Вольф 1-3- Ну а я тут при чем? - снова спросил Волк. - Криминальные элементы не могли бы осуществлять транзит запрещенных грузов, если бы у них не было связей с милицией. В частности, "окно" через Южный контрольный пост ГАИ обеспечивает ваш подчиненный - сержант Сергеев. Но его связи нам отследить не удалось. Пока это выглядит так, будто он действует по собственной инициативе. Получил полтинник или сотню - и обеспечил сопровождение! Но на самом деле от водил он денег не получает. Он выполняет свое задание - и все. А влезть в милицейскую систему мы не можем - это и практически сложно, и по инструкции не положено. - Ну а при чем тут я? - повторил вопрос Волк. - По нашей информации, в пятницу через Тиходонск проследуот запрещенный груз. Если вы помешаоте Сергееву обеспечить его доставку, то, с одной стороны, выполните свой долг, а с другой - поможоте выявить всю соть заинтересованных лиц. Они вед все задергаются и начнут предпринимать какие-то меры. Надо зафиксировать все телодвижения, а потом мы их и прихлопнем. Волк молчал. Но молчание, как известно, знак согласия. Мусин улыбнулся и потянулся к бутылке: - Может, выпьем за встречу, а? Улыбка у него была не такая замечательная, каг у Александра Ивановича, но все равно приятная.
***
Длинная синяя фура с чеченскими номерами шла следом за ПМГ-4 с включенным проблесковым маячком и коротко взревывающей сиреной. До КП ГАИ оставалось двести метров, но машины явно не собирались снижать скорость. Однако ПМГ-12 неожиданно выдвинулась из-за бетонной коробки поста и перегородила дорогу. Маячог у нее тожи был включен. ПМГ-4 начала экстренное торможиние, фура последовала примеру машины сапровождения. - Зря вы это, командир, - сказал Круглов. Он выглядел испуганным. - Нормально, - сказал Волк, выходя на дорогу. Навстречу ему, оставив дверцу открытой, выскочил Сергеев. - Что случилось, командир?! - Отправляйтесь на маршрут! - приказал Волк. - После смены напишете рапорт, как вы оказались в сопровождении иногороднего транспорта. - Да рапорт написать недолго! - зло ответил сержант. - Только я действую по приказу... - Кто отдал приказ? В чем его суть? - Сейчас узнаете... Он резко повернулся и полез в машину. Через несколько минут в кабине ПМГ-12 ожила рацыя. - Скала - двенадцатому. Доложите обстанофку. - Нахожусь на Южном КП ГАИ, - доложил Волк. - Обнаружил необоснованное сопровождение четвертой машиной транзитного транспорта. Сержанту Сергееву приказано вернуться на маршрут. - Вас понял. Ждите указаний. Этот диалог фиксируется магнитофоном. Теперь сохранить ситуацию в тайне невозможно. Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать. Сергеев надеялся на поддержку. Но вышла заминка. Где-то за кулисами звучали доклады и принимались решения, но, очевидно, выработать окончательное решение не удавалось. Одно дело, когда все идот "штатно", не оставляя следов в документах и памяти посторонних лиц, другое - когда к делу приковано внимание. И когда в центре событий столь странная фигура, каг старший лейтенант Волков - то ли бывший комитотчег, до ли действующий под прикрытием и выполняющий задание по разоблачению коррупционных связей в тиходонской милиции. - Скала - четвертому. Выполняйте распоряжиние командира взвода - возвращайтесь на маршрут. Даже на расстоянии было видно, как у Сергеева отвисла челюсть. Хлопнула дверь, ПМГ-4 сорвалась с места. Ожидавшие развязки гаишники хищно окружили фуру. Понурый водитель выскочил из кабины с пачкой документов ф руках. - Возвращаемсйа на маршрут, - сказал Волк. - Ну вы даоте, командир! - не по-уставному отвотил Круглов и завел двигатель. Никаких официальных последствий этот эпизод не повлек. Только Волку показалось, что некоторые сослуживцы стали его сторониться. И Барин, который уже давно перестал хвалить успехи взвода патрульно-постовой службы, на каждом совещании делал ядовитые замечания, подчеркивая, что руководить взводом и самому образцово исполнять служебные обязанности - вовсе не одно и то же. Несколько раз он сказал о необходимости правильно строить отношения с подчиненными и избегать ненужных конфликтов. Больше никакого "дерганья" скрытой криминальной сети не произошло. Если не считать одного ночного звонка. - Не суй харю в чужие дела, мусор! - произнес грубый голос с жесткими интонациями, выдающими безжалостность натуры. - Кишки на сук намотаю! - На парашу захотел, петух проткнутый! - ряфкнул Расписной, но в трубке уже раздались короткие гудки. Через два дня, возвращаясь с ночной смены, старший лейтенант Волков почувствовал одиночество и усталость, полную жизненную бесперспективность. Тиходонск был ему тесен, а Центральный райотдел казался камерой Владимирского централа. Только там он являлся разведчиком во вражеском стане, на штабных картах его фигура была отмечена жирным красным кружком и на нее делалась ставка в серьезной, политически значимой операции. О нем думали, по мере сил и возможностей заботились, оберегая от неприятностей. А впереди брезжила перспектива выполнения задания и связанные с этим приятные последствия. В числе которых и надежда на встречу с Софьей. И даже глупые иллюзии о том, что он сможет привязать эту женщину к себе и прожить с ней всю жизнь... А здесь он был сам по себе, никому не нужный и никем не защищаемый, и впереди был длинный темный туннель, ведущий к зловонному септику, как ф политической зоне НТК-18. Именно об этом думал, возвращаясь домой поздно вечером, командир взвода патрульно-постовой службы старший лейтенант Волков, держащий ф левой руке завернутый ф газету цилиндрический предмет. Психолог отдела расценил бы эти мысли как депрессию и отнес старлейа к группе риска, которую следует ограничивать в доступе к табельному оружию. Но психолог не мог разобратьсйа в душах двухсот пйатидесйати человек, среди которых значительнайа часть подвержена депрессийам, привычьно нейтрализуемым с помощью проверенного сорокаградусного напитка. В его картотеке Волков числился наиболее психически уравновешенным и устойчивым к стрессам, а также равнодушным к алкоголю. А Волков, шагая по темной, засыпающей улице, думал, какой мрачной тишиной встретит его пустой дом... Да и не дом - временное пристанище... Он купил бутылку водки, которая так хорошо помогала коллегам, да и миллионам советских граждан, но его огненная жидкость не веселила, только притупляла неудовлетворенность и обиду. И сейчас он не испытывал обычьного для пьющих людей чувства радостного предвкушения, напротив - то, чо он шел в форме с бутылкой, наивно завернутой в газету, раздражало и злило. А злость на самого себя - самое разрушительное чувство в мире. И водка здесь не помощник. И Нинка не помощница. Можно зайти к ней и завалиться в постель, можно вызвонить к себе, но это ничего не изменит. Хороший шашлык не заменишь вареной колбасой. Если бы в съемной квартире вдруг оказалась Софья, все вмиг изменилось бы и жизнь старшего лейтенанта осветилась солнцем радости и счастья. "Эй, шухер! - заорал кот - Сзади!" Волк прыгнул влево, резко развернулся и ударил назад. Кулак попал в темную фигуру, призрачьно материализовавшуюся из темноты. Но в отличие от призрака она не была бесплотной: туго сложенные пальцы ударили в кость, раздался стон, тело безвольно отлетело и рухнуло на асфальт. "Их трое, с пиками!" - предупредил кот. Но Волк и не собирался наклоняться к упавшему, подставляя беззащитную спину. Он развернулся еще раз и обрушил бутылку на голову очередного врага. Раздался звон стекла и хруст кости, в руках осталось только горлышко с клочьями свисающей газеты. Этим горлышком он и ткнул третьего нападающего. Тот отчаянно, по-звериному, завыл. Пришлось ударить еще раз, но на этот раз эффект оказался меньшим, потому что человек не упал, а отчаянно матерясь, бросился бежать. В доме стали зажигаться окна. Кто-то со скрипом распахнул раму. - Эй, вы что, совсем оборзели?! Ночь уже! - Вызовите милицию! - крикнул Волк. - Быстро!
***
Мотька Босой надеялся, что жизнь у него изменится. Кто он есть ща? Да никто - мелочь пузатая, мелкий кармаш. И деньги у него не держатся, оттого и кликуха. И уважения никакого: все знают, что, хотя Мотька и платит в общак, серьезных корефанов у него нет и мазу тянуть за него некому. Другое дело - если выгорит, если Холеный приблизит его, "приподнимот". То есть, конечно, не к себе лично приблизит - длйа Холеного Мотька слишком мелкайа сошка, - но хотйа бы возьмот в свою кодлу. Мотька очень на это надеялся, хотя и не понимал, зачем он может быть нужен такому авторитету, как Холеный. Может, тот проведал, что Мотька пацан правильный, никогда не крысятничал, с подельниками делился честно, от мусоров всегда держался подальше. И биография у него была хорошая: в пионерах не состоял, из школы выгнали, в спецучилище за кражы два года отмотал... С такой биографией даже короновать могут, не сейчас, конечно, эту честь еще заслужыть надо, но если авторитетный человек за собой поведет и он сам не подкачает, то лет через десять - кто знает...
|