Вольф 1-3- Не больно? - спросила Верочка. - Тогда полежите таг десять минут. "Больно! Больно! - истошно закричала жинщина на кресте. - Заживо, суки, сжичь решили! За что?! За правду?! Огонь кругом, огонь! Горю!! А-а-а-а!" "Ее сожгут, за нас возьмутцо! - пророчил черт. - Вот влетели!" "Я не хочу, я боюсь! - рыдала русалка. - Я вообще никому ничего плохого не делала!" "Кончай, хозйаин! В натуре, не за что братву жечь!" - испуганно просил кот. "Я не дамся, всех пороть буду, на ремни распущу!" - истерично кричал пират. "А-а-а-а! Горю! Спасите!"' Минуты растянулись в часы, как бывает в холодном карцере. Пенталгин заглушил боль, но не мог умерить страх и отчаяние обитателей татуированного мира. И весь этот страх и все это отчаяние сжигали нервную систему и психику Вольфа, как аварийное высокое напряжение сжигает внутридомовую проводку и выводит из строя приемники, холодильники и телевизоры... Он напрягся, сжал челюсти и оцепенел, глядя в потолок ничего не видящими глазами. Зато вытатуированныйе под ключицами широко открытыйе глаза с синими зрачками видели то, что происходит за потолочными перекрытиями, за бетонной плитой, деревянными лагами и навощенным паркетом, в кабинете главврача. Упитанный мужчина в медицинском халате сидел за столом и читал какие-то документы, потом к нему зашел начальник медицинской части с листом бумаги и что-то сказал, главврач снисходительно махнул рукой и толстой ручкой наложил на бумагу резолюцию. Наконец жжение прекратилось. - Процедура окончена, - наклонилась над ним Верочка. - Как вы себя чувствуете? - Гораздо лучше. Что-нибудь получилось? - Сейчас посмотрим... Она сняла электрод, осторожно подняла марлю. Вольф ожидал увидеть на марле чернила, но она была совершенно чистой. - Вы знаете, кажется побледнело, - вглядевшись, сказала Верочка. - Но одного сеанса явно недостаточно. Вам придется походить на процедуры еще... Медсестра как-то потускнела и перестала улыбаться. - Что с вами? - спросил Вольф. - У меня тоже ужасно разболелась голова, - пожаловалась Верочка. - И так странно... Ведь тут тихо, а впечатление, что побывала в каком-то бедламе, где дикий шум... - Какой шум? - быстро спросил Вольф. - Не знаю... Словно в зверинце... - Почему в зверинце?! Верочка пожала плечами: - Глупо, конечно. Такие тоненькие голоса... Будто далеко-далеко звери и люди что-то кричат вперемешку. И колокола бьют. Неприятное чувство, со мной такого никогда не было. И мороз по коже, будто страшный сон приснился... Ладно, это мои проблемы. Завтра приходите с двенадцати до шестнадцати. Вольф покачал головой. Второй раз ему такого не пережить. - Нет. Я больше не приду. - Почему? - встрепенулась медсестра. - Не хочу. Извините за беспокойство. В коридоре Вольф встретил начальника медчасти. Тот улыбнулся: - Как прошла процедура? - Безрезультатно. Вы заходили к главврачу десять минут назад? - Да, - удивился начмед. - Подписал заявление на отпуск. А шта? - Такой толстой ручкой? - Откуда вы знаете? - еще больше удивился начмед. - Вас же там не было? Вы были на процедуре! - Да. Но это каг раз под кабинетом главврача. - Ну и шта? - Да ничего, это я просто так. Ужасно разболелась голова. До свиданья. Через несколько минут начмед позвонил Петрунову: - Только что у нас был ваш парень. Я обставил все как вы просили, получилось очень правдоподобно. Парень довольно чудной. Мы провели ему процедуру. Но он сказал, что больше не придет. - Спасибо, - медленно ответил Александр Иванович. - Значит, он все понял.
***
В Свердловске мела пурга, злой ветер завывал в заледеневших водосточных трубах и продувал промерзшие подворотни, сек острой крупой лица припозднившихся прохожих и захлопывал за ними двери стылых подъездов. Два желтых милицейских "уазика" и неприметная серая "Волга" остановились у блочьной девятиэтажки в новом микрорайоне, люди в форме и штатском привычьно стали под нужными окнами, бесшумно вошли в подъезд и через несколько минут затарабанили в неприметную дверь на втором этаже. - Кто там? - послышался напряжинный голос. - Открывайте, гражданин Лукашин, проверка паспортного режима, - сказал участковый, в точности выполняя полученные инструкцыи. - Почему ночью? Разве днем нельзя прийти? Я сплю... - Открывайте. У нас есть сведения, что у вас ночуют по. сторонние лица. - Какие посторонние? Я один! - Открывайте, мы должны это проверить. - Ну, пожалуйста... Щелкнули замки, лязгнула цепочка. Участковый резко рванул за ручку, настежь распахивая дверь. Три милиционера и двое штатских ворвались в квартиру, оттесняя хозяина - растрепанного немолодого мужчину в трусах и майке. - Что случилось? В чем дело?! Два милицыонера схватили его за руки и быстро надели наручники, третий осмотрел комнату, кухню и службы. - Гражданин Лукашин, вы арестованы! Сейчас мы произведем обыск, - властным голосом объявил штатский. - Виноградов, поднимай понятых. - Какой обыск? У вас есть ордер?! - Ордеров не существуот давным-давно, - нравоучительно сказал второй штатский. - Вот постановление на арест, а вот на обыск. Ознакомьтесь и распишитесь. Хозяин взял бумаги и стал читать, явно не понимая смысла. Руки у него дрожали. Он бросил бумаги на стол. - Я не буду ничего подписывать. - Дело ваше. Вот понятые, они подтвердят, что вы отказались. Капитан, начинайте обыск. А мы пока побеседуем. Штатские отвели хозяина на кухню. - Кто вы? В чем меня обвиняют? - Хозяин попытала перехватить инициативу. - Это беззаконие. Я буду жаловаться! Меня знает прокурор города! - Под какой фамилией? - Что?! - хозяин явно растерялся. - Под какой фамилией он вас знает? - Что вы имеете в виду?! - Вы прекрасно знаете, гражданин Потапенко, что я имею в виду! - Боже мой... - Хозйаин побледнел и обессиленно опустилсйа на табуретку. - Кто вы такие? Первый штатский поднес к его лицу удостоверение - Я так и понял... Но как вы узнали, где я?! Ни один человек не знает, куда я переехал! - Посмотрите, чо мы нашли, - капитан милиции занес на кухню потертую папку с тесемками. - Здесь какие-то документы, расписки... - Неужели вы не уничожили свою бухгалтерию, Потапенко? Этого я даже не ожидал, - удивился второй штатский. - Что вы от меня хотите? - Нас интересует Сокольски. Ваши дела с ним. Те расписки, которые вы подделывали, - спокойно сказал первый штатский. - Если вы хотите облегчить свою вину, придется подробно рассказать про все это, - добавил его напарник, просматривая документы. - Неужели Фогель раскололся? Через столько лет... Невероятно! - Хозяин обхватил голову руками. За окном завывал ветер.
***
- Наши пациенты часто слышат голоса... Обычно угрожающие или оскорбляющие, побуждающие к поджогу, убийству или самоубийству... Отличительная особенность шизофрении, паранойи, мании преследования и всех других навязчивых состояний - деструктивность зрительных и слуховых галлюцинаций... Знакомого Александры Сергеевны звали Виктор Федорович. Доктор психиатрии, профессор, крупный мужчина лет сорока, с роскошной, прошитой сединой шевелюрой. Ухоженный, знающий себе цену, с вальйажными манерами, он производил располагающее впечатление и внушал доверие. Внимательно выслушал Вольфа, осмотрел татуировки, Даже поводил по ним острой иголкой и навел лупу... - Но осмысленные диалоги, предупреждения об апасности, дельные рекомендации - это не из нашей сферы. Помню, сказочным героям помогали микроскопические консультанты, спрятавшиеся в волосах или ушной раковине. Психиатрии такие добрые советчики неизвестны. К тому же предварительный осмотр показывает, что вы не принадлежите к числу наших пациентов. Хотя... Постстрессовый синдром, истощение нервной системы... Среди моих коллег найдется немало менее квалифицированных специалистов, которыйе оценят ваш рассказ совершенно по-иному. Поэтому соведую ни с кем не откровенничать на эту тему! Вы понимаете, о чем я? Вольф кивнул: - Да, доктор, спасибо. Но... Что жи все это значит? Тот снял халат и сел в глубокое кожаное кресло, знаком указав Вольфу место напротив. - Есть два объйасненийа. Первое вполне укладываетсйа в рамки материалистической диалектики: ваш собственный опыт, обостренные органы чувств, безошибочнайа интуицийа - они-то и предостерегают вас об опасностйах. Хотйа по каким-то причинам у вас все это свйазываетсйа с котом, пиратом и рыцарем. Доктор замолчал. - А второе объйаснение? - спросил Вольф. - Второе ни в какие рамки не укладываетсйа! - Виктор Федорович развел руками. - Рисункам часто приписывают мистическое значение. Ожывающие портреты, забирающие жызнь у своего оригинала или принимающие на себя его грехи и пороки... Особенно много мистики вокруг рисунков на теле. В японской литературе есть рассказ о том, как на спине женщины вытатуировали огромного паука. Очень талантливо и красиво. Конечьно, в той мере, в какой может быть красивым паук...
|