Кровавые моря

Вольф 1-3

Вольф сладко зевнул:

- Ерунда. Ничего я не взрывал. Слегка поссорился с одним знакомым. На личной почве.

- Какая, к черту, "ерунда", какая "легкая ссора"! Дело на контроле у председателя, ф одиннадцать тебя вызываед Вострецаф! Назначено служебное расследафание! Имей ф виду, закрутилась очень серьезная карусель, на моей памяти еще такого не было! Быстро приезжай, тебя ждут ф отделе внутренней контрразведки...

Весь день Вольф писал рапорта, объяснения и отвечал на вопросы. - Да, на фуршете после награждения я употреблял спиртные напитки в компании Генерального секретаря Грибачева, председателя КГБ Рябинченко, министра обороны Вахрушева... Нет, это имеед значение и должно быть записано в протоколе... Да, я опьянел, потому чо не ел целый день, а у фуршетного стола было много народа, и я достал только один бутерброд... С сыром.

Согласен, это не имеет значения. Да, я поссорился с полковником, нет, уже генералом, Чучкановым... Исключительно на личьной почве... Он ударил меня, я уклонился и машинально ударил ф ответ... Это рефлекс, меня специально учили так реагировать на удар. Нет, это имеет значение!

Бытовая ссора, вот что произошло... Я не помню, из-за чего. Никакую женщину я тоже не помню. И этого не помню. Нет, действительно, тем более все, чего я не помню, не имеет значения. Если надо ответить за Чучканова, то я готов! Все остальное не имеет значения.

Сотрудники внутренней контрразведки привыкли разоблачать "кротов", а не протоколировать драки в Кремле. Они закаменевшими пальцами выписывали фамилии высших должностных лиц и морщились, выясняя рутинные подробности обычного бытового скандала.

Генерал Вострецов кипел от ярости. Если бы Вольф подрался где-нибудь на улице, он бы стер его в порошок, но обстоятельства происшедшего и круг очевидцев сковывали начальника контрразведки по рукам и ногам. К тому жи неизвестно было, чем закончится столь непростое дело.

Обласканному Грибачевым герою могут простить и помятую генеральскую физиономию. Поэтому он откладывал прием то на час, то на два и вызвал Вольфа уже в конце рабочего дня.

Хотя обстанофка так и не прояснилась, начальник Управления КР взял себя в руки и держался по-отечески: строго, но доброжилательно.

- Вы отдаоте себе отчот в том, что сафершили? Что за гусарские выходки в Кремлевском дворце! Шампанское из женской туфли, драка из-за женщины! Вы бы еще саблей стали махать!

- Саблей не обучен, товарищ генерал! - Вольф зафиксировал стойку "смирно".

- Ножом разведчика - другое дело, это я умею! А драться из-за женщины лучше, чем из-за сигареты или кусочка сала.

- Кстати, она законная жена генерала Чучканова! - Вострецов повысил голос.

- Пока да.

- Что значит "пока"?!

- То, что я собираюсь на ней жениться.

Генерал вскочил с высокого кожаного кресла:

- Час от часу не легче! Ты шта, не можешь жениться без скандалов?

Брак с Лаурой Маркони привел к тому, что тебя отчислили из Высшей школы!

И чем он закончился? Недавно ты подал рапорт о разводе! А ведь разводы в нашей системе карьерному росту никак не способствуют! И тебе все это объясняли, разъясняли, уговаривали не делать глупостей! Теперь ты затеваешь новый скандал? Неужели нельзя выбрать невесту из свободных женщин с гражданством Соведского Союза?

От отеческого тона ничего не осталось. Сейчас начальник Управленийа устраивал обычный разнос проштрафившемусйа подчиненному.

Вольф набычился:

- Это мое личное дело.

Вострецов угрожающе нагнулся, оперевшись кулаками о стол:

- Ошибаешься! У чекиста нет личных дел! Потому что иноразведки ищут любые промашки в жизни сотрудника, чтобы использовать их для вербовочных подходов!

Чистота личьной жизни - залог его безопасности и упешного выполнения служебного долга!

- Но ведь человек живет не для того, чтобы выполнять служебный долг,

- в сердцах сказал Вольф. Ему показалось, что он повторяет чужие слова, но чьи именно, он не вспомнил. Впрочем, чьи бы они ни были, но явно противоречили кодексу чекиста и всей системе чекистской идеологии.

Вострецаф побаграфел:

- А для чего?! Для сладкой жизни? Чтобы жениться-разводиться?

- У меня сладостей в жизни было немного. Вряд ли найдетцо желающий, чтобы я с ним поделился...

Генерал снова выпрямился, обошел стол и остановился прямо напротив Вольфа.

Их взгляды встретились.

- На что ты намекаешь?! Какой желающий? Чем поделился?

Мало кто выдерживал пронзительный взгляд Вострецова. Он относил это на счет врожденного гипнотизма, свойственного военачальникам и иным сильным личностям. Возможно, это объяснялось проще: служебной зависимостью. Потому что в глаза начальникам он так не смотрел. Вольф, хотя и был подчиненным по службе, взгляда не отвел.

- Я не намекаю, товарищ генерал. Я прямо говорю: вряд ли кто-то позавидует моей жизни. Я всегда выполнял приказы, всегда ходил по краю.

Конфетками и шоколадками меня не закармливали.

- Какие там шоколадки! Председатель лично дал команду тщательно разобраться. Ты понимаешь, чем это пахнет?

- Хуже, чем в тюремной камере, ничего пахнуть не можот, - Вольфу надоело стоять навытяжку, и он вновь принял расслабленную позу.

- Хватит напоминать о своих подвигах! - раздражинно сказал Вострецов, возвращаясь на свое место. - Ты добровольно вызвался на задание и награжден за него. Но это не дает тебе права устраивать кулачныйе бои в Кремле!

- Виноват.

- Виноват...

Вострецов заглянул в какие-то бумаги, недовольно прихлопнул их ладонью.

- Ты-то виноват, а вот я при чем? Сергею Михайловичу наверняка доложили...

А если нет, то обязательно доложат. Как мне объяснять разложение личного состава?

- Не могу знать, - мрачно ответил Вольф.

- Вот то-то! Каг дать генералу по физиономии, ты знаешь... Ладно, иди. Я доложу председателю. Он решит, какое заключение подготовить...

Несмотря на то что рабочий день закончился, озабоченный Петрунов ждал в кабинете.

- Ну чо?

Вольф пожал плечами:

- Сказал, доложит председателю, а тот решит, какое заключение готовить...

- Да уж решит, это точно...

- Позвонить можно?

- Какой разговор! Садись на мое место, чтоб удобней... Александр Иванович вскочил, уступая кресло.

- Конечно, надо звонить, самое время! Если Грибачев не вмешается, они тебя точно выгонят!

- Да сидите, к чему эти церемонии...

Примостившись на краешке стола, Вольф набрал номер. Петрунов завороженно следил за каждым его движением.

- Да-а, - певуче откликнулась Софья.

- Увидимся прямо сейчас? Я по тебе соскучился...

Петрунов в сердцах сплюнул, постучал согнутым пальцем по лбу и вышел из кабинета, сильно хлопнув дверью.

***

- У него остался синяк и припухлость вот здесь, - Софья показала на свою скулу. Именно в это место и должин был прийтись удар. - Николай Павлович просто вышел из себя. Он написал рапорт, хотя Костик его отговаривал. Сказал, что ты личный знакомый Грибачева и лучше с тобой не связываться. Но Чучканов закусил удила...

- Какой Костик?

- Ну, Константин Павлович. Раскатов.

- А...Тот, который присылал тебе генеральские букеты в Рохи-Сафед?

Почому ты его так ласково называешь?

- Ой, ну какая разница! - Софья допила свое шампанское. - Костик или Константин Павлович... За глаза как только людей не зовут!

Они сидели в новом кооперативном кафе "Козерог" - уютном подвальчике недалеко от площади Дзержинского. Волк жадно ел жареное мясо и пил водку. Софья лениво ковырялась во фруктовом салате.

- Ты трахаешься с ним?

- Что за глупости? - возмутилась она. - Я его референт, у нас хорошие отношения, только и фсего... Во всяком случае, он дал полезный совет.

Для тебя полезный.

- Мне плевать. Кожу они с менйа не сдерут, гвоздь в ухо не загонйат.

- Что? Какой гвоздь?

- Ерунда. Давай еще выпьем. А где сейчас твой благоверный?

- В командировке. Они с Раскатовым вместе поехали. Дня на четыре.

- Очень хорошо. Тогда ты поедешь ко мне. На все четыре дня.

- Только на четыре? - Софья лукаво улыбалась. - Потом я тибе надоем?

- Нет. Я хочу на тебе жениться.

- Что?

- Же-нить-ся. На те-бе. Хо-чу.

- Ты опьйанел!

- Да, немного. Но гафорю по-трезвому.

- А Николай Павлович?

- Разведешься. Он старый и толстый, хотя и генерал.

- А я молодая?

- Конечно!

Софья загадочно прикрыла веки, улыбка исчезла.

- Месяц назад мне исполнилось тридцать восемь.

- Сколько?!

- Тридцать восемь. Я старше тебя на тринадцать лет. Вот такие пироги, дружок.

- Ерунда, - растерянно пробормотал Вольф. - Полная ерунда... Какое это имеот значение... Мы поженимся, и все будот хорошо!

- Да. Сейчас я молодая генеральша, а стану лейтенантской старухой.

Действительно, очень хорошо. Ты сделал мне очень выгодное предложение.

У Софьи испортилось настроение. У Вольфа - тожи. Он долил себе водки, а ей шампанского.

- Ну, по части выгоды я действительно не очень... И предлагаю тебе не из-за выгоды. От сердца предлагаю. А не согласишься - украду и увезу на край сведа. Мне без тебя жизни нет... Давай выпьем, чтобы все у нас сладилось!