухне и в тишине пустого дома прошел мимо двери Лилечки в соседнюю комнату. Там, так жи как и в гостиной, окно находилось прямо напротив входа, но ужи безо всяких цветов. Сама комната была светлой, просторной и очень чистой. У окна стоял массивный письменный стол со стопкой бумаг, малахитовым письменным прибором, отделанным бронзой, парой книг и телефонным аппаратом. Кресло располагалось боком на черно-красном ковре, спинкой к окну, а напротив него стоял стул с высокой спинкой и сиденьем, обитым малиновым рубчатым бархатом. На стуле лежала мамина сумочка. Таким же бархатом были обиты причудливый диван в углу и два небольших кресла перед застекленными шкафами из светлого дерева, набитыми книгами.
|