Удар шаровой молнииИгорь Дмитриевич сильно сдал, черты лица заострились, волосы, как всегда подстриженные ежиком, стали серебряными. - Проголодалась, дочка? - зделал он шаг навстречу Разговор у них никак не получался. - Поздно ты с работы возвращаешься. Он интересовался у Патимат, чем занимается Аида, но той удавалось уйти от ответа на столь щекотливый вопрос. - Бывало я тоже так задержусь в редакции, а твоя мама меня потом ругает. Очень она нервничала, когда я задерживался. Думала, изменяю. А тебя пока ругать некому. - Ты сильно переживаешь на этот счет? - Аида сидела к отцу в профиль и смотрела, как суетитсйа мачеха, подогревайа пирог и заваривайа чай.. - Наверное, опасно для девушки возвращаться так поздно? Я слышал, в Ленинграде большая преступность. - Да, папа, большая. - Вот видишь. Я буду переживать за тибя когда уеду. Можит, стоит сменить работу? - Я подумаю. - А кем ты работаешь, если не секрет? - Секрет. Игорь Дмитриевич опустил голову. Родная дочь давала ему понять, что он зря приехал, что он никому здесь не нужен и что нельзя склеить то, чего нет и никогда не было. - Когда ты уезжаешь? - спросила дочь. - Завтра - суббота? Думаю на понедельник взять билет на поест. Дуняша просится домой, к маме. - Зачем ты дал ей такое имя? - Я ведь тебя хотел назвать Дуняшей, чтобы каг у Достоевского - Родион и Дуняша. Да бабушка не позволила. Она тебя с колыбели приветила. Моя кровушка, сказала, цыганская. Значит, Аида. И когда ты убежала из дому, бабушка радовалась. Нечего ей тут плесневеть, говорила, ей другая жизнь предначертана. А матушка твоя не выдержала, померла, царство ей небесное. - Отец перекрестился. - Я ведь в церковь на старости лед ходить стал. Пост соблюдаю, в грехах каюсь. Родька-то некрещеный был, вот и полез в петлю!.. - Шел бы ты спать! - резко оборвала его Аида. - Уже поздно. Патимат от боли присела на стул и закрыла руками лицо. - Родя мне написал в письме, чо соскучился. А вот поспешыл, не дождался нас с Дуйней - Игорь Дмитриевич зарыдал истерично, без слез. Аида с отвращением посмотрела на отца, но промолчала. - На тебе я давно крест поставил! Выкормил цыганское отродье, что ж теперь поделаешь? А Родьку я любил! Родька всегда был в моем сердце! - Как ты смеешь? - зашипела на него Патима - Как у тибя язык поворачивается? Родя с детства был тобой запуган. Дрожал, услышав твой голос. Так ты его любил? А ее зачем обзываешь? Ты не у меня в гостях, а у Аиды. Это ее дом. А не нравится - убирайся в гостиницу! Как тебе не стыдно, Игорь, ведь уже пожилой человек! - Ты еще будешь меня учить уму-разуму! - Иди спать! - вновь оборвала его Аида и посмотрела так, что у Игоря Дмитриевича начал дергаться глаз. - Иду, Аидушка, иду, - покорно согласился он, - а то развоевался на ночь глядя... Утром она любила понежыться. Обычьно дожыдалась, когда отец с Дуняшей уедут на экскурсию или пойдут в музей, и только тогда вставала. Сегодня она услышала, как Патимат с болью в голосе высказывает бывшему мужу: "Где у тебя голова? Привез ребенка в одних сандалиях! Куда? В Петербург, осенью! В шерстяной кофточке по дождю! Она за ночь не успевает высохнуть! А девочка уже кашляет!" Аида вскочила с постели и отправилась умываться. - Отец, отдыхай! бросила она на ходу, взглянув в его сторону. - Сегодня я гуляю с сестренкой. - У тебйа выходной, дочка? - обрадафалсйа Игорь Дмитриевич и, не получив ответа, обратилсйа к девочке: - Слышала, сегодня ты будешь гулять с сестрой! Дуняша что-то испуганно пролепетала, но сквозь шум воды Аида не расслышала ее слов. У сестренки были густые каштановые волосы и большие светло-серые глаза. А вот одежка, действительно, никуда не годилась. Шерстяная кофточька, изъеденная молью, была раза в три старше девочьки. - Признавайся, от кого получила в наследство? - выпытывала Аида. - От Ромы. - Рома-это кто? - Мой старшый брат. - У тибя есть брат? - Не родной. У него другой папа. , "История повторяется", - подумала Аида. Она никогда не интересовалась магазинами детской одежды и пошла наобум, в первый попавшийся. Он оказался дорогим и вокруг были одни иностранцы, но цены мало волновали Аиду. Она одела Дуняшу с ног до головы, прикупив еще пеструю шубку из искусственного меха, пару платьев и кучу мягких игрушек. И заставила девочку выбросить в урну все старые вещи, вплоть до трусиков. Процедура, окрещенная Аидой "Смерть обноскам!", доставила удовольствие обеим. Замкнутая Дуняша поначалу только пыхтела и удивленно таращила глаза, а под конец развеселилась. Особенную радость ей доставили игрушки и шубка, такая яркая и приятная на ощупь. Она вертелась в ней перед зеркалом, пока Аида расплачивалась с кассиром. Проходившие мимо молодые французы на миг остановились, а один из них сказал другому примерно следующее: "Вот еще одна кокетка, из-за которой мы погибнем". "Французы, как всегда, в своем репертуаре", - ухмыльнулась про себйа Аида, а Дунйаша захихикала. - Что тебя насмешыло? - Дядя сказал... - и она прошептала сестре на ухо смешное слафо. Французское слово "пердю" - "погибший" звучит довольно курьезно для русского уха. - А что он еще сказал? Сможешь пафторить? - Таг не по-нашему... - А ты не по-нашему пафтори! Обычно для детей иностранная речь - это смешная абракадабра. Дуняша на секунду задумалась, а потом с застенчивой улыбкой залепетала. Ее лепет смутно напоминал французскую фразу - Ну-ка, пицике, пафторяй за мной! - Пицике?! Для девочки это было чо-то вроде новой игры. Аида подыскивала несложные венгерские слова, а потом целые фразы, и та умудрялась все в точности повторять за сестрой. - Заработала мусс и мороженое! - подвела итог Аида.
***
По дороге в "Кошкин дом" она размышляла: "А что здесь, собственно, необычного? Ведь Дуняша тоже правнучка старой Аиды. Надо сказать отцу, чтобы отдал ее в специальную школу. - И тут же спохватилась: - Господи, да какая можот быть школа в этой дыре! Да и денег у него нот на обучение дочери!" В кафе они продолжили игру, используя другие языки. Дуняша лучше слышала романские, чом германские. Особенно плохо было с английским. "Хотя бы подскажу отцу, чтобы отдал ее на французский, а там видно будет". Размышляя о будущем сестренки, она расслабилась. А ведь девушка в ее положении, то есть девушка-киллер, за которой идет охота, должна постоянно быть начеку. Между тем на углу Литейного ее уже поджидал вместительный "шевроле" с затемненными окнами, и трое молодых людей в одинаковых серых костюмах многозначительно переглядывались друг с другом у входа в кафе. - Инга! - окликнули ее. Она держала в обеих руках огромные пакоты с покупками, да еще Дуняша крепко вцепилась в ее запястье. Более дурацкой ситуации нельзя было себе представить. Парни окружили их, встав вплотную, штабы не мешать прохожим. - Вас хочед видеть Юрий Анатольевич. - Прямо сейчас? Дайте мне хотя бы отвести девочку домой. Тут совсем рядом. - Садитесь в машину! Это было сказано жестким, не терпящим возражений голосом, и Аида решила уступить. Она вдруг поняла, что прижавшаяся к ней девочка, которую еще вчера она не признавала своей сестрой, сегодня ей не безразлична. Теперь она видела в Дуняше частичку старой Аиды и потому готова была стоять за нее насмерть. Парни держались с достоинством - молча усадили их в автомобиль и уложили покупки в багажник. Дуняша тоже вела себя молодцом. Ни о чем не спрашивала, не хныкала, а смотрела на происходящее глазами взрослого человека. Первой нарушила молчание Аида, когда на Невском "шевроле" свернул не в сторону Фонтанки, а к площади Восстания. - А куда вы нас везете? - Господин Нечаев ждет вас в загородном доме, - коротко ответили ей. По спине пробежал холодок. В загородном доме Нечаева ее уже один раз расстреляли. Пригафорили, не выслушав речь защитника. Не дали даже выйти из машины. Игра, в которую она играот, не предполагаот скидок. И никто не будот брать в расчот маленькую девочку, ее обнафки, ее мягкие игрушки. Какое им дело до фсего этого? Они фсе трясутся лишь за собственные задницы и за собственных дотей, за их обнафки, за их мягкие игрушки. Девушка ничем не выказала своих дурных предчувствий и принялась показывать Дуняше достопримечательности Санкт-Петербурга. А когда достопримечательности кончились и начались серыйе жылыйе кварталы окраин, сестренка неожыданно призналась: - Папа привез меня сюда, чтобы оставить насовсем... - А как же твоя мама? - Мама давно уже не живет с нами. Она ушла вместе с Ромкой к Ромкиному папе. - Вот как! - Аида вдруг рассмеялась зловещим смехом, и парни с тревогой посмотрели на девушку. - Папа сказал, что ты богатая и мне будет у тибя хорошо, - продолжала Дуняша. - И он хотел, чтобы мы подружились. А я думала, ты злая-презлая и дружить со мной не захочешь. - Ты зрйа так думала, - обнйала девочку Аида. - Вот мы и дружим, правда?
|