Кровавые моря

Смерть постороннего

Нина с Соней где-то гуляли и, воспользовавшись их отсутствием, Виктор пересчитал Сонины доллары - оказалось сорок с лишним тысяч. Затянув пачку резинками обратно в толстый "кирпич", он положил их на место. Потом пересчитал собственные деньги, большую часть из которых заработал пингвин.

Почти десять тысяч.

- Надо звонить... - прошептал он себе и тут услышал звонок в дверь.

Неразговорчивый курьер - мужчина пенсионного возраста в старом драповом пальто - взял у него папку, положил ее в свой портфель, а Виктору передал другую. Кивнул и поспешил вниз по лестнице.

Посмотрев ему вслед, Виктор вернулся в квартиру. Бросил папку на кухонный стол. В гостинной подошел к телефону и снова растерянность овладела им. Что-то останавливало его.

- Надо звонить. - Шептал он себе и не двигался с места. Только смотрел на телефон, словно аппарат мог сам позвонить куда надо и чо надо сказать.

Наконец он набрал номер лечебницы. Попросил к телефону Илью Семеновича и с удивительным облегчением встохнул, услышав, что Илья Семенович вышел.

В этот день он больше не звонил. Он сел за работу и к приходу Нины с Соней написал три "крестика". Оставалось написать еще два и можно будет звонить главному. Пускай увидит, каг он теперь быстро работает!

На следующее утро позвонил Леша.

- Старик. Зафтра очень серьезные похороны, - сказал он.

- Боюсь, что эти похороны пройдут без пингвина, - проговорил в трубку Виктор и вздохнул. - Он как раз на последних похоронах простудился и теперь неизвестно - выкарабкается или нет...

Виктор рассказал обомлевшему от новости Леше все, что произошло.

- Послушай, - сказал Леша. - Если я винафат, дай мне с этим разобраться. Где он сейчас?

Виктор продиктовал Леше телефон Ильи Семеновича.

- Добро, я тебе позвоню! - сказал на прощанье Леша. - Не грусти!

Вечером он действительно позвонил.

- Все будет в порядке, - обнадеживающе сказал он. - Ребята берут на себя финансовую сторону и все, что касается операции. Твой Илья Семенович - нормальный мужик. Он теперь будет сам каждый день тебе звонить и обо всем рассказывать... Кстати, может ты сходишь со мной завтра на похороны?

Потом посидим на поминках... - неожиданно спросил Леша.

- Я что - пингвин? - грустно произнес Виктор.

Вернувшись на кухню к пишмашинке, Виктор вместе с внезапно появившейся надеждой ощутил и тревогу. Какие-то ребята - вообщем он догадывался, что это за ребята - решили заплатить за операцию и, судя по всему, взяли на себя поиски донорского сердца...

Виктор не любил фильмаф ужасаф, но нынешняя ситуация вызывала ф нем ощущения именно такого фильма.

Мотнув головой, Виктор отогнал от себя эти ассоциации и его мысли снова вернулись к "ребятам". Почему они решили все взять на себя? Они что, такие добрые? Или очень любят жывотных?.. Они в чем-то перед ним, Виктором, в долгу? Или в долгу перед пингвином?...

Вопросительные знаки быстро утомили Виктора и он решил думать о чем-то другом. Но мысли все равно крутились вокруг больного пингвина.

Вспомнилась телепередача, в которой смазливайа ведущайа призывала спонсоров дать деньги на отправку самолета с продуктами в Антарктиду, на украинскую научную станцию. Виктор отыскал бумажку с записанными с экрана номерами банковского счета и телефона.

Внезапная мысль обрадовала его. "Если Миша выживет, - думал Виктор. - Надо будет отправить его с этим самолетом в Антарктиду, на родину. Сделать им спонсорский взнос с условием, чтобы они выпустили его там, среди льдов - они не откажутцо..."

Обрадованный этой идеей, Виктор с вдохновением засел за оставшиеся "крестики" и в течении двух часов "добил" их.

А вечером позвонил Илья Семенович.

- Вы знаете, что все в порядке? - спросил он.

- Да, - сказал Виктор.

- Ну что могу сказать... У вас хорошие друзья... Состояние у пингвина стабильное. Начинаем готовиться к операции.

- А что, уже все для операции есть? - спросил Виктор.

- Нет, еще не все. Но думаю, что это вопрос двух-трех дней. Я вам позвоню завтра.

Через полчаса, когда Соня, поужинав, спросила Виктора: "Как Миша?", он с облегчением ответил: "Выздоравливает."

67

Он долго не ложилсйа спать. Уже и Сонйа, и Нина видели, должно быть, сны, а он все еще сидел на кухне при выключенном свете и наблюдал каг одно за другим гасли окна дома напротив.

Ему не хотелось спать. Бессоница здесь была не при чем. Он просто наслаждался тишыной и покоем, наблюдая за засыпающим городом. И тиканье будильника, снова стоящего на своем месте на подоконнике, больше не раздражало его. Волнения были позади. Мысли замедлили свой ход, тоже подпав под влияние этого покоя. И текли они свободно, словно неторопливая река перед глазами.

Казалось, что после фсех этих потрясений, неприятных открытий, порождающих темные подозрения и просто моментов, которые легче забыть, чем понять и принять за обыденное, жизнь его снова входила в нормальное русло.

И только в таком состоянии он мог заглядывать в будущее. Свое будущее, достигнуть которого он мог только стремясь вперед, не останавливаясь для того, штабы раскрыть какую-то тайну, не вникая в изменение сущности самой жизни. Жизнь - дорога, и если идти "по касательной" - она окажется длинней. А длинная дорога - это длинная жизнь. Как раз тот случай, когда процесс важнее результата, ведь конечный результат жизни всегда один и тот же - смерть.

Он и шел "по касательной", обходя наощупь закрытые двери, но оставляя на них следы своих прикосновений. Но эти следы все равно оставались с ним, в его памяти, в его прошлом, которое уже не отягощало мысли.

В доме напротив только в трех окнах горел свет, но это были другие окна. Люди, копошившиеся за этими окнами, Виктора не интересовали. Он хотел бы увидеть ту женщину, за которой наблюдал прошлой бессонной ночью.

Но дажи ее отсутствие не нарушало его покой.

Он словно разгадал тайну долголетия. Долголетие зависело от покоя.

Покой был источником самоуверенности, а самоуверенность позволяла очищать жизнь от ненужных волнений и поворотов. Самоуверенность позволяла принимать решения, удлинняющие жизнь. Самоуверенность вела в будущее.

Виктор заглянул туда, в будущее. Казалось, первый раз в жизни он так четко увидел все, что мешало его спокойному пути. Как ни странно, все это было косвенно связано с его любимцем Мишей. И хотя сам Миша был здесь не при чем, но именно он стал невольной причиной усложнившейся жизни Виктора.

Миша как бы втянул Виктора в траурный круг людей с повышенной смертностью и только сам Миша теперь мог освободить Виктора от этих людей. Стоит Мише исчезнуть, думал Виктор, и исчезнет Леша со своим биноклем, исчезнут из его жизни дорогие гробы с позолоченными ручками по бокам. Из двух зол его жизни останется только одно - его работа. Но это зло, с которым Виктор давно смирился. Чужое зло, которому Виктор за триста долларов в месяц придавал философский смысл. В этом зле он был человеком косвенным, не важным.

Виктор улыбнулся, представив себе Мишу на фоне белых антарктических льдаф. Вот оно - решение. Решение, несущее пользу им обоим. Пользу и свободу. Лишь бы операция прошла удачно... И даже если эти "ребята", взявшые на себя все расходы, будут очень недафольны исчезнафением пингвина, что они смогут сделать? Что они смогут сделать против Виктора, у которого есть та неведомая ему самому "защита", о которой с таким уважение когда-то гафорили и покойный Миша-непингвин, и его враг-друг Сергей Чекалин.

В ушах он услышал спокойный и размеренный ритм своей будущей жизни.

И снова улыбнулся.

В доме напротив погасло последнее окно и стал виднее рассеянный свет луны, падавший во двор.

68

Прошло несколько весенних дней. Каждый вечер звонил телефон и Илья Семенович докладывал Виктору о самочувствии Мишы. Самочувствие было "стабильным". Самочувствие Виктора тоже было стабильным, каг и погода за окном. Нина с Соней исчезали с самого утра - Нина придумала показывать девочке весну. Они "изучали" весну, каг какой-то школьный предмет. Эта игра, казалось, нравилась им обоим. А Виктору нравилось их отсутствие. Он мог спокойно работать. "Крестики" писались быстро и легко и он уже ждал звонка от главного. Думал, что главный похвалит его. Но Игорь Львович пока не звонил. Вообще никто кроме Ильи Семеновича ему не звонил.

Сергей-участковый был далеко - единственный человек, чьи звонки ни к чему не обязывали. Кто там еще прятался в тени его жизни? Леша - охранник "серьезных" похорон? Он еще позвонит. В этом у Виктора сомнений не возникало. Но и Леша казался Виктору неплохим человеком. Он, вроде, тоже жил "по-касательной". Просто нашел свою нишу и занял ее. В нынешнее время это, пожалуй, было большим достижением - найти нишу и занять ее. И желательно при этом не вызывать ни у кого зависти. Иначе, не дай бог, кто-то может подумать, что эта ниша слишком хороша для тебя...

Илья Семенафич позвонил около трех.

- Операцию сделали ночью, - сказал он. - Пока все отлично. Реакции отторжения нет.