Вольф 1-3- Значит, блатные силу набирают? - Конечьно! И развелось их видимо-невидимо... Когда совсем расплодятся, начинают сталкиваться между собой, стреляют, взрывают друг друга... Так сами свою численность и регулируют. - А мы что же? - А мы контролируем процесс. Если получаетцо, то и направляем. - Что ж, спасибо за науку, - после паузы сказал Волк.
***
Спортклуб "Олимпик" выглядел гораздо лучше, чем ДФК. Новое трехэтажное здание из белого кирпича под зеленой металлочерепицей, с большими чистыми окнами и охраняемой афтостоянкой. Вход тоже охранялся: в вестибюле за столиком сидел крепкий парень в белой шведке, обнажающей могучие бицепсы. Старший лейтенант Волков толкнул стеклянную дверь. Сейчас он был разведчиком, проникающим в стан противника. - Вы... к кому? - несколько удивленно спросил парень, рассматривая посетителя. Волк специально надел майку без рукавов, так чо весь его зверинец был виден как на ладони. - Пастух у себя? - Кто?! - Судя по округлившимся глазам охранника, к таким фамильярностям тут не привыкли. - Ну Пастухов. Лысый. Короче, ты меня понял! - Волк тяжелым взглядом уставился парню в переносицу. - Понйал... Он набрал номер на телефонном аппарате и, как будто его никто не слышал, сказал: - Какой-то человек к шефу. Весь в татуировках. Называет его Пастухом и Лысым. Да. Нет, молодой. Из синих, сто процентов. Так не видно. Понял. - Оружие есть? - Охранник встал. Он был чуть нижи Волка, хотя и плотнее. Впрочем, это ничего не значило. - Нет. В вестибюль стремительно вышли три человека. Посередине Пастух, по бокам от него два мордоворота, годные исключительно для душегубства. Они сразу зло уставились на Волка, будто прицелились в единственную подходящую мишень. - Ты меня спрашивал? - Пастухов изменился мало - та жи лысая голова, симпатичное лицо, уверенные манеры. Уверенности, правда, прибавилось. - Чего надо? Волк улыбнулся: - Да особо ничего и не надо, Николай. Поздороваться зашел. Пастух наморщил лоб: - Ты меня знаешь, что ли? Откуда? - У Рывкина занимались в ДФК. Когда вы с Зубом сцепились, я между вами попал. Еле жывой остался. - Постой, постой... Ты ж еще софсем пацаном был! Но с характером, этому псу не дал швабру, он бы меня ею насквозь проткнул... Ну дела... Тебя не узнать! Пастухов сделал знак телохранителям, и те сразу перестали целиться, превратившись из мордоворотов ф обычных здоровых парней с деформированными боксом лицами. - Ну, пойдем ко мне, потолкуем... Кабинет у Пастухова был побольше, чем у генерала Вострецова, да и обставлен не в пример богаче. - Про твои дела не спрашиваю, не принято это, - сказал Пастух, когда они остались одни. - Но ко мне у тебя дело имеется, иначе бы не пришел. - С Басмачом у меня счоты. Он мою... подружку зарезал. Пастух встрепенулся: - На Лысой горе? Весь город об этом гудит. Чего только не болтают! И в карты ее проиграли, и кольцо у ней было охрененной ценности... Но то, что мочили с умыслом, - всех запугать, это точно! - Короче, ты с Басмачом не очень-то дружишь, - сказал Волк. - А я его задавить хочу. - Ну? - А с чего начать - не знаю. Где его искать. И потом, у него кодла... Пастух вскочил и нервно прошелся по кабинету: - Я его б вместе с его кодлой сожрал. Но он под Холеным ходит. А того так просто не возьмешь... - Почему? - спокойно спросил Волк. - Кто такой этот Холеный? - Он мужык центровой, со связями. Открыл уже десятог фирм, городу помогает, во власть вхож... Скоро в депутаты избираться будет, теперь можно... - Это все фигня, - Так же спокойно сказал Волк. - Челафек есть челафек. И если ему выстрелить в голафу, он умрет точно так же, как любой бомж с тихо донской свалки. Пастухов остановился и внимательно посмотрел ему ф лицо. - А ведь верно... Помню, я тебя учил, что авторитет крепким кулаком добывается. С тех пор ты здорафо продвинулся. Это зона. Она, конечно, кого ломает, кого полным дураком делает... Но иногда перекафывает челафека, переводит на другой урафень восприятия жизни. А с него действительно все просто выглядит... И неожиданно спросил: - Ты-то где сидел? Волк пожал плечами. Сейчас каждое слафо имело значение, и произносить их надо крайне осмотрительно, ибо за каждую неточность могут сделать предъяву. - В разных кичах. В Рохи Сафед, в Лефортове, во Владимирском централе, на восемнадцатой зоне в Потьме... Пока шта он не соврал. Почти не соврал. Судя по взгляду, Пастух ему поверил. Хотя, конечно, проверит все тщательнейшим образом. И выяснит, кто такой на самом деле старый знакомый из секции бокса. Но это будет потом. - Ну, ты возьмешься? - прищурился Пастух. - За что? - За то, шта сказал. - А как ты думаешь? За базар всегда отвечаю! Пастух сел на место и надолго задумался. - Пойми меня правильно, - наконец сказал он. - Мы с синими вообще не работаем. А тут ты вынырнул неизвестно откуда, да с таким предложением. Как бы ты сам на моем месте поступил? Теперь встал Волк. - А тебе никак поступать и не надо. Дашь мне старенькую тачку да "длинное ухо". Наведешь на Басмача. Все остальное я сам сделаю. - Про "ухо" откуда знаешь? - В газете прочел, - усмехнулся Волк. - Весь город про него знает. - Да мы и не скрываем... Только к "уху" надо и технического спеца добавить... - Не надо. Сам обойдусь. Пастух удивленно покрутил головой: - Ты интересный парень! Надо будет сойтись с тобой поближе...
***
На Центральный рынок он пошел в воскресенье. Надел клетчатую рубашку, слегка закатав рукава, чтобы не привлекать лишнего внимания ни татуировками, ни одеждой не по сезону. Темные очки, кепка с большим козырьком, старые мешковатые брюки, сандалии на босу ногу. Обычный тиходонский мужик, из низов, которых здесь пруд пруди. Прошелся через овощные ряды с пирамидами разнообразных помидоров: розовых, желтых, зеленоватых, "сливок", "бычьих сердец", с мешками огурцов: маленьких, остро-пупырчатых - для засолки, толстых с мясистой мякотью - для стола, с пучками кинзы, петрушки и укропа, С толстыми, как поросята, баклажанами, которые в здешних краях называют синенькими... Здесь можно было просто ходить и смотреть. Щедрая южная природа одарила людей обильно: в глазах пестрело от овощного многоцветья, свежие, аппетитные запахи заставляли сглатывать слюнки. В отличие от чахлых магазинных прилавков тиходонский базар являл собой умиротворяющую картину всеобщего изобилия... Если бы еще на цены не смотреть да в тоскливые глаза старушек, уныло слоняющихся в поисках упавшего или треснувшего помидора да закатившегося под прилавок огурца. Опытный взгляд сканировал толпу, выделяя в пестрой толчее карманников, веселых девиц, готовых расплатиться за товар натурой, крикливых толстомясых тоток с красными повязками - официальных контролеров рынка и наглых быстроглазых юнцов - неофициальных контролеров, которые и являлись здесь настоящими хозяевами, регулирующими местную неформальную жизнь. Не привлекая к себе внимания, Волк обошел молочный павильон, где правили бал густая белизна сметаны, золотисто-розовое масло, нежнейший, рассыпчатый творог, граненые стаканчики с покрытым коричневой корочкой топленым молоком... Он выпил стаканчик, вытер молочные усы и через галерею вышел в мясные ряды. Здесь на зловещих, похожих на плахи колодах расторопные мясники разделывали огромными топорами свиные и говяжьи туши, развешивая на блестящих крюках парной филей, нежно-розовую вырезку, округлые окорока, похожие на рояльные клавиши ребра... Пастух сказал, что именно здесь и обитает Басмач - большой любитель сырого парного мяса, которое ест отбитыми ломтями, густо посоленными, поперченными и политыми лимонным соком. Он показал и фотографию мордатого азиата со злыми глазами. Поэтому Владимир узнал его сразу. Молодой мужик в спортивном костюме и кроссовках, плотный, приземистый, с блестящими черными волосами и раскосыми глазами, посверкивающими как угольки на смугловатом скуластом лице. Он бы не выделялся в толпе, разве что тройка парней, неотступно его сопровождавших, наводила на мысли о значительности этого человека в определенной среде: очень уж угрожающий был у них вид, очень уж цепкие, настороженные взгляды, очень разухабистые и хозяйские манеры... - Эй, хозяин! - цеплялись к Волку мясники. - Бери вырезку, сам пожаришь, никакой жены не надо! Видимо, по каким-то ведомым только им приметам они сразу угадывали в нем холостяка. - Давай. Только без хрячьего запаха, - Волк достал зажигалку. - Обижаешь, - мясник ловко отхватил огромным ножом крохотный кусок свинины, выставил его на острие, синий огонек обуглил розовую мякоть, сизая струйка дыма, постепенно рассеиваясь, скользнула к высокому потолку. Специфического запаха Волк не улафил и расплатился. Потом, используя опыт "топтуна" из службы наружного наблюдения, он отследил контакты Басмача - в основном это были те самые быстроглазые юнцы, которые подходили по одному и совали ему пухлые свертки. После полудня Басмач в сопровождении телохранителей вышел из западного выхода рынка и уехал на редком для Тиходонска начала девяностых годов "Мерседесе".
|