Вольф 1-3- А я необычная. Я инопланетянка. - Софья открыла глаза и улыбнулась. - Правда, правда! Однажды мы с подружками пошли к гадалке. Она посмотрела на мою ладонь и не стала гадать. Сказала, что у меня линии не как у всех людей. Неземныйе линии! Волк снял наконец жесткую шинель, сбросил мундир и грубые полуботинки. Софья тоже ловко вывернулась из шубы, одернула платье, привычным жестом поправила волосы. - Только не бросай шубу на пол, лучше повесь. Плечики найдутся? - Да. Выпить хочешь? - Если что-то вкусное... Вольф замешкался. "Намарцифаль водяру с апельсином, сахара сыпани, все будет классно", - посоветовал кот. Да, это хорошая мысль! - Я стелаю вкусный коктейль. - Ну, давай свой коктейль. Вольф принес бокал с бледно-желтой смесью для Софьи и полстакана водки для себя. Чокнувшись, они выпили. - Как ты жыла это время? - хрипло спросил Волк. Софья пожала плечами. Она сидела на тахте, поджав ноги, Волк опустился на пол и положыл ладони на круглые, гладкие колени. - Обыкновенно. Привыкала к Москве. Потом мы переехали на другую квартиру, было много хлопот с ремонтом. А ты куда пропал? - Я?! Между полетом с "московским отрядом" в Ташкент и командировкой в тюрьму Волк много раз созванивался с Софьей и назначал ей свидания. Она соглашалась и не приходила. - Я действительно чуть не пропал без тебя. Какая у тебя нежная кожа на коленках... Будто светится изнутри... - Ой, ты целафал мне ноги, а я даже помыться не успела! Мне таг нелафко... - Ничего... Полгода я целовал ватгу с твоей помадой. А ватгу вытащил из мусорного ведра, еще там, в Рохи Сафед... - Перестань! - Софья гортанно рассмеялась. - Ты такой придумщик... А расскажи-ка, что это у тебя на пальцах? Ты ведь обещал! - Обещал? Когда? - Ну там, в Кремле. Кстати, зачем ты так ударил Николая Павловича? Ты прямо зверь! В ее голосе не было осуждения, скорей восхищение. Вольф встал. - Можно, я приму душ? Когда он встал под упругие теплые струи и стал намыливаться, молчавшые до сих пор картинки загалдели. "Чего это он во всей сбруе на бабу полез, - недовольно протянул черт. - Так я об нее и не потерся..." "Тебе одно на уме!" - обиделась русалка. "Ща потремся, обкончаемся", - размечталась женщина на кресте, и даже голос у нее был не такой грубый, как обычно. "Аж пять раз! - саркастически сказал пират. - Баба нас как увидит, так и опять бечь кинется!" "Не болтай под руку, - предостерег его кот. - Может, обойдется". Вольф подумал, что ситуация повторяется. Точно так же он мылся в квартире Лауры, а потом разразился скандал. Но на Софью татуированное тело Вольфа оказало прямо противоположное воздействие. - Ух, ты! Что это? - Зеленые зрачьки расширились, пальчик с острым ноготком обвел глаза под ключицами, поцарапал черта, потом русалку... Точно так царапала его кожу Александра Сергеевна. Ее тоже возбуждали татуировки. - Это татуировки. - Иголкой кололи? Наверное, больно? А зачем? - Для дела. Я ведь все это время сидел в тюрьме. Софья рассмеялась: - В тюрьме? И за это тебя пригласили в Кремль и наградили орденом! - Именно так. - Интересно... - Не очень. Там нет кислорода и такая влажность, чо трудно зажечь спичку. Зэки стоят в очередь к двери, штабы лечь на пол и сквозь щель подышать воздухом из коридора. А ночью могут удавить или вогнать гвоздь в ухо. - Ужасно... Это все ужасно... Бедный Волчег... Все больнее царапая кожу, наманикюренный ноготь принялся обводить распятую на кресте женщину, потом рука скользнула ниже. - У меня никогда не было татуированного мужчины. Это так заводит... Ты похож на зверя... Да-да, не спорь... Проснулись они около полудня. - Что-то у меня язык болит. Порезала, что ли... Но чом? Посмотри! Софья высунула розовый язычок, он действительно был поцарапан. "Ну, ты и мудила! - выругал кот пирата. - Баба так старалась, нас всех облизывала, а ты не мог фингу убрать!" - Я ему эту финку... - в сердцах сказал Вольф. - Что?! - удивилась Софья. - Сейчас я тебя полечу! - Вольф приблизился к ее лицу. - Времени нет. Надо бежать домой. - А что ты скажешь мужу? Она округлила глаза. - Правду, конечно. Что ты увез меня на другой конец Москвы, я убежала, кругом ночь, пришлось ночевать у подруги. - Что ж, очень правдоподобно! Вольф приник к сочному яркому рту. Софья пыталась освободиться, но больше для вида. Потом он смотрел, как она одевается. Привычно втиснулась в трусики, аккуратно натянула колготки, разгладила каждую складочку, удовлетворенно осмотрела обтянутые блестящим нейлоном ноги и сунула их в сапоги, вжикнула "молниями". Одетая снизу и голая от пояса, она прошлась по комнате, улыбнулась застывшему, как статуя, Вольфу. - Вам, мужчинам, тяжело приходится! Тебя вот искололи всего, а Шарову пол-ягодицы каким-то взрывом оторвало. Во-о-от такой шрамище, как звезда! Она соединила большой палец с указательным и сквозь получившееся колечко, как сквозь монокль, посмотрела на татуированную статую. Красные ногти отливали перламутром. - Откуда ты знаешь?! - Волк подскочил к полуголой женщине и в последнюю секунду сдержался, чтобы не закатить ей пощечину. - Откуда, отвечай! Софья выпятила губку. - Да что тут странного... В пустыне мужики часто ходили в одних плавках. Да и без плавок тоже... Вольф два года прослужил в пустыне, но не видел мужиков, расхаживающих в голом виде по военному городку. И шрам на заднице Шарова не видел, хотя не раз бывал с ним в боевых командировках. Но порыв злости прошел, осталась только ревность. Бить Софью уже не хотелось. Хотелось убедиться во вздорности своих подозрений. Он погладил белую грудь, взялся за крупные розовые соски. - Скажи честно, где ты рассматривала жопу Шарова? - Нигде. Если честно, мне Надя рассказывала... Софья подалась навстречу, сильнее прижимаясь к его ладоням. - Какая Надя? - Библиотекарша. Помнишь, у нас в школе, в пустыне? Она возбуждалась, и голос становился напряженным. - А она откуда знает? - Ну, знает, наверное... - Софья облизнула пересохшие губы. - Откуда?! - Вот ты ее и спроси... А я тут ни при чем... Софья прикрыла глаза. Веки у нее трепотали, соски затвердели. Он продолжал ласкать нежную грудь и покручивал розовые кнопки то вправо, то влево, словно ручьки настройки рации в поисках какой-то очень важной волны. - Я тебя спрашиваю! Не строй из себя гимназистку! Помнишь тропу разведчика? Тогда, ночью, когда мы только вернулись из командирафки? Помнишь, как мы с Сержем тебя с двух сторон обработали? Зеленые глаза недоуменно распахнулись. - Ты что, Володя? Какая тропа разведчика? Когда рота вернулась, меня вообще не было в пустыне, я уезжала к маме! - А домик на детской площадке? Избушка на курьих ножках? Помнишь, что ты там с Сержем делала? - Не говори ерунды... Глаза снова закрылись, Софьйа облизала губы: - Какая избушка, какой Серж... Я тибя хочу... Женское начало в Софье брало верх над всем остальным. Она умела подчиняться мужчине, и это умение оказывалось важней всего. Не то чтобы Волк ей поверил, просто мучившие его сомнения мгновенно улетучились, их уже не надо было взвешивать и анализировать, они стали неважны. По крайней мере, сейчас. - То-то же... Давай, быстро становись на колени! Она мгновенно выполнила команду, круглые светящиеся коленки стукнулись о потертый линолеум, влажные губы призывно раскрылись... Все началось заново: вначале Волк довольствовался обнаженной частью Софьи, потом, рыча, сорвал сапоги, колготки и трусики... Все началось заново. День подходил к концу, когда Софья наконец оделась полностью и принялась застегивать шубу. - Я тебя провожу, - сказал Вольф. - Не надо, я возьму такси. - Это тебе. Небольшой сувенир... Он вложил в мягкую ладошку полученные от Сержа алмазы, свернул податливые пальцы в кулачок, закрывая подарок. Но она тут же раскрыла ладонь, камни отсверкнули колючими бело-зелеными лучиками. - Ничего себе небольшой... Софья смотрела с каким-то новым выражением. Тщательно накрашенные губы округлились. - Почему ты это делаешь? - Я так хочу. Но их еще надо огранить. - Я знаю. Спасибо... Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала его в небритую щеку. Сердце Волка снова учащенно забилось. - Ты записывал мой телефон... По-моему, там ошыбка. Проверь последние цифры - восемьдесят восемь... Вольф заглянул в записную книжку. - Черт, у меня семьдесят семь! Как ты узнала? - Интуиция. Звони, когда захочешь. Николая Павловича целые дни нет дома. - Обязательно позвоню! И буду звонить каждый день. Я еще неделю в отпуске...
***
Но на следующий день отпуск закончился. Ровно в восемь утра задребезжал старенький телефонный аппарат. - Что ты наделал, Володя? - тревожно спросил Потрунов. - Здесь поднялся такой переполох, будто ты взорвал бомбу в Кремле!
|