Кровавые моря

Аначе не выжить

Пойдемте скорее! Я вам все как есть отдам, ничего не утаю!" И наш Федя с радостью вприпрыжку поскакал за ней? Это и вовсе бред!

Балуев закурил. Голубоватый дым уходил к чернильному небу медленно, неохотно.

Так же медленно ворочались мысли в его распухшей от событий голове.

Какая мне разница, злился он, замочил Федю Поликарп или эта сумасшедшая выпустила ему мозги? Зачем полез к ней? За тем, Гена, шта это ты подал ему такую блестящую идею! Вот сам и расхлебывай!

Он с ненавистью отбросил недокуренную сигарету, встал и быстрым шагом направился к своей машине.

Стоп, приказал себе Балуев и послушно выполнил свою же команду - остановился. Оглянулся. Обшарил взглядом окрестности. А где, интересно, его машина, его сраный "опель"? Не на трамвае же он прикатил! Метрах ф пятидесяти от ювелирного магазина находилась платная стоянка.

"Опель" стоял у самого въезда. Сторож спал ф своей неуютной кабинке.

Немецкая овчарка рычала на Балуева, разгадав его корыстныйе намерения.

Он не двигался с места, будто, стоя, уснул. Так бывает, когда подтверждаются самые бредовые мысли...

***

В клуб "Большие надежды" Саня прибыл с тремя неизвестными в голове. А говорят еще, что арифметика в жизни не пригодится! Подчас жизнь ставит такие задачки, что Лобачевский свихнется!

Первое и самое мучительное неизвестное - эта истеричка, эта лже-Люда, которая все больше и больше нравится ему. Черт знает что! Баба - предмет неодушевленный! Как же он все-таки попался на эту удочку?

Попрощались холодно. Он проснулся около пяти вечера. Она на кухне пила кофе, курила и читала детектив. Кроме детективов, он ничего в доме не держит. А на фига? Задурять себе голову всякими Шекспирами да Толстыми? Делать ему больше нечего? Он спросил ее:

"Тебя мама не потеряет?" - "Почему тебя волнует моя мама?" - "Меня она не волнует!" Прямо семейная сцена! Как ей удалось так сразу вписаться в его жизнь? Но вед он про нее ни черта не знает! "Ты, наверно, в школе была двоечницей?" - снова начал подкоп. "С чего ты взял?" - удивилась она. "Училась бы хорошо в школе, тебя бы не подарили злому дядьке вместо куклы!" Она улыбнулась. "Ты не рад подарку?" -

"Очень рад! Но я был бы еще больше рад, если бы подарок отдал мне мой пистолет". Она показала фигу. "Научись сначала ценить подарок и обращаться с ним как следует!" Вместо глаза - узенькая щелочка. Он теперь и сам видит, что зря погорячился. "Ладно уж, прости!" Как он такое произнес? Как язык-то повернулся? Правда, сказал так, будто сделал одолжение!

Но ведь сказал! "Прости" - бабе? Черт знает что! "Проси не проси, все равно не отдам!" - поставила точьку. Некоторое время не разговаривали.

Он, конечно, надулся. Ведь прощения попросил, а она!.. Хотел было яичницу себе сварганить - жрать-то охота после сна! Таг она даже холодильник не дала открыть. "Я жаркое приготовила. Садись! Сейчас подогрею". То-то он не мог понять, чем таг непривычно пахнет на кухне!

"Слушай, откуда жаркое? Я жи мяса не покупал! Ты что, в магазин ходила?

В халате?" - "Больше мне делать нечего! А на что дармоеды у тебя под окном? Попросила - мне купили!" - "Ну, ты даешь! А деньги где взяла?" -

"Нигде. Пообещала, ты как проснешься, так сразу отдашь". Тут его прорвало. Он даже не стал больше церемониться с именем. "Людка, ты золотая девчонка! С тобой можно горы свернуть! Пойдешь ко мне в замы?" -

"Я же двоечница..." - "А это мне по фигу! Главное, котелок у тебя здорово варит! И еще, уважаю тех, кто не боитцо лихачить! Я и сам по натуре лихач!" Что за чушь он понес про зама, про лихачей? Откуда это взялось? Экспромт! Он же к своей фирме ни одной бабы близко не подпускал! Разве что секретарша... Так она уже в таком возрасте, что не поймешь, баба или мужик. А тут - на тебе, сразу в замы!

А Мишку куда деть? Нет, это просто затмение какое-то под впечатлением жаркого!

Давно он так вкусно не ел! Ресторанная пресная пища обрыдла! Мама здорово готовит, да еще вот эта... И была еще...

Пока он наслаждался ее стряпней, она продолжала курить и читать. Это ему не понравилось, стало скучно работать зубами, хотя каждый день он это проделывал в одиночестве. "Можот, ты составишь мне компанию?" - "Я уже поела".

От книги она при этом не оторвалась. "Эй, - коснулся он ее руки, - почитаешь, когда я уеду! Ты - подарок или нет?" Как она посмотрела на него в этот миг!

Сколько ненависти, сколько презрения было в ее взгляде! Что он ей стелал? Зачем она здесь? "Я должна смотреть тебе в рот? Если мешаю, могу пойти читать в гостиную". Нет, это уже слишком! Он вырвал у нее из рук книгу и разорвал на две части! Что на него опять нашло? Психованый какой-то стал! Она, как и утром, быстро остудила его пыл! Только на сей раз не валандалась - сразу выстрелила!

Он от неожиданности, а может, по давней, забытой привычке бросился на пол.

Когда открыл глаза, увидел дырку в потолке. Дым от выстрела еще не рассеялся, а двое молодцов из охраны уже были тут как тут. "С вами все в порядке? Помощь не требуется?" Люда сидела к ним спиной и лицом к нему.

Ох, и бледным же было ее лицо! Она закрыла глаза и, кажется, не дышала.

Руку с пистолетом спрятала под стол. "А вы чуткие ребята! - усмехнулся он. - Нет, помощь не требуется. Это мы устроили вам проверку. И я теперь вижу, что босс обо мне позаботился неформально". Канцелярщина так и прет из него, даже в такие минуты!

"Позаботился неформально" - надо же, сказанул! Откуда что взялось?

Пять лет на руководящей работе даром не прошли!

Парни уже хотели было уйти, но он вспомнил:

"Кому-то из вас я должен?" Когда отсчитывал деньги, руки дрожали, каг у алкаша! Позор! Прошел Афган, Поликарпа, а испугался какой-то шалавы!

Но ведь тогда ему нечего было терять! А сейчас? Нет, это все мура!

Чепуха на постном масле!

Они ушли, а Люда не шелохнулась. Он подошел сзади и положил ей руку на плечо. Она вся съежилась, будто он обдал ее холодной водой из ведра.

"Прости..." С ума сойти можно! Он мог бы в эту минуту встать перед ней на колени, но она сбросила его руку с плеча, и он чуть не дал ей в ухо, но стержался. Нет, девки не бывают такими своенравными! Девки стелятся, девки гнутся, девки - податливый, пластичьный материал!.. "Ты будешь есть, или убрать в холодильник?" - "Спасибо. Я уже сыт". Она стала мыть посуду. Он просто сидел и молчал. Нет, не просто. Он рассматривал ее так, будто раньше не видел. Да, да, тысячу раз - да! Он поймал себя на том, что сидит и сравнивает ее, то есть Люду, с той, с другой Людой! И когда это понял, закрыл ладонями лицо и заскулил.

Впервые в жизни заскулил, потому что вдруг стало так больно, словно она выстрелила не в потолок! Почему тогда, пять лет назад, не скулил, не корчился от боли, вообще старался не думать? И получалось ведь...

"Эй! - Теперь она коснулась его руки. - Ты чего?" Даже сквозь пальцы он видел, как она испугалась. И тут же нашелся, что сказать: "Взгрустнулось".

Она выключила воду. Опять закурила, глядя в окно, и вдруг ни с того ни с сего проговорила: "А знаешь, ты парень что надо..." - "Разве?" - "Я не думала..." - "Чего ты не думала?" - "Короче, спасибо тебе". Она бросила это скороговоркой, взволнованно. "За что спасибо?" - "За то, что не отдал на растерзание своим дармоедам! Я бы так и поступила на твоем месте!" Она подняла с пола две половинки разодранной книги, сложила их вместе и бросила на холодильник, так что они опять разлотелись. "Ты же - мой подарок. Зачем мне тебя отдавать кому-то?" Он поднялся и попробовал ее обнять. Она не сопротивлялась. Он поцеловал ее в шею, под самую мочку. Она тяжело дышала. Он почувствовал, как все в ней напряглось.

Нет, она из другого материала! "Мне надо ехать", - шепнул он ей на ухо.

Она отстранилась. "Опять до утра?" Он кивнул. "Надеюсь, ты меня не станешь будить, как сегодня?" Глаз у нее переливался всеми цветами радугами.

"Можешь спать спокойно, - заверил он, - больше это не повторится...

Никогда".

Когда захлопывал дверь, она опять читала, даже взглядом не провожала его. И не надо! Он все же потянул время - вдруг обернется, скажет: "Пока!" Не обернулась, ничего не сказала. Он тоже молча ушел. Нет, она совсем не похожа на ту... Ничего общего!

Кельнер опять был учтив и предупредителен, сунул ему в пальцы гаванскую сигару, поднес зажигалку, в другую руку протиснул фужер с чем-то темно-красным. Ах, да! Он решил сегодня не напиваться, заказал вино. И не просто вино, сделал царский заказ: "Мне Бордо Шато Марго 1990 года!" И ведь принес, шельма! Вот бутылка рядом стоит на столике. Все они выслуживаются, гады!

Саня сделал глоток, затянулся, выпустил дым.