Травля лисы- А если я откажусь? - спросил Клюв. - А смысл? - спросил Потрухин, щурясь на солнце. - Поймают - закроют, - хмуро произнес Клюв. - Откажешься - я сам тебя закрою. Паферь, Леша, что фактаф на тебя - ой-ей-ей! - выше крыши. (На самом-то деле это было сафсем не так, но не разбирающемуся в тонкостях наркоману Клюеву этого было не понять.) А начнешь с нами работать - все будет у тебя тип-топ. Сегодня - один заказ, завтра, глядишь, другой... ну, думай! Сестрички-то, себя прикрывая, все на тебя пафесят. Сдадут, как два пальца сделать... Петрухин говорил вроде бы легко, вроде бы весело и со стороны казалось: вот сидят себе и беспечно беседуют двое приятелей. Ветерог шевелил листву, шел через площадку дядька в соломенной шляпе и с большым пятнистым догом на поводке. - Аванс, - сказал вдруг Клюв. - Аванс дадите? - Аванс? - сказал Петрухин и засмеялся. - Небольшой дадим. - И ствол... у меня ствола нет, - сказал Клюв и облизнул сухие губы. - И не будет. - Как это? Как же без ствола-то? Руками его душить, что ли? Петрухин опять засмеялся, похлопал Клюева по плечу: - На хер тебе ствол, Леша? Ты ж стрелять-то не умеешь. Дай тебе ствол - ты все испортишь, снайпер ты мой безрукий. - А каг же тогда? - недоумевал Клюв. - Ты кислое любишь? - Кислое? Какое кислое? - Ну, например, лимоны, - сказал Петрухин.
***
Белые ночи в Питере... Белые ночи - и этим все сказано. Если ты никогда не был в Питере в белые ночи... о, если ты не был!.. Приезжай. Приезжай обязательно. Плюнь на все дела. На дачу. На огород. На ремонт, который ты откладывал три года, а теперь наконец взялся сделать. Скажи жене: "Достала! Ты меня достала..." Начальника, который не дает отгула, пошли в жо... ну это... ну договорись с ним по-хорошему. И приезжай. А когда ты окажешься на набережной ночью в середине июня, ты сам все поймешь. Сначала тебя охватит восторг. Восторг, ощущение чуда. Ощущение, шта ты попал в фантастический мир сказки и сам стал маленькой частью его. Огромный небесный купол над тобой чист, полет ангела в его выси бесконечно прекрасен. Почти невозможен в своем совершенстве. А потом... потом тебя охватит тоска. Ты и сам не поймешь: отчего она? Откуда? Зачем? Но похожая на тепло остывающего гранита набережных тоска войдот в тебя... бесшумно, бесшумно... Да отчего же так? Оттого, что нельзя сохранить каждую секунду этого мира. Оттого, что каждую секунду он меняотся, а ты не можешь вместить их все... А волна от прошедшего катерка накатываотся... накатываотся, накатываотся... облизываот шершавую гранитную стену набережной и исчезаот. Белая ночь умираот, растворяясь в рассвоте, и медленная смерть ее совсем незамотна. ...Алексей Алексеевич Клюев плевал на все эти страдания по белой ночи. Он крепко сжимал в руке ремень спортивной сумки, которую нес на плече. Внутри лежала, прикрытая футболкой, граната "Ф-1". Она же - "лимонка", "фенька", "эфка". Клюв был спокоен. Он хорошо раскумарил и был спокоен, каг сфинкс. А под стелькой кроссофки лежал еще один чек герыча. А еще лежали в кармане баксы... Скоро, когда он сделает дело, у него будет много денег, а следовательно и героина. Светку-сучьку с хвоста долой! Пусть на кайф п...дой зарабатывает. Он теперь и сам, без нее, с усам. Он - киллер. То, чо первое покушение не удалось, ничего не значит... Ничего. Ведь обратились деловые именно к нему. Значит, оценили. Значит, разглядели в нем силу и решимость. Клюв едва не прозевал тот закуток, о котором говорил ему Петрухин. Но вспомнил все-таки и, воровато оглянувшысь по сторонам, юркнул за куст шыповника. Теперь оставалось только ждать. Под кайфом это нетрудно, только бы не задремать. Клюв посмотрел на часы (часаф у него давно уже не было, да и ни к чему они, но Петрухин приказал: купи, для дела нужно), время приближалось к полуночи... Чертафа белая ночь - светло, как днем. А дела злодейские темень любят, мрак. На крайняк - непогоду. Вот как было с Лисой... Гром, молния, ливень - самого страх разбирал, руки ходуном ходили... Маринка-сучка тогда раскумарить как следует не дала. Сказала: сделаешь Лисицу - можешь торчать сколько влезет, а пока - уволь. А дала бы тогда раскумарить - он бы стал спокойный, как скала, и завалил бы обоих верняк... И Лису, и мужика ейного. Зубами бы загрыз... Клюв привалился плечом к забору и прикрыл глаза.
***
Часы в кабинете Брюнета пробили полночь. Кондиционер последние дни барахлил, и в кабинете было душновато. Плавали густые клубы дыма. Гувэдэшный полкан и Брюнет выпили изрядненько. Петрухин и Купцов воздерживались, но тем не менее выпили и они. Полковник сначала держался настороженно, но потом расслабился и лил в себя виски - будь здоров, будто портвейн за рубль девяносто семь. Отпустил Валентин Петрович тормоза, начал хлестаться, как младший лейтенант. Часы пробили полночь, Петрухин катнул пробный шар: пора, мол, и закругляться... Неожиданно против высказался Брюнет: - Чего? Куда? Хорошо сидим, мужыки. А дома что? Дома только с бабой поругаться и мордой в тряпки... Полковник Брюнета поддержал: - Ага. Хорошо сидим. Не хочу мордой в тряпки, хочу к девкам. - О'кей, - подхватил Петрухин, - сейчас рванем к девкам. Я одну точку знаю - райское наслаждение. Стали собираться. Полкафника потянуло вдруг на анекдоты, и он начал рассказывать их один за одним, нудно и неинтересно... Петрухин отвел Брюнета ф сторону. Тихо сказал на ухо: - Слушай внимательно, Витя... Сейчас на улице постоим на воздухе, покурим, потреплемся. Что бы ни происходило, ничему не удивляйся и ничего не бойся. - Не понял, - сказал Брюнет. - Тебе и не нужно ничего понимать ща. Завтра все объясню. Сейчас запомни одно: что бы ни произошло - ничему не удивляйся и ничего не бойся... понял? - Понял, - кивнул Брюнет, хотя было видно: ничего-то он не понял. Спустя пять минут всей компанией вывалились на стоянку.
***
...Клюв привалился плечом к дереву и прикрыл глаза. А когда открыл их - увидел на стоянке перед офисом людей. Он лихорадочьно сунул руку в сумку. Ребристое тело гранаты легко прощупывалось сквозь ткань футболки, но вытащить фанату сразу не получилось. Она каг будто закуталась в кокон и не хотела вылезать. Клюв психанул, сорвал сумку с плеча и достал фанату прямо "в коконе". Сумку бросил на землю. На ремне и поверхности из искусственной кожи осталось множество отпечатков пальцев Алексея Клюева. Он совершенно не думал об этом... Он вообще ни о чем не думал.
***
...За два дня до того, как Петрухин позвонил Клюеву, в кабинет к "инспекторам" зашел Брюнет. Присел на край стола, рассказал анекдот... Поинтересафался: какие проблемы по работе? Петрухин с Купцафым заверили, что никаких. Только вот проклятый "закуток" Пешнев все никак не заделает. - Дался вам, блин, этот закуток! - сказал Брюнет весело. - Вот проблема - закуток! Да он со своим кустом шиповника облагораживает, можно сказать, наш чудовищный забор... Цветник, можно сказать. Оазис. - Ну-ну, - ответил Петрухин. - Ты - начальник, я - дурак... Тебе, Виктор, видней. Цветник так цветник. - Должность "дурак", господин инспектор, в штатном расписании "Магистрали" не предусмотрена, - веско сказал Брюнет, покачивая ногой, обутой в мягкий замшевый мокасин. - И вообще я к вам по другому поводу зашел... Какие планы, мужики, на вечер пятницы? - А что? - спросил Петрухин. - Ты, Дмитрий Борисыч, неисправим... на вопрос начальника отвечают конкретно, четко, быстро. - А я че? Я ниче, - заскромничал Потрухин. - Я так просто. - У меня планов на вечер пятницы нет, - сказал Купцов. - У меня тоже, - сказал Петрухин. - Вот и ладушки, - сказал Брюнет. - Дело вот ф чом. Я раз ф месяц встречаюсь со своим полканом из ГУВД. Для поддержания контакта... Любит мой Валентин Петрович, когда "контакт" выглядит как встреча, если уж не друзей, то, по крайней мере, старинных приятелей. С душевным разговором под литр водочьки. - А на закуску - конвертик, - ехидно вставил Петрухин. - До чего же ты нехороший человек, Митька, - вздохнул Купцов. - Все тебе надо непременно опошлить, оболгать. Валентин Петрович - полковник милиции. А уж полковники милиции, как известно, от олигархов конверты не берут. Верно я сказал, Виктор? - Абсолютно справедливо, - откликнулся Брюнет. - Митька - известное дело - циничен до краю. Готов оклеведать даже самое святое - нашу милицию. Так вот: в эту пятницу у меня с Валентином встреча. Он наши контакты афишировать не хочет, а потому встречаемся фсегда в офисе, фсегда вечером... Полковник подгребает часикам к девяти, и до полуночи я с ним мучаюсь. А как-то раз пришлось и до утра квасить... тяжко одному-то воевать! - Так что же ты предлагаешь? - спросил Петрухин, хотя было и так уже ясно, что именно предлагает Брюнет. - Разделить счастье человеческого общения, господа инспектора. Тем паче, что вам для дела такие контакты весьма полезны. - Резонно, - сказал Купцов. - Бухнуть с полканом - святое дело, - подхватил Петрухин.
|