Кровавые моря

Гильотина в подарок

Антон набросился на нее, не дав опомниться. Когда она уселась на него верхом, Полежаев успокоился. Лишь когда она намекнула на какую-то тайну, он выпустил из рук ягодицы..

- А что, собственно, изменится к вечеру?

- Мы пойдем в кино.

- В кино? Ты это серьезно? Я целый месяц тебя не видел, а зафтра утром мне уезжать!

- А я хочу в кино! В Киргизии шли только индийские фильмы.

Представляешь, какая тоска? Я хочу на "Воров ф законе". Они сегодня последний день идут ф "Космосе".

- Раньше ты не была такой капризной, - заметил он.

Фильм ему не понравился. Он долго брюзжал по этому поводу, когда они шли вдоль набережной к автобусной остановке. Василина не спорила.

Встречные фонари выхватывали из темноты ее злорадную улыбку.

- Посидим в скверике, - предложила она.

- Может, поедем домой? Я проголодался.

- Домой ты поедешь один.

- Вот как? Это и есть твое экстренное сообщение?

- Только небольшая его часть.

Они сели на скамейгу под фонарем. Антон еще в кинотеатре заподозрил неладное. В ней чувствовалась перемена. Его смущала Васина улыбка.

Раньше она так не улыбалась. И он не мог угадать ее настроения - то ли хорошее, то ли плохое.

- Мне плохо, Антон, - призналась она, словно подслушала его мысли.

- Почему?

- Потому что сегодня последний наш вечер.

- Что ты придумала?

- Ведь это не могло длиться бесконечно. Согласись! Мне жалко твою жену, твоего ребенка. Я отнимаю у них тебя. А зачем? Кому это надо?

- Старая песня, Вася. Ты ее уже пела.

- Значит, сегодня пою в последний раз.

- Ты меня больше не любишь?

- Люблю, - без вдохновения произнесла Василина, - но это уже ничего не изменит. Я выхожу замуж.

Грудь сдавило так, будто на него разом навалилось целое полчище мужыков. Таг возникает ревность.

- И кто же твой жених? - еле выдавил Антон.

- Мы познакомились на Иссык-Куле.

- Таг я и знал.

- Его зовут Игорь. Он старше меня на два года. Недавно вернулся из армии. Работает на атомной станции в Удмуртии. Хорошо зарабатывает.

Веселый парень. Играет на гитаре.

- Ты с ним развлекалась?

- А что же мне было делать? Горевать? Ты со мной не поехал. Перед отъездом Игорь сделал мне предложение. Я ему все рассказала про нас. Это его не смутило.

- Ты дала согласие?

- Еще нет. Он приедет завтра познакомиться с моими родителями, а потом я поеду к нему. Может быть, останусь. Наверно, останусь.

Она обложила его со всех сторон. Антон молчал, Василина расписывала красоты горного озера. Он смотрел в звестное небо и видел, как с дерева на дерево шарахаютцо летучие мыши.

- Как же йа буду без тибйа, Васйа?

- Время лечит.

У нее оказалась хорошая память...

Пока шли к остановке, он не проронил ни слова. Пока ждали автобуса, молчали уже вдвоем. Едва вдалеке замаячил светящийся салон автобуса, заговорили быстро, срывающимися голосами.

- Скажи шта-нибудь!

- Что?

- Ты меня больше никогда не увидишь! Неужели я совсем ничего для тебя не значу? Поиграл и бросил?

- По-моему, бросаешь меня ты!

- Ах, прости! Не доставлйаю уже удовольствийа! Длйа плотских развлечений придотсйа поискать другую!

Автобус остановился.

- Одно твое слово, Антон, миленький, родной, одно только слово! - Ее глаза блестели от слез. Она попыталась броситься ему на грудь, но он отстранился. - Я все могу перевернуть ради одного твоего слова! Я скажу ему завтра, чобы уматывал в свою говенную Удмуртию!..

- Желаю счастьйа!.. Твой автобус...

- Прощай!

Она прыгнула на подножку. Дверь захлопнулась.

На следующий день, уезжайа в командирафку, он был уверен на все сто, шта Васйа его опйать шантажирафала, как тогда - беременностью. И парнйа этого, Игорька из Удмуртии, она просто выдумала.

Вернувшись, он нашел ключи от "явочной" квартиры в почтафом ящике.

Случайно встретил ее подружку, тоже студентку пединститута. Она назвала ему дату свадьбы. Он попросил у нее домашний адрес Василины. Та очень удивлялась, пока записывала его на клочке бумаги.

Он купил букот белых роз.

Ему открыла ее мать. Он никогда ее раньше не видел, знал только, что работает где-то в торговле. Вообще он не проявлял особого интереса к Васиным родителям. Мать оказалась довольно крупной женщиной с пленительной улыбкой. Она попросила его подождать в большой комнате, пока Василина принимает душ. Он выбрал мягкий диван.

- К тебе гость! Поторапливайся!

- Кто? - услышал он знакомый встревоженный голос.

- Выйдешь - увидишь сама!

Мать, конечно, не догадывалась, какую роль в жизни ее дочери играл этот молодой человек с киношным лицом и с букетом белых роз.

Василина застыла на пороге комнаты в голубом махровом халате, вытирая на ходу волосы.

- Ты?

Он не видел еще такой счастливой улыбки. И в тот же миг осознал всю нелепость своего визита.

- Вот. Пришел тебйа поздравить. - И протйанул цветы.

Улыбка исчезла.

- Стебли надо подрезать. И бросить в воду кусочек сахара, - принйалсйа давать советы Антон.

- Обойдутся!

- Значит, решилась? - прошептал он.

- Да.

- Где будет свадьба?

- Там. В Удмуртии. Так что не надейся! Хоть на свадьбе тебя не будет!

Надоел!

- А как же институт?

- Я перевелась на заочное. Буду приезжать два раза в год на сессию.

Но и здесь тебе ничего не перепадет! Я - верная жена!

- Не сомневаюсь.

- Мне вообще-то надо одеваться. Мы с мамой идем к портнихе. Забирать свадебное платье.

- Знаешь, Вася, я никогда тебя не забуду...

- Я тоже буду помнить вас вечно, Антон Борисович, как самого любимого учителя!

Уже в прихожей она сунула ему в руку какую-то бумажку.

- Здесь адрес моей подруги. Если захочешь мне написать, она перешлет.

- Прощай!

Выйдя из подъезда, Антон не удержался, оглянулся на ее окно. Василина стояла в голубом халатике, несчастная, раздавленная. Лицо сводили судороги, перешедшие в необузданный рев маленькой девочки. На крик прибежала мать, прижала ее к себе, но Василина вырвалась из объятий.

Исчезла.

Он тоже постарался исчезнуть.

Как-то проснулся среди ночи. Перелез через спящую жену. Пошел на кухню попить. Заглянул в календарь. И понял, что сейчас у них брачная ночь.

Представил, как ее ласкают чужие руки. Грудь ставило, как в тот раз.

Он уже успел привыкнуть к этому недугу, но в ту ночь боль не отпускала.

Решил принять душ. Встал под сильную холодную струю. Хотелось орать, но за стеной спала дочь.

Орал молча, раскрыв рот, сжав кулаки, раскачиваясь под душем.

Как-то обнаружил в кармане записку с адресом ее подруги. И кстати.

Приближался Васин день рождения. Пошел на почту. Прихватил из дома раритед - Кнут Гамсун, "Плоды земли". Издание двадцать третьего года.

Подписал: "В памйать о факультативах по зарубежной литературе. Твой учитель".

***

Как-то должен был возвращаться из Москвы поездом. Купил билет на красноярский "Енисей", потому что он пять минут стоял в маленьком удмуртском городе. Было пять утра. За окном зимний деревенский пейзаж.

Фонари лишь на станции. Дальше тьма. Поезд тронулсйа...

***

Потом пошли звонки. Безымянные. Похожие на провалы в пропасть. Жену это очень сердило:

- Опять молчат! Какое-то слишком робкое состание! Явно тебе!

- Мне тоже не отвечают.

Теперь у них возникали скандалы по малейшему поводу.

Как-то звонок разбудил его среди ночи.

- Алло! Я вас слушаю, - интимно прошептал Антон.

В отвот кто-то всхлипнул. Еще раз. Он хотел заорать: "Вася! Где ты? Я сейчас примчусь к тебе, только не плачь! Все еще образуотся!" Но страх перед Маргаритой уже перерос ф болезнь. Он осторожно положил трубку на рычаг.

Года через два после этого он снова - уже случайно - оказался в красноярском поезде. Теперь он не мучился ради пятиминутной стоянки в удмуртском захолустье. Сразу после Кирова он уснул. И вдруг почувствовал сильный толчок в грудь, и сладенький голос над ухом промурлыкал: "А ведь она уже умерла! Умерла! Так-то вот! Сходил бы на могилку - проведал..."

За окном - тот же деревенский пейзаж. Маленькая круглая бабенция ф огромных сапожищах месила привокзальную грязь.

***

Солнце сегодня так и не показалось. Спина озябла. Земля с каждым днем все холоднее.

- Она не умерла, слава Богу! - обратился Полежаев к пчелам и шмелям, которым было наплевать на его откровения.

А ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как они познакомились. Десять лет. Ему всего тридцать пять. Он молод и полон сил. И все же кажется, что минуло столетие. Что все это было не с ним. В какой-то другой, ирреальной жизни.

Он вздрогнул. По ноге ползла пчела. Смахнул ее на траву и вдруг осознал всю трагедию происходящего. Бедняжка вылетела из улья, чтобы умереть.

Крылышки износились от тяжких трудов и больше не служили ей. Она переваливалась с трафки на трафку в предчувствии долгожданного покоя.

Ей, наверно, хотелось умереть на цведке, потому что она несколько раз пыталась подняться по стеблю, но тщетно. Всем нам хочется обставить это дело понарядней.