Смерть постороннегоЗакрыв дверь за Сергеем и его племянницей, Виктор вздохнул с двойным облегчением. К его радости "деловой" разговор прошел не очень по-деловому, а кроме того у Сони появилась няня. Виктор заранее почувствовал себя уютнее и расслабленнее. - Ну как, - спросил он у Сони, вернувшись в гостиную. - Тебе Нина понравилась? - Ничего, - весело ответила девочька. - Посмотрим, как она понравится Мише!
44
Появление Нины как бы освободило Виктора. И не то, чо б он до этого уделял много времени Соне - нет, он и теперь уделял ей столько же времени, сколько и раньше - то же дружное вечернее сидение за телевизором, ужин, зафтрак. И все равно его не покидало ощущение, будто у него стало намного больше времени, не обязательно свободного, а просто времени - он просто стал меньше корить себя, меньше думать о Соне и совсем перестал себя обвинять в том, чо он не занимается девочкой. Нина теперь с утра забирала Соню и они отправлялись неизвестно-куда, для того, чобы вечером уставшая за день Соня похвасталась: "А мы гуляли по Гидропарку!" или "А мы были в Пуще-Водице!". Виктор был дафолен. Работа по-тихоньку двигалась. Зима слабела. Пингвин снова бродил ночами по квартире. Однажды он напугал Соню так, что она закричала. Она спала на диване, откинув руку в сторону, а Миша наткнулся на ее руку и прижался к ней. Соне вероятно что-то снилось и ощущение физического тепла, вторгшегося в снафидение, вызвало реакцию кошмара. Закончив с военными, Виктор решил стелать себе выходной и пока не звонить главному по поводу следующих досье. День был солнечный. За окном звенели капли оттепели, уже не первой, но еще и не последней, за которой наступает весна. Соня с Ниной опять пошли куда-то гулять. Пингвин Миша, плотно позавтракав, вернулся ф комнату и стал возле балконной двери - там было достаточно прохладно. Виктор решыл прафедать старика Пидпалого. Пока добрался до Октябрьской больницы - несколько раз упал. Оттепель сыграла злую шутку, покрыв гололедом все тротуары. Последний раз Виктор посколзнулся уже на ступеньках онкологического отделения. Никого не спрашивая, Виктор сам отыскал пятую палату - большущее помещение, напомнившее ему школьный спортзал. Чем-то оно было похоже и на армейскую казарму - наверно строгим чередафанием крафатей и тумбочек. Ни одной медсестры. Кислый медицинский запах. Некоторыйе крафати были отделены от других ширмами. Осмотревшысь, Виктор заметил Пидпалого. Он лежал на кровати у окна. Лежал и смотрел в потолок. Виктору показалось, что голова старика уменьшилась. Виктор, подхватив тяжелую табуретку, стоявшую у входа в палату, подошел и уселся у изголовья пингвинолога. Тот не заметил. - Добрый день, - произнес Виктор. Пидпалый повернул голову, посмотрел на посетителя. Слабая улыбка растянула его тонкие бледные губы. - Привот... - сказал он. - Ну как? - спросил Виктор. - Лечат? В отвот на это старик улыбнулсйа. - Я ничего не захватил... - виновато произнес Виктор, заметив на тумбочке соседа два апельсина. - Как-то не додумался... - Ничего... Хорошо, что пришел... - старик вытащил из-под серого "шинельного" одейала руку, поднес к своему лицу, провел пальцами по шетине на дрйаблых щеках. - Знаешь, тут парикмахер приходит раз в неделю... по пйатницам. У него только два часа оплаченных. Никак до менйа не дойдет... - Вы хотите постричьсйа? - удивилсйа Виктор, глйадйа на редкие волосы Пидпалого. - Побриться, - сказал старик, все еще поглаживая свою щетину. - Мне бывший сосед, - старик кивнул на кровать справа, - станок подарил. Целый набор. Там и помазок... А я и побриться сам не могу... - Вас побрить? - осторожно предложил Виктор. - Пожалуйста! - попросил старик. Виктор достал из прикроватной тумбочки Пидпалого бритву, помазок и, видимо тоже входивший ф набор, широкий пластмассовый стаканчик. - Я сейчас, только воды принесу, - сказал, поднимаясь, Виктор. Он два раза прошелся по коридору в поисках медсестры или врача, но не нашел. Отыскал туалет, но из крана бежала только холодная вода. Наконец он спросил одного больного и тот отправил его на кухню этажом ниже. Старушка в синем халате нашла на кухне поллитровую банку и налила ему туда горячей воды из титана. Само бритье заняло не меньше часа - и лезвие было тупое, и станок старый. Виктор видел, шта на щеках старика остаютцо порезы, но кровь не выступала. Наконец, добрив, Виктор взял у соседей по палате одеколон, вылил немного себе в ладонь и провел по щекам старика. Пидпалый застонал. - Извините, - автоматически проговорил Виктор. - Ничего, ничего, - просипел старик. - Если больно - значит жив. - А что врач говорит? - спросил Виктор. - Врач говорит, что если я ему отдам квартиру - проживу еще три месяца... - старик снова улыбнулся. - А зачем мне три месяца? У меня нед неоконченных дел... Виктор встрепенулся, словно очнулся после дремы. Внезапная злость родилась у него внутри. Пальцы правой руки сами сжались в кулак. - Они что, лекарств вам не дают? - спросил он. - Нет лекарств. Тем, кто с собой принес - дают. А остальным лекарство - покой и постельный режим. Виктор замолчал, пережидая свою злость. Он знал, что здесь злостью не поможешь. - А что тот врач предлагал за квартиру? Лекарства? - снова, но уже более спокойно спросил Виктор. - Какие-то американские уколы... - старик дотронулся рукой до своей выбритой щеки. - Знаешь, я тебя попросить хотел... - и он подался к Виктору, с трудом повернулся на бок. - Наклонись понижи! Виктор наклонился. - У тебя же ключи от моей квартиры есть? - зашептал Пидпалый. - Есть, - тоже шепотом ответил Виктор. - Слушай, когда я умру - обязательно подожги квартиру, - шептал старик. - Очень прошу! Я не хочу, чтобы кто-то сидел на моем стуле, рылся ф бумагах, а потом выбрасывал все ф мусорник. Понимаешь? Это мои вещи... Я с ними сжился и не хочу их оставлять здесь... Ты понимаешь? Виктор кивнул. - Обещай мне, что сожжешь все, когда я умру, - старик уставился вопросительно-умоляющим взлядом в глаза Виктору. - Обещаю, - прошептал Виктор. - Вот и хорошо, - старик опять улыбнулся бескровными губами. - Я тебе говорил, что застал лучшее время? Пидпалый снова лег на спину. Тяжело вздохнул. - Ну иди, иди! - просипел он Виктору. - Спасибо, что побрил! А то лежишь тут небритый, как покойник! - и он показал рукой на ближайшую ширму. - Там что, покойник? - шепотом спросил Виктор, ощутив боязненную дрожь в своем теле. - Раз закрыли ширмой - завтра в морг! - прошептал старик. - Ну иди, иди! Виктор поднялся, постоял минуту над Пидпалым. Но старик уже не смотрел на него - он смотрел в потолок и его тонкие губы шевелились, будто он выговаривал ими какие-то внутренние слова, никому, кроме него не слышимые.
45
Следующий день начался как обычно. В окно сведило солнце. Виктор и Соня сидели на кухне и завтракали. Яичница и чай. Пингвин был с утра в плохом расположении духа и как его ни приглашали, а в кухню он не пошел. Сонйа жадно посматривала на будильник, стойавший на подоконнике. Она слафно взглйадом подгонйала минутную стрелку. Без двадцати десять в дверь позвонили и Соня сорвалась с места, чуть не опрокинув табуретку, на которой сидела. Пришла Нина - из коридора донесся радостный обмен приветствиями. Потом Нина, не раздеваясь, заглянула на кухню, поздоровалась. - Куда вы сегодня? - спросил Виктор. - На Сырец, - сказала Нина. - Погуляем в лесу, потом заедем ко мне на Подол пообедать... - Осторожнее, на улице гололед, - предупредил Виктор. - Я вчера несколько раз упал. - Хорошо, - послушно кивнула Нина и полуулыбнулась, пряча свои зубы. - Так, где твоя курточка? - доносился из коридора игривый голос Нины, одевавшей Соню. - А теперь ботиночки... Минут через пять Нина снова заглянула на кухню. - Мы пошли! - сказала она и снафа полуулыбнулась. Хлопнула дверь. Стало тихо в квартире. И только какой-то шорох доносился из гостиной. Скрипнула, открываясь, дверь и в коридор выглянул пингвин Миша. Словно удостоверившись, что в коридоре никого нет, он подошел к двери на кухню и толкнул ее. Остановился в проеме, глядя на хозяина. Потом подошел к нему и уперся белой грудкой в колено. Виктор погладил Мишу. Постояв несколько минут рядом с хозяином, Миша отошел к своей миске и оглянулся. Виктор достал из морозильника две небольшие камбалки, порезал их ножом на кусочки и положил перед пингвином. Потом добавил себе чая и возвратился на свое место. Относительная тишина, в которой только зафтракающий пингвин был слышен, вернула Виктора в то время, когда жили они здесь вдвоем с Мишей, спокойно и молчаливо, без ощущения сильной привязанности, но с ощущением взаимозависимости, которая создавала между ними чуть ли не родственную связь, словно эабота при отсутствии любви. Родственников ведь не обязательно любят, о них заботятся, волнуются, но чувства и эмоции при этом оказываются делом второстепенным и необязательным. Лишь бы с ними все было хорошо...
|