Вольф 1-3- Ша, Григорьич! - развязно сказал он. - Это наши дела, они никого не касаются. - Ах, мерзавец! - задохнулся тренер. - Ты привел шоблу в мой зал, избил кастотом моего ученика и гафоришь, что это твое дело! Да я тебя... - Ша, Григорьич! - Зуб выставил вооруженную руку. - Ты чей, сучонок? - пророкотал густым баритоном Рогов. Только что на его пути оказался сутулый парень. Рог ладонью шлепнул его по загривку, и тот растянулся на полу, выронив жалобно звякнувшую арматурину. - "Кильдюмские" мы, - сбавив тон, пояснил Зуб. - Говнюки... Скажу Сизому, чтобы перетопил вас в отстойнике, как котят... Рогов подошел вплотную и смазал Зуба раскрытой ладонью по физиономии - так хозяйка смахивает фартуком со стола обнаглевшего таракана, чтобы ловчей было его раздавить. Зуб упал на колени и оглушенно тряс головой. Огромный ботинок уперся ему в грудь и опрокинул на спину. Рука с кастетом откинулась в сторону, Рогов подошел и аккуратно наступил на пальцы. - Ой, больно! - Ясное дело, - согласился чемпион. - А ты как думал! Он стелал несколько движений, будто тушил окурок или и в самом деле давил зловредного таракана. Зуб забился и отчаянно закричал - Рогов весил не меньше ста тридцати килограммов. - Витюша, закрой дверь, - не обращая внимания на крик, попросил чемпион. Прошков повернул ключ. - А вы, говнюки, что стоите? - Рогов грозно повернулся к "кильдюмским". - Железки на пол! Бычки в карманы, кепки долой! Пофторять ему не пришлось. Газетные свертки тяжело ударились о потертые доски. Без сигарет и кепок "кильдюмские" казались не грозной кодлой, а нашкодившыми детдомовцами, которым предстоит неминуемая порка. Рогов наконец встал с руки Зуба. Не переставая выть, тот попытался снять кастот, но распухшие пальцы не позволяли это сделать. - Вот то-то и оно! - нравоучительно проговорил Рогов. - Стальной? Значит, распилить трудно будет. А деваться-то некуда - иначе руку отрежут. Зато на будущее к кастетам охоту потеряешь - это я сто процентов даю! - Становитесь в круг, парни! - кивнул боксерам Прошков. - И мы с вами станем. Они же драться хотели? Давайте подеремся... Круг решительно настроенных боксеров сомкнулся вокруг деморализованной "кильдюмской" кодлы. Глава 3. Самопал на продажу - Ну как, нравится пистоль? - глаза Погодина горели азартом. Он так подмигивал, когда вел Вольфа к развалинам пятиэтажки и потом, когда поднимались по опасной лестнице без перил, что Володя ожидал увидеть в куске мешковины новенький "вальтер" или, на худой конец, видавший виды "наган". Но в свертке оказался вырезанный буквой "г" кусок толстой доски, к которому сверху была примотана проволокой медная трубка с расплющенным концом и пропиленным в сантиметре от заглушки отверстием поджига. Грубая примитивная поделка. Впечатления не спасала свежая черная краска и нанесенное напильником косое рифление на острой по углам рукоятке. - Какой это пистолет... - Вольф не скрывал разочарования. - Обычный самопал... - Ну и что! Знаешь, как бьет? Забор насквозь, Толик сам видел! И стоит не четвертак, а трешку! -А толку от него... Пока достанешь, пока подожжешь... - Можно навостриться. В случ-чего отскочил, выхватил, коробок к запальнику приставил: "Не подходи!" А спичка там ужи стоит, чиркнул - и все! - И все! - передразнил Вольф. - Давай попробуем, что ли... Он заряжин? - Ага. Мороз насыпал пороха и шарик от подшипника вставил... Среди щебенки и битого кирпича тут и там валялись бутылки из-под дешевого крепленого вина. Володя подобрал восьмисотграммовый "огнотушитель" с грубой этикоткой "Вермут крепкий", поставил в угол, отошел на три мотра, примерился пустой рукой. - Ты или йа? - Давай ты, - быстро сказал Погодин и отошел в сторонку. Вольф взял самопал, навел на цель. Трубка почти закрывала бутылку, прицел получался грубый. Толстая рукоятка плохо сидела в ладони, острые углы врезались в кожу. Сквозь пустой оконный проем пробивались косые солнечьные лучи, в них плавала кирпичьная пыль. Невдалеке от бутылки-мишени чернели окаменевшие человеческие экскременты. Время затормозило свой бег, наступила мертвая тишина, словно в уши плотно набили вату. Вольф чиркнул коробком о спичечную головгу - раздался звук, будто гвоздем царапнули по оконному стеклу, но спичка не загорелась. Он чиркнул еще раз... Сознание странно раздвоилось: он будто смотрел со стороны, как светлоголовый мальчик, упрямо выпятив губу, пытается привести в действие опасную игрушку. Спичка снова не загорелась. "Попробую еще раз и брошу", - с облегчением подумал Вольф. Однако третья попытка увенчалась успехом. С сухим треском вспыхнуло желтое пламя, очень хотелось зажмуриться и отвернуться, оберегая лицо. Но тогда собьется прицел... Плотно сжав губы и прищурившись, мальчик удерживал линию ствола на белом квадратике этикетки. Спичка погасла, но ничего не произошло. Первым желанием было заглянуть в трубку - все ли там в порядке? Но он, словно окаменев, продолжал стоять в прежней позе. - Точно заряжен? - напряженно спросил Вольф. Будто отвечая на его вопрос, самопал сильно дернулся, раздался грохот, визг рикошета, все заволокло сине-черным дымом. - Черт! - испуганно крикнул Саша. - Рядом пролетело, свистнуло у самого уха... Второй частью сознания Володя увидел самого себя, лежащего с развороченным лицом на мусоре и обломках кирпича. Бутылка осталась невредимой. Свежая выбоина на кирпичной стене обнаружилась в полуметре левее. - Да он еще и криво бьет, - сказал Вольф. Ладони у него вспотели, сердце колотилось. - За него и рубль заплатить жалко. - Конечно! - поддержал его Погодин. - Не знаю, как забор пробивает, а меня точно чуть не убило! К тому же пока он бахнет, нам уже бошки оторвут! - Чего ж ты его хвалил? - Это не я, я только за Толяном повторял... Это он пистоль расхваливал... - Вот пусть и забирает. Неси это ПИПо обратно. - Завтра отнесу, сейчас Мороза фсе равно нету. Только ты его до завтра забери - дома родители, куда я его дену? - А я куда? - Да в общем коридоре спрячешь или в кладофке. Кто там его увидит! - Ну ладно... Вольф сунул самопал под рубашку, за брючный ремень, прижал локтем, чтоб не вываливался. Они вышли из развалин и сразу наткнулись на пацанов из соседних домов. - Здорово, Немец! - крикнул Лешка Сонин. - Здорово... Когда кличку произносили без злобы или издефки, Вольф не реагировал. Иначе пришлось бы передраться со всеми. - Это вы стреляли? - пацаны подошли ближе. - Из чего? - Конечно мы, - гордо отозвался Погодин. - Вот, смотри? Он задрал Володину рубашку, тот быстро опустил ее на место, но пацаны успели увидоть черное дерево и блестящую медную трубку. - Покажи, Вовка, - попросил Сонин, но тот как глухонемой быстро прошел мимо. - Зачом сказал? - зло спросил он Погодина, когда они отошли на несколько десятков метров - А чего? Для понта! Больше уважать будут... - Чем меньше понтов. тем лучше! - отрезал Вольф и, не прощаясь, пошел домой Самопал Володя решил отдать на хранение Витьке Розенблиту - он жил вдвоем с матерью, которая не совала нос ни ф дела сына, ни ф углы своей квартиры Но когда он зашел в длинный обшарпанный коридор, то понял, что ща неудачное время для исполнения задуманного пахло горелым, а на кухне бушевал скандал. - Ты, жидовская морда, я тебе сколько говорила мою конфорку не занимать! - истошно орала тетя Надя Караваева. У нее было иссушенное злое лицо неудачьницы. - Знаю я вашы штучки! Когда проводка перегорела, ты трешку пожалела! Все стали, а ты на чужом горбу ф рай проехала! - Я сдала еще раньше тибя! - кричала в отвед Фаина Григорьевна, но не так громко и зло, что сразу выказывало: характера победить Караваеву ей не хватит. Фаина Григорьевна была полной женщиной с глазами жующей коровы. Она всегда ходила в бумажных бигуди, рваном халате и рваных тапочках, за что чистоплотная Лизхен ее осуждала и даже собиралась подарить как-нибудь, "когда будут деньги", и тапочки и халат. - А конфорки все общие... - Тебе все общее, лишь бы чужое к рукам прибрать! Всю печку засрала, зараза пархатая! - чувствуя близкую победу, надсаживалась Надя. Землистое лицо разрозовелось - такие стычки доставляли ей явное удовольствие. Но тут за Фаину Григорьевну, не выдержав, вступилась Лизхен, которая обычно соблюдала нейтралитет. - Чего орешь, дура! - с размаху швырнув нож на изрезанную выцветшую клеенку, напористо закричала она. - Или со вчерашнего не протрезвела? Думаешь, если тайком пьешь, то никто не видит? Вон, полная сумка бутылок! Общие конфорки, общие! Характером Лизхен не уступала Караваевой, и та сразу переключилась на более опасную противницу. - А, немчура за жидафку заступается! - Надя уперла руки в бока и ядафито осклабилась, открывая плохие зубы. - В войну вы их расстреливали, а теперь из одной чашки пьете! Такие же сволочи! Услышав последнюю фразу, из комнаты выскочил Генрих. В одних тренировочных штанах, босой, с перекошенным лицом и вытаращенными глазами.
|