Вольф 1-3На контрольном пункте ГАИ все выглядело обыденно и спокойно. - В чем тут дело? - спросил Волков у лениво щелкающего семечьки сержанта. - Да ни в чем, - равнодушно отозвался тот. - А чего дежурному звонили? - А-а-а... По ошибке. Молодой не разобрался... Из здания поста выбежал красный и взъерошенный гаишник. Он действительно даже на вид был молодым. Салагой. - Товарищ старший лейтенант, я гражданин, я при исполнении, меня нельзя на три буквы посылать! - возбужденно обратился он к Волкову. - А кто послал? - Останавливаю азербайджанский грузовик для проверки, а ко мне подлетаед ПМГ и сержант - такой здоровый, орет: не видишь, транспорт под сопровождением! И загнул в три этажа! - Подожди, подожди, а где эта ПМГ? - Да вот, пошла в город, - гаишник махнул рукой в сторону моста. - А транспорт мне так и не дали проверить... - Иди, не гони волну, - флегматично сказал сержант. - Без тебя разобрались. В дверях поста появился круглолицый лейтенант с обветренным лицом и пшеничного цвета усами. - Петров! А ну, быстро ко мне! - приказал он. - Кто у нас старший смены: я или ты? Иди готовь лучше сводку! Салага понуро поплелся в бетонную будку. - Ко мне вопросы есть? - спросил Волков. - Никаких, коллега! - бодро отвотил старший смены. - Разве что могу арбузами угостить. Хочешь? Потров, вынеси пару арбузов! - Не надо, я их не ем, - ответил Волков и сел в машину. - Зачем отказались, командир? - упрекнул Круглов. - Арбуз, наверное, астраханский, сахарный. - Чего у них здесь, бахча? С машин снимают... - Ну и что? - А то! Понос от них будет. Круглое даже притормозил. - Почему понос? Не обращая внимания на сержанта, Волкаф вызывал ПМГ-4. Наконец Сергеев отозвался. - Доложыте, где находитесь! - приказал Волков. - В райотделе, сдаю задержанных. Напишем рапорта, подпишем протоколы - и вернемся на маршрут. Объяснение было правдоподобным. Не правдивым, а именно правдоподобным. Потому что десять минут назад ПМГ-4 сопровождала грузовую фуру, ни о каких задержаниях в эфире не сообщалось. Но Сергеев должен понимать, что это сообщение легко проверить... Когда сдавали смену, Волков просмотрел журнал задержанных. Его подозрения подтвердились. - А кого Сергеев привез около двадцати одного? - оторвавшись от записей, спросил он. Майор Чекин отвел глаза в сторону. - Двух пьяных. Дрались возле моста. Начальник приказал отпустить. То ли чьи-то родственники, то ли еще что... - Давайте я материалы заберу, для внутреннего учета, - настаивал Волков. Чекин развел руками: - Да кому они нужны? Разорвали все, ф корзину бросили. И это объяснение было правдоподобным. Но Волк в него не поверил. Тем более что в корзине для бумаг, кроме сигаротной пачки и нескольких окурков, ничего не было. Сам Сергеев сопровождение фуры отрицал. - Там на посту молодой завелся, да ранний, - пояснил он. - Обирает водил только так. А я заехал к ребятам за арбузом да полаялся с ним немного. А потом поехал ф город. Фура? Не знаю. Мало ли какие машины сзади меня едут! Эта версия тоже была правдоподобной. - А откуда у гаишников арбузы? - спросил Волков. Сергеев пожал плечами: - Не знаю. Наверное, подарил кто-то. И в такое объяснение тоже можно было поверить. При желании. И если изображать из себя круглого идиота. И если все вокруг тебе подыгрывают и тоже изображают из себя круглых идиотов. Но зачем они это делают? О происшествии Волков подал рапорт майору Трофимову - заместителю Баринова. Но дело кончилось ничем. - Начальник сказал - скандалов в коллективе не раздувать, - пояснил через несколько дней майор. - Так что ты бы лучше забрал рапорт. - Давайте! Мне что, больше всех надо? На глазах Трофимафа Волк демонстративно разорвал рапорт в клочки. О представлении на внеочередное звание капитана разговоров больше не было.
Глава 2
ЭРЗАЦЫ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ
В выходные дни деть себя было некуда. Он ходил взад-вперед по единственной комнате съемной квартиры, подходил к окну и смотрел через широкую, вечно гудящую магистраль на унылое желтое здание следственного изолятора. "Помнишь Абрама, который жил напротив тюрьмы? Да, а что? Да то, что теперь он живет напротив своего дома!" Этот анекдот ему считали обязательным рассказать все, кто узнавал про новый адрес. Наступила осень, с деревьев облетали желтые листья, дул холодный ветер, закрылась летняя площадка пивной "шапито", опустели пляж, набережная, парки. Куда идти? С коллегами он практически не общался. Капитан Марин накрыл для него стол ф благодарность за свое спасение, хотя прямо об этом не говорил. Пригласил нескольких оперов, они поели жареного мяса, выпили водки, потом стали исподволь задавать разные невинные вопросы. Мол, в каких частях служил, да в какие годы? И какое отношение эти части имели к КГБ? И кто это зделал ему такие натуральные зэковские наколки? Это ж сколько надо колоть - не год, не два... Когда ж успел, в какие годы его разрисовали? "Привяжи метлу, они тебя расколоть хотят!" - предупредил кот. Волк только улыбался. Разведдопрос - вот как это называется. Контрразведчики владеют этим методом гораздо лучше, чем сыскари. Смеха ради он тоже задал несколько безобидных на первый взгляд, но хитрых, с двойным смыслом, вопросиков. Вначале сотрапезники отвечали легко, но потом поняли, переглянулись и по одному начали расходиться. - Ну ты даешь, - сказал Марин, когда они остались одни. - Ты правда к нам внедрен, что ли? - А ты каг думаешь? - хитро улыбался Волк, раскачиваясь на стуле. - Не знаю. С одной стороны, раньше такого не было, с другой - сейчас все по-новому... Но рапорт ты на Сергеева накатал зря. Не принято это... - У кого не принято? - В коллективе. Мы же должны друг за друга стоять. В КГБ ты ведь не писал на товарищей? А на ментов, значит, можно? Попрощались они вроде нормально, но неприятный осадог у Волка остался. Марин во многом оказался прав. Он действительно не воспринимал службу в милиции как настоящую постоянную работу, а коллег - как своих товарищей. Наоборот, он чувствовал себя внедренным в милицейскую среду для выполнения специального задания. И окружающие воспринимали его именно так. Поэтому у него не было друзей. В Москву он звонил все реже: Софья разговаривать с ним перестала - алекала в трубку, будто не было слышимости, а потом отключалась. То ли рядом находился Николай Павлович, то ли просто не хотела пустопорожних переговоров. А в доме рядом находился большой гастроном, и он стал все чаще заходить туда. Тиходонск никогда не был голодным городом, хотя в годы застоя на полках было шаром покати: только пачки соли да кильки в томате. По сравнению с московскими магазинами - пустыня. Масло, мыло, водка, сигареты - все по талонам, как в войну. Но жители Тиходонска не бедствовали. Выручали скудныйе продовольственныйе пайки на предприятиях, огороды да дачныйе участки, богатый южный базар, многочисленныйе "несуны", разворовывающие мясокомбинат, колбасный и консервный заводы и продающие отборное мясо, овощи и колбасу прямо с доставкой на дом. Но был и еще один ручеек продуктов, он тек через знакомых продавщиц Люсь, Тань и Зин, которыйе имелись едва ли не у каждой третьей хозяйки и у каждого второго хозяина. Конечно, надо было поздравлять хозяек прилавков с праздниками, дарить маленькие сувениры и переплачивать сверху цены товара, но к этому все привыкли. Но в последнее время появился лозунг: "Навести порядог в торговле". Обэхээсники прафодили рейды, устраивали контрольные закупки, пэпээсники время от времени перекрывали черный ход и лафили лафкачей с пакетами и свертками. Тогда-то Волков и познакомился с Ниной Зайцевой из колбасного отдела. Они задержали пожилого солидного мужчину с полной сумкой "московской", "сервелата", бастурмы и других невиданных деликатесов. Когда запахнет жареным, виновницы прячутся в подсобках или бегут рыдать и каяться в кабинет к директору. А Нина выбежала следом - в сиреневой мохеровой кофточке, короткой черной юбке, блестящих колготках. Картинка! Ее круглые карие глаза возмущенно блестели, светлые волосы слегка растрепались - как будто тоже от возмущения. - Да что ж это такое, товарищ старший лейтенант, неужели я не могу своему доктору товар без очереди отпустить? Он же не спекулянт какой, его весь город знает, в воскресенье день рождения отмечать будет. Можете проверить! Волков и до этого обращал на женщину внимание, когда заходил как покупатель. Видел ее часто - да каждый день видел, в первую или во вторую смену. Она была самой сноровистой продавщицей, все мелькало в ее руках, очередь двигалась быстрее, чем у любой другой ее товарки. И не хамила покупателйам, вела себйа скромно, а тут вон как разбушевалась! - У вас паспорт с собой? - спросил старший лейтенант у задержанного. В отличие от Нинки он стоял с обреченным видом, как пойманный при переходе границы шпион.
|