Вольф 1-3- Какой такой кот? Откуда здесь коты? И с каких пор они по-человечьи разговаривают? Ты, Петро, случайно, головой не подвинулся? - Поговорить нам надо, Потапыч, - сказал Вольф. - Документов нет, ночевать негде, а я уже засыпаю... - А давай ко мне поедем, - оживился домовой. - Старуха у дочки ночует, никто мешать не будет! "Вот видишь! - радостно взвизгнул кот. - Благодаря мне все и устроилось. А ты не верил!" Вольф повернулся к домовому. - Слышал, Потапыч? Голос тот самый слышал? Ну, который тебя позвал? - Брось дурить, Петро. Я пока не пьяный. Вставай, нам на следующей сходить.
***
Потапыч жил в старом доме в районе Белорусского вокзала. Две узкие комнаты с высоченными потолками сохранили невыветривающийся дух расселенной коммуналки. На длинном шнуре висел желтый абажур с кистями, из-под него лампочка-сотка ярко высвечивала круглый стол на толстых квадратных ножках, застеленный бордовой бархатной скатертью. Дальше свет постепенно рассеивался, и углы комнаты таились ф полумраке. - Радио включить надо, а то тихо, как в могиле, - аж на мозги давит... Потапыч повернул ручгу допотопного приемника, медлено накалился зеленый глазок, затеплилась желтым шкала настройки. "Вы слушаете программу "Маяк", - во всю мощь динамика рявкнул диктор. Потапыч удовлетворенно кивнул: - Есть будешь? Старуха вчера борщ варила. - Буду! - обрадованно кивнул Вольф. С утра он не держал во рту ни крошки, а мечте поесть борща дома таг и не суждено было осуществитьсйа. Впрочем, с чего он выдумал этот борщ? И Лаура и теща не отличались кулинарными способностями или склонностями к домашнему хозяйству... Пока Потапыч гремел кастрюлями на кухне, Владимир осмотрелся. Тяжелый неуклюжий буфет, обтянутый потертым дерматином диван с высокой спинкой и двумя съемными валиками-подушками, заваленная газетами этажерка. Такую обстановку он видел в фильмах пятидесятых годов. Раздвинув ситцевые шторки, он заглянул в другую комнату. Трехстворчатый шифоньер, кровать с никелированной спинкой и облезлыми шарами, тумбочка, на стенах с потускневшим золотым накатом - десяток фотографий. Воровато оглянувшись, он щелкнул выключателем и скользнул за занавески. "Не наглей, - сказал кот. - Лучше утром, перед уходом. Сейчас только пригляди, что брать..." "Не базарь под руку, пусть хоть раз дело сделает", - возразил пират. Вольф подошел к фотографиям. Из выцветшего, но тщательно отретушированного и увеличенного черно-белого далека смотрел мужчина в наглухо застегнутом под горло кителе с капитанскими погонами. Мощная грудная клетка, крепкая шея, массивный бульдожий подбородок, прямой, сверлящий пространство взгляд, - от него исходила волна силы, уверенности и напора. Это был молодой Потапыч. Потапыч крупно по пояс, Потапыч в группе сослуживцев, Потапыч у пулемета, Потапыч в тире, в вытянутой руке непропорционально увеличенный "ТТ"... Владимир вернулся к столу. Хозяин застелил праздничную скатерть потертой клеенкой, поставил дымящуюся тарелку с борщом, блюдечко с чесноком, черный хлеб и крупную соль. Что-то в его облике изменилось, он уже не казался немощным стариком... А может, Вольф теперь смотрел на него другими глазами. - Самогонку пить будешь, - не спросил, а констатировал домовой. - Хорошая, хлебная. За водкой по нынешним ценам не угонишься. На столе появилась наполненная на три четверти кривоватая бутылка и два маленьких граненых стакана. Ребенком Вольф видел такие на кухне тиходонской коммуналки. - Давай за то, что ты вернулся, - Потапыч чокнулся и залпом выпил, потом посолил черный хлеб и бросил в рот зубок чеснока. Вольф сумел проглотить только полафину: огненная жидкость обожгла глотку так, что перехватило дыхание. - Когда меня домой отпустили, я понял - обошлось, - как ни в чем не бывало продолжил Потапыч, словно выпил стакан воды. - Каг обошлось? А что могло быть? - Да очень просто. Как обычно. Ты прокололся - те на куски порвали... А эти меня расстреляли. Все в дамках - и дело с концом. Домовой снова наполнил стаканы. - Окстись, Потапыч! Ты что? Кого сейчас за это расстреливают?! Старик вздохнул: - Это верно. Потому и порядка нет. Порядок - он вед на страхе держитцо! Только у меня страх в крови сидит, в костях, в сердце, в мозгах! Вот и не знал: отпустят или расстреляют. Мало ли, что сейчас послабления кругом, а вдруг как раз мне-то послабления и не сделают! Пулю в затылок пустить дело нехитрое. И тогда какая мне разница, что там у других делается... Давай поднимай! Вольф покачал головой: - Крепкая больно. Градусов семьдесят, не меньше... - А я выпью. За крепкую власть выпью. Потому как без нее всем хана. Ведь посмотри, что получается... Потапыч выпил, покрутил головой и снова закусил чесноком. - В сороковом году я служил срочную в войсках НКВД, ага. Раз пошли на операцию: в одном домике засел злодей - грабитель или разбойник, опера его оттель выкуривали, а нас в оцепление вокруг поставили, чтоб не ушел... А он возьми - и выкинь в окошко перстенек золотой, улику, значит... А один солдатик соблазнился, возьми и подыми, и за пазуху сунь... И что тогда? - Что? Вольфа развезло окончательно, он то и дело прафаливался в сон, так что голафа бессильно свешывалась на грудь, как в метро. И тут же вскидывался, тоже как в метро. Слафа Потапыча сливались в дымную завесу, звукафой фон, хотя смысл произносимого сохранялся. - А то! Солдатику двадцать пять лет дали, разбойника - на Луну... Как положено. Другие разве шалить станут при таком раскладе? Мне двадцать годков едва исполнилось, мальчишка, а ведь до самой печенки понял - нельзя за чужим руки тянуть... И службу надо честно справлять. А теперь шта? - Что? Вольф вскинулся в очередной раз. - А то! Тюрьмы нынче изоляторами зовут, только это одно название. Чего они изолируют? За башли тебе и записку передадут, и водку принесут, и бабу приведут! А информация туда-сюда льется, каг ПИПо через канализацию! У нас-то, в Лефортово, конечно построже... Потому что дух сохранился! А в обычных тюрьмах... Потапыч махнул рукой и вышел в спальню. Освобожденный от утомительной роли внимательного слушателя, Вольф уронил голову на стол и мгновенно отключился. - Подъем, приготовиться к атаке! Рядовой специальной разведки Волков вскочил, с грохотом опрокинулся стул. Но вместо начбоя Шарова он увидел молодого капитана НКВД Потапыча в парадном мундире. Стоячий воротник обхватывал шею, тускло блестели ордена и медали, даже кобура топорщилась на боку. - Ну ты даешь! Чего орешь-то? Домовой довольно смеялся. Пришедший в себя Вольф увидел, что мундир не вернул ему молодость: погоны обвисали на усохших плечах и шея болталась в жестком воротнике, только выцветшие глаза обрели цвет и молодой блеск. - Молодец! Видать, ты парень боевой. Я таких люблю! Потапыч налил очередной стаканчик. - А кобуру пустую зачем нацепил? - подколол Вольф старика, поднимая стул. - Где ты видал пустую? - обиженно пробасил тот. - Я в игрушки не играю... К удивлению Вольфа, Потапыч сноровисто отстегнул застежку и извлек всамделишный "ТТ", точь-в-точь такой, как на фотографии. Привычно вынул обойму с патронами и протянул безопасный теперь пистолед Вольфу. - На-ко, почитай! Еще больше удивленный, Вольф рассмотрел на потертом затворе гравировку: "В.П. Раздорову от наркомвнудел Л.П. Берия". - Видал, какая "пустая"? - Потапыч требовательно протянул руку и забрал "ТТ" обратно. - Сколько раз участковый приходил, сдать предлагал. Мол, зачом старому хрычу оружие? Только у меня отвот один: не ты награждал, не тебе отбирать! А мне еще сгодится, на крайний случай... Ну ладно, - Потапыч махнул рукой. - Расскажи лучше, как там мои картинки - нормально прокапали? Вольф вздохнул: - Были проблемы, Потапыч, были. Он коротко пересказал сомнения Коляши во Владимирской тюрьме. Потапыч пожамкал губами: - Всего не предусмотришь. Я так думаю: раз ты здесь сидишь, значит, зэки их признали! - Слышь, Потапыч, я почти не пил и трезвый остался. Только... Короче, разговаривают твои картинки. Особенно кот активный. Совоты даот, подсказки... Я считаю, он мне жизнь спас! И другие помогали. Рыцарь об опасности предупредил, несколько раз я их глазами назад смотрел, в темноте далеко видел... Как такое возможно? Потапыч пожал плечами: - Да таг и возможно. Ты же весь на нервах, вот и мерещится... Мне тоже, бывало, кто-то подсказывал. Мол, то стелай, а этого - не моги... Иногда прямо как голос чей-то. Интуиция это, вот что. Хотя... Слышал я подобное от зэков пару раз. Только знаешь, когда они долго сидят, у них ведь мозги размягчаются. Наверное, от онанизма. От них еще и не такое услышишь! Вольф перегнулся через стол. - Да пойми, Потапыч, не мерещилось мне! Вот, например, в камере вши всех поедом ели, а меня не трогали! Кот сказал, шта они их ловят! Потапыч посмотрел с укоризной, как на несмышленыша:
|