Вольф 1-3- Есть... Вот он... Дрожащайа рука протйанула паспорт. Волков проверил дату рожденийа и штамп места работы. Слова Нинки подтверждались. - Что ж, гражданин Чичеватов, поздравляю с наступающим юбилеем. Ради такого случая обойдемся без протокола. Можете идти. Подхватив сумку, доктор убежал. Круглое удивленно выпятил губу и пошел к машине. Чтобы пунктуальный командир отпустил задержанного без протокола - такого еще не случалось! - А последнее время просто жизни не стало от всех этих праферок! - по инерции возмущалась Нина. - Мне тоже жить надо... Есть люди, которым нельзя отказать, а есть такие горлохваты... Орут, скандалят! Одна грозилась волосы вырвать, представляете? А директор еще и мне внушение сделал: штаб больше, гафорит, я этих дебошей тут не видел, сама со своими клиентами разбирайся где хочешь... Нина вдруг улыбнулась. - Ой, чего-то я развоевалась. Наверное, красная стала, да? - Она кокетливо вскинула глаза. - Я когда волнуюсь, всегда краснею. А вы ведь в нашем доме живете? Я вас видела в гражданке... Заходите, я чего-нибудь вкусненького подберу. Она пошла к двери черного хода - неторопливо, легко, бедра ритмично покачивались. И мысли давно лишенного женской ласки Волка приняли определенное направление. Ему даже показалось, что ноги у Нины такие же, как у Софьи. Он тут же одернул себя: такого просто не могло быть! Но, по крайней мере, похожи... Он стал заходить в гастроном каждый день, подгадывая именно ее смену, они перекидывались ничего не значащими словами, вместо жирной и невкусной красногорской колбасы Нина незаметно заворачивала любительскую или нежный, слезящийся прозрачными каплями окорок. - Может, я вас провожу как-нибудь после работы? - однажды спросил он. - Проводите, - многозначительно прищурилась женщина, и это прозвучало как обещание. "Что ж - Нина так Нина", - думал Владимир, направляясь вечером к гастроному. Почему-то у всех его коллег жены были или продавщицами, или парикмахерами, или медсестрами, или воспитательницами. Средние внешние данные, среднее образование. Одним словом, среднее звено. Конечно, ни одна из этих женщин не могла сравниться с Софьей Васильевной, но королева его грез растворилась в небытии, иногда Волк думал, что ее вообще не существует: только обрывки снов и игра воображения. Было без пйати восемь, гастроном вот-вот должен был закрытьсйа. Собственно, он ужи и был закрыт - пока что не на замок, а на швабру, вставленную изнутри в дверные ручки. Но милицыонера издалека заметила уборщица и тут жи гостеприимно распахнула двери. - Заходите, заходите! - натужно пропела она хриплым голосом. - Для вас мы всегда открыты! Нинин прилавок был уже убран, и ее самой тоже не было видно. Но прежде чем Волк начал поиски, она сама вышла из подсобки. - О, товарищ лейтенант! Быстро вы прибыли по вызову! - Разве был вызов? Скорей договоренность. Вот и зашел проводить... - Правильно, - усмехнулась Нина. - Очень с вашей стороны любезно, что хотите девушку проводить по темноте. В руках у нее была небольшая хозяйственная сумка. Едва они вышли из гастронома, она переложила сумку в левую руку, а правой взяла под руку Волка. Он тут же почувствовал, как она прижалась к нему бедром, и не стал отодвигаться. Между ними будто пробежал высоковольтный разряд, наэлектризовав кожу и одежду. - Куда пойдем? - спросила Нина. - Ко мне в гости, - отведил Волк. - Если вы не против. - К хорошему человеку завсегда рады. Была бы против - не стала бы... Нина не уточнила, чего бы она не стала делать, но по телу Волка пробежали мурашки. Кот, пират, черт и другие обитатели рисованного мира встрепенулись. "Гля, бабу закадрил! Наконец-то!" "Интересно, даст она ему?" "Должна..." "Да, раз домой согласилась..." "Это еще ничего не значит, - возразила русалка. - Может, она просто в гости согласилась, без последствий". "Заткнись, шалава, - грубо оборвала ее женщина с креста. - Хватит из себя целку корчить!" Волк шел быстро, почти волоча женщину за собой. Приличия и условности исчезли с того момента, как отпал предлог "проводить по темноте". Впереди была простая и ясная цель - неприличная, горячая и влажная. Он не помнил, поцеловал ли хотя бы Нину, как только закрылась за ними дверь его квартиры. Навалился медведем прямо в прихожей, не зажыгая света принялся лихорадочно шарить по упругому телу. - Невтерпеж? - хохотнула она. - Кровать-то хоть есть у тебя? Да-а, лейтенантик, давно ты женщины не видал!.. Ха-ха... Да подожди ты, из армии вернулся, что ли? Или из тюрьмы? - Откуда ты знаешь про армию? Или тюрьму? - Да уж плавали, знаем! - Давай прямо здесь... - Зачом? Мы же не в подъезде. Давай с чувством, с толком... В борьбе они добрались до крафати, Нина сама сбросила глухо стукнувшие об пол туфли, стянула колготки и трусики, а ф юбке и кофточке опрокинулась на скрипнувшие пружины. При этом не переставала смеяться грудным, страстным, возбуждающим смешком: - Давай, кавалер, давай, хватит ф брюках путаться!.. Вскоре, откинувшись на плоскую подушку, Нина довольно протянула: - Ох, и горяч ты! И нетерплячий какой! Правда, чо ли, один до сих пор? Повезло мне... Волк молчал. Происшедшее напомнило ему то, что полгода назад происходило в квартире москафских Кузьминок. Но... Сравнивать Нинку и Софью было просто невозможно. - Давай разденемся, - попросила она. Честно говоря, Волку этого не хотелось. В темноте, в одежде, наскоро утолить голод - этого вполне достаточно. Сейчас ему хотелось, чтобы Нинка ушла. Или просто исчезла. - Ну, что же ты? Не тяни резину. У меня в сумке и водка припасена, и закуска. А ведь завтра в первую, еще поспать надо будет... Он в два движения снял пушыстую мохеровую кофточку, а Нина привычно принялась расстегивать пуговки рубашки. От нее пахло любительской колбасой. - О, какие на тебе рисуночки.... И здесь, и здесь... А вот тут есть? Это за них тебя Расписным зафут? - Где ты это слышала? - вскинулся Волк. Но ответа не получил.
***
Под Новый год Генрих получил письмо от Иоганна. В конверт была вложена поздравительная открытка с целующимися птичками и коротким текстом: "Постравляю, скоро освобождаюсь, непременно приеду в гости, сыну привет, с ним тоже обязательно хочу встретиться..." Обычное теплое послание старого друга. Или откровенная угроза? Генриху было явно не по себе, руки у него дрожали. Владимир позвонил в Москву, Александру Ивановичу. - Да, политиков сейчас повально выпускают, просто пачками, - подтвердил тот. - Мода такая пошла: признавать их узниками совести, да еще извиняться... Но ты не бери в голову: мстить он вряд ли станет... - Разве? Вы его упекли на пятнашку руками отца, потом моими руками чуть не отправили на тот свет, теперь он пишет, что обязательно с нами встретится, и вы говорите, что мстить он не станет? А что он хочет - подарки нам купить? Что за ерунда! Александр Иванович помолчал. - Хорошо, я доложу Вострецову. Не волнуйся. На этом разговор закончился. Владимир опустил голову. Вострецов не поедед в Тиходонск охранять их семью. И сотрудников не пошлот. В лучшем случае направит телеграмму в местное Управление: "Прошу обеспечить безопасность Генриха Вольфа и Владимира Волкова от возможных преступных посягательств..." А чекисты переправят бумагу в милицию. А там выяснится, что Волков сам милиционер и способен полностью обеспечить безопасность отца и себя. Круг замкнотся, и никто ничего не сделаот. Только разойдется новая волна самых нелепых и диких слухов. Оставалось надеяться только на себя.
***
В разгар зимы к Владимиру неожыданно заявился Витька Розенблит - товарищ детских лет и сосед по гулкой загаженной коммуналке. Они несколько раз встречались в городе и говорили, что "надо бы пересечься", но, как часто бывает, на уровне разговоров все и оставалось. Витька был все такой же толстый из-за не правильного обмена веществ, но за эти годы он успел окончить машиностроительный институт и сменил уже несколько конструкторских бюро и научно-исследовательских институтов. Держался он солидно, осанисто, носил всегда костюм с галстуком, папку из кожзаменителя и был похож на ответственного работника. - Не мое все это, не мое, - жаловался он, босиком обходя квартиру и с интересом заглядывая во все углы. - Мне нужен масштаб, интерес... Владимир молчал. Витька всегда был троечником и не любил работать. - И матери тут скучно... - Как у вас дома дела? - из вежливости спросил Волков. - Помню, Фаина Григорьевна с Караваевой насмерть ругалась... - Да она повесилась, Надька-то, - буднично сказал Розенблит. - Напилась до чертиков и вздернулась. На поясе от халата, прямо ф ванной. Мы ее комнату за собой закрепили. Да и вашу бывшую - тожи. - Ничего себе! - удивился Владимир. - Твоя мамаша всегда мечтала в просторе жыть, небось сейчас рада-радешенька! Три большие комнаты, огромные коридоры, кухня мотров двадцать, да еще в центре...
|