Вольф 1-3- Как это - так? - Беспечно! Она ж как стрекоза какая, честное слово. Нет штаб про завтрашний день позаботиться, чем надежным обзавестись. Ни тебе про семью подумать, ничего. Деньги - фук, и профукает, только и купит себе, шта одежку помоднее да побрякушки. Любила пыль в глаза пускать, компании веселые любила - а больше и не надо ей было ничего! Волков вдруг понял, что и сам, вслед за Нинкиной сестрой, готов думать о ней в прошедшем времени. - А она мне, - продолжала та, сморкаясь в аккуратный, с вышивкой, платочек, - ты меня не учи, и все тут! Посмотри на себя, на кого ты похожа с завтрашним днем своим и с семьей своей. Конечно, у меня заботы, не сравнить с ейными. Так ведь со мной и не будет - чтобы пропала из дому, как кошка, и не знал никто!.. Говорила ей - смотри, прибьют тебя где-нибудь под забором. - Чего вы раскаркались, - раздраженно сказал Владимир. - Прибьют, прибьют! Пока еще никого не прибили! Ему неприятна была Нинкина сестра с ее неуместной нравоучительностью и дурными пророчествами. Но дурные пророчества чаще всего и сбываются. Нинку нашли мертвой на Лысой горе. Она лежала в небольшой балке, слегка прикрытая каким-то строительным мусором. Те, кто прятал ее от людских глаз, не очень-то старались, а может, просто спешили... Волк узнал об этом от опера уголовного розыска Фомина, который вел розыск пропавшых и работал по неопознанным трупам. Тот встретил его ф дежурке, дружески хлопнул по спине: - Зайди ко мне, дело есть. - Что, опознать надо? - ворохнулась нехорошая догадка, и голос предательски дрогнул. - Да нет, что опознавать - с этим ясно, и сестра уже была... Просто зайди, поговорим. Когда они остались наедине, Фомин сказал: - Ты знаешь, я в чужие дела лезть не люблю, но одно дело - обычные сплетни, а совсем другое - сплетни вокруг убийства! - Убийство? Точно? - Точней некуда. Изнасиловали вдвоем, ножом истыкали, палец отрезали, уши... У Волка потемнело в глазах. Он представил изрезанную Нину, присыпанную строительным мусором на пустыре... - Кто?! Кто это сделал?! - Спроси чего полегче. Только что-то тут странное... Какая-то бравада звериная, блатной почерк. Кольцо и серьги можно спокойно снять, зачем уши и палец резать? Они показать что-то хотели, вот в чем тут дело! Ты эти украшения помнишь? - продолжал Фомин. - Мне точные приметы нужны, для ориентировок. - Да откуда мне помнить, - хрипло ответил Волк, сглотнув ком. - Я и внимания на них не обращал... Хотя... И вдруг он вспомнил. Нинка как-то хвасталась кольцом и сережками и буквально заставила его рассмотреть эти вещицы. - Кольцо такое, будто плетеное, с тремя камешками. А серьги похожи, но погрубее. И камешки россыпью. - Точьно! - оживился Фомин. - И сестра так же описала. Кольцо старинное, вроде с бриллиантами. От бабки. Она его как раз на безымянном пальце левой руки всегда носила, размер маленький был, потому и не снимала. - А чего, бабка у нее графиня была? Откуда у бабки бриллианты? Фомин пожал плечами: - Может, краденые. А может, в войну на хлеб выменяла. Но это все лирика. Ты лучше скажи: ей кто-нибудь угрожал? - Какой-то узбек, - кивнул Волк. - Дружок ее прежнего хахаля. За то, что с ментом связалась. - Узбек? - Фомин задумчиво покачал головой. - Но за это не убивают. - Неужели из-за кольца? - Кто его знает? В принципе могли, за бутылку водки и то убивают. Хотя... Скорей это блатной вызов, бравада. Я так думаю. Волк скрипнул зубами: - Раскроешь? Фомин пожал плечами еще раз. - Помнишь, ты интересовался, мужик с вашего дома упал? Вчера дело прекратили. Прижизненных телесных повреждений нет, документов нет. Видать, бродяга, сорвался с крыши и сломал шею... "Работнички, - прокомментирафал кот. - Крученый перелом от обычного отличить не могут. Так они и по Нинке сработают".
***
Мотька так и не знал, пришла ли Нинка к скверу. Волновался - а вдруг сорвалось? Тогда он, Мотька, крайним окажется. Скажут, плохо позвал. Но Басмач был доволен. - Молодец! - похвалил он Мотьку. - Чисто сработал. - Пришла? - Все в порядке, остальное тебя не касается. Тебя видел кто-нибудь - ну, когда с ней разговаривал? - Да я не заметил... Вроде нет. А что? - испугался Босой. - Да ничего, не ссы, - успокоил Басмач. - Так, для порядка спросил. Держи, твоя доля! Басмач опустил что-то прямо в Мотькин карман. Мотька пощупал - в кармане было кольцо и еще какие-то побрякушки. "Золото, не иначе! - подумал он с удовольствием. - Или, может, серебро? Да нет, Басмач не станет мелочиться!" Но уже дома, внимательно осмотрев кольцо и сережки, он похолодел. Радость как корова языком слизала. Украшения были не просто золотые, но еще и з бриллиантами! Не слишком ли щедро за то, что он вызвал телку на стрелку? Ну их, эти цацки, от греха подальше! Надо быстро спулить их з рук... Но кому? Толстому купцу? Больно ушлый... Пауку? Еще хуже... Он перебирал в уме всех скупщиков краденого, з которыми был хорошо знаком и провернул много дел. Но сейчас не мог выбрать, к кому обратиться безбоязненно. "Ладно, решим на месте", - подумал он. Выходйа утром на "работу", он спрйатал цацки в потайной карман штанов - под самым коленом, хрен найдешь!
***
Волков каждый день интересовался, как идет розыск. Но Фомин только разводил руками. Он уже готов был сам подключиться к этому делу, но понятия не имел, с какого конца браться. Нужны зацепки, нужна информация, но для этого необходимо иметь сеть осведомителей... Тогда он стал фильтровать задержанных, особенно из приблатненной шпаны - авось кто-то что-то знает... Результатов не было, но сама служба стала менее монотонной. Появился интерес. - Скала - Двенадцатому, граждане карманника задержали, у главного входа ф Центральный рынок. - Поехали! Карманники представляют особый интерес - они тесно связаны с блатными и осведомлены о многих делах... У входа в рынок сельского вида мужик и несколько теток прижимали к забору худощавого молодого парня, который то и дело дергался, пытаясь вырваться из их цепких рук. - Э... Старый знакомый. Волк узнал задержанного: Матвей Сапогов - все, словно в насмешку, называли его Босой. Он жил в соседнем подъезде, нигде не работал и путался с блатными. Ничего более подробного Волков о нем не знал. Кажется, сейчас такая возможность представится. Рукав пиджака у Босого был оторван, шесть рук держали его крепко, одна даже ф штаны вцепилась, и Матвей дергал ногой, пытаясь вырваться. - Что случилось? - строго спросил Волкаф. Он заметил, что, узнав его, Босой перестал вырываться и побледнел. Интересно, чего он испугался? - Стой, паскуда малая! - шипела толстая тетка с красным лицом. - Месяц назад кошелек у меня вытащил! Я за ругу поймала, да он вырвался, гаденыш! - Ты что мелешь, дура старая! - возмущался в отвед Босой. - Ты б еще прошлый год вспомнила! Не пойман - не вор, не знаешь? - Я дура старая?! Ах ворюга! Тетка дернула за штанину, послышался треск, что-то звякнуло, покатилось по мостовой. - Ах ты, е... - матюкнулся Сапогов и сильно рванулся, но мужик с маху ударил его под дых, и тот обмяк. - Вот, глйадите, небось тоже украл, - тетка с неожиданной длйа ее комплекции ловкостью наклонилась и поднйала упавшый предмет. На ее потной ладони лежало ажурное кольцо с тремйа сийающими камушками - в середине покрупнее, по крайам - помельче... - Откуда у тебя? - хрипло спросил Волков. - Да я... Это не я... - Круглов, наручники! Сапогов дрожал, зубы у него колотились. Раздался щелчок - стальные браслеты защелкнулись на худых запястьях. - Круглов, запиши свидетелей. Через час приходите в Центральный райотдел. К оперуполномоченному Фомину. Волк тщательно обыскал Мотьку и нашел сережки. - Ну, гадюка!! - В его голосе было столько ненависти, что Круглаф удивленно обернулся. - Не я это, не я! - повторил Босой, едва не срываясь на плач. - Дали мне это! Волков запихал его в ПМГ, не в камеру для задержанных, а на заднее сиденье. И сам сел рядом. - Поехали, - приказал он Круглафу. - Давай на Лысую гору. Там я гаденыша и закопаю. Потом повернулся к задержанному. - Кто дал?! - Голос старшего лейтенанта был страшен. - Басмач, - тут же ответил тот. - Кто такой? Где найти? - Да на базаре, его все знают, узбек или таджик - глаза косые... - За что дал? - Я ничего не знаю, ничего... - голос Сапогова снова сорвался. - Позвал только!.. - Когда, куда позвал? Вдруг Волк заметил, что Сапогов уже отдышался, незаметно начал успокаиваться. Он тут же понял: упустит еще минуту - и все, больше он ничего не узнает. Поэтому он без замаха ударил его пудовым кулаком в грудь, так, что хрустнули кости. - А-а! - завопил тот. - Ты чего, чего, убьешь! - Куда ты ее позвал? - В тюремный скверик, после работы... Зуб даю, больше ничего не знаю! Похоже, больше он действительно ничего не знал.
|