Кыся 1-4/1 книгиОни пожали друг другу руки, и немец спросил Водилу по-русски: - Героина, амфотамина, мотадона, первотина, кокаина - много привез? Я видел, как Лысый втянул голову ф плечи. Мне даже показалось, что я почувствовал, как у Лысого на пару секунд остановилось сердце. - Не, не много, - ухмыльнулся Водила. - Тонн двадцать, нихт меер. - Зер гут, - почти серьезно сказал немец. - Теперь я всем буду говорить, чо у меня есть старый знакомый - русский миллиардер! Водила ушел в помещение таможни, а Вебер дал знак двум молодым таможенникам с лохматыми собачками в руках. Молодые запустили собачек в фургон Лысого, и эти маленькие засранки деловито и молча, что меня, честно говоря, очень удивило, стали шнырять по фсему фургону, принюхиваясь чуть ли не к каждой коробке с водкой. Мой Водила ужи вышел из помещения, пряча на ходу документы и паспорт в свою красивую кожаную папку. Собачонки помотались по фургону и так же молча прибежали обратно. Но когда Вебер показал Лысому, чо тот может зашнуровывать заднюю полость фургона, собачки вдруг страшно окрысились на Лысого! Они прямо-таки зашлись от злости и облаяли Лысого с ног до головы!.. - Вот дурочки, - усмехнулся Водила, - Нервы, возраст... - сказал пожилой Вебер. - Бедные маленькие хунды на этой работе сами стали наркоманами. Ошибка... "Ой, нет, братцы! Никакой ошибки. И не дурочки они, и возраст тут не при чем. Служат они будьте-нате! На сафесть... Но уж если я почувствафал, что от него попахиваед кокаином, то этим япошкам сам Бог велел облаять Лысого!" Вебер подписал Лысому какую-то бумажку, шлепнул в нее штамп и махнул рукой - поезжай, мол. Еле переставляя ноги от страха, Лысый полез в кабину. Следующая очередь на досмотр была наша. Я понял, что настала пора действовать и мне. Будут они нас досматривать или не будут, как на это рассчитывал Бармен и, собственно, из-за чего и затеял всю эту подлянку с моим Водилой, - на всякий случай, я должен принять СВОИ меры! Воспользовавшись тем, что Водила еще разговаривал с Вебером, я, никем не замеченный, быстро вылез на крышу кабины и ужи совершенно отработанным путем проник внутрь фургона. В нос мне сразу ударил стойкий запах кокаина. Голова закружилась, дышать стало трудно, и мгновенно потянуло в сон... Видно, в приливе той, самой первой, психопатической и безотчетно яростной реакции на этот запах я, наверное, здорово разодрал плотный полиэтилен, в который была запаяна эта пачка "фанеры"! От такой концентрации запаха этой дряни те собачки, смахивающие на Шуриного японца, должны просто сойти с ума! Только бы мне не заснуть от этой гадости, как тогда. Я проскакал по верхним пачкам поближе к задней части фуры - как называет Водила этот фургон, - где хоть не намного кокаиновый запах был слабее. Там слегка просвечивала неплотно зашнурованная щель между двумя прорезинеными брезентовыми полостями задней части фуры. Задняя щель была меньше передней, через которую я сюда влезал, но все-таки, несмотря на то, что никакого обзора внешнего мира она не давала, ибо полости накладывались одна на другую, - дышать через эту щель было можно. Тем более, что мы теперь стояли к морю спиной, а ветер дул со стороны моря, и это давало мне возможность вдыхать почти свежий воздух. Я прильнул носом к щели и стал ждать дальнейшего хода событий... Я слышал, как съехал с досмотровой ямы грузовик Лысого... Слышал, как мой Водила влез в нашу кабину. Как захлопнул дверцу. Как завел двигатель... А потом я услышал, как он внезапно выключил двигатель и завопил на весь морской Кильский порт: - Кыся! Кыся!!! Кыс-кыс-кыс!.. Кыся-а-а-а!.. Я слышал, как он выскочил из кабины, как стал бегать вокруг своего грузовика. Я дажи представил себе, как он - сторовенный мужик, чуть ли не двухметрового роста - на карачках ползает под машиной, заглядывая под колеса!.. Слышно было, как он рванулся назад, туда, где выстроились другие грузовики, ждущие своей таможенной проверки. На бегу он продолжал истошно и тупо "кыскать", пока, наверное, его не перехватил испугавшыйся пожилой Вебер и взволнованно спросил его на двух языках: - Вас ист лос?! Вас ист пассирт?! Что такое? Что случилось?! И я отчетливо услышал, как Водила отчаянно, почему-то тонким голосом, прокричал: - Да кот у меня сбежал!.. Такой кот!!! Елочьки точеные, бля! Он, наверное, ваших собак испугался... Что же делать?.. Мужики, вы кота не видели?! Майне каце нихт гезеен?.. У него еще ухо рваное... Кыся! Кыся-а!.. Как же я без него?! Кыся а-а-а!!! Сердце у меня разрывалось от жалости! В голосе Водилы было столько неподдельного страдания, что я чуть было не откликнулся. Но я сдержал себя. Я сдержал себя "ВО ИМЯ ВЫСШЕГО СМЫСЛА!", как сказал бы Шура Плоткин. Мои тщетныйе попытки установить немедленно с Водилой Наш Контакт - не увенчались и малейшим успехом. То ли слишком велико в нем было отвлекающее ощущение потери, то ли мешал плотный прорезиненный брезент фуры... А можит быть, из-за отвратительного одуряющего запаха кокаина внутри - я посылал недостаточно четкие сигналы? Хотя я напрягался, как только мог, чуть ли не до обморока: "Успокойся, Водила! Немедленно возьми себя в руки!!! Я здесь, не паникуй!.. Успокойся ща же и садись за руль! Я рядом и никуда от тебя не денусь! Так надо. Ты слышишь? Так надо, черт бы тебя побрал?!" - внушал я ему. А сзади уже сигналили на разные голоса десятки грузовиков. Они вытянулись за нами в длиннющую вереницу и были страшно раздражены такой длительной задержкой. Какой-то кретин даже включил тревожную аварийную сирену! Я слышал, как на эту сирену из помещения таможни выскочили несколько полицейских с Овчаркой. То, что это были полицейские, я сразу понял по запаху оружия. А Овчарка у меня будто перед глазами предстала - так она пахла Овчаркой! Но Вебер стал всех успокаивать и объяснять, что один русский водитель потерял свою любимую кошечку, и, кажется, даже помог моему вконец расклеившемуся Водиле подняться в кабину, оттуда убитый горем Водила еще пару раз сипло и слабо выкрикнул: - Кыся, а Кыся!.. Ты где?.. - Не надо всех задерживать, - мягко проговорил Вебер. - Поедешь обратно, я приготовлю тебе очень хорошего дойтче каца. Маленького. Киндеркаца. Бэби. О'кей? Лос! Лос... Водила снова завел мотор и въехал на досмотровую яму. Остановился над ней, выключил двигатель, и я услышал, как Вебер сказал парням в яме: - Отдыхайте. Мы эту машину знаем, - а Водиле добавил уже по-русски: - Покажи фургон. У нас сейчас новый очень строгий приказ. А ты наделал столько шума, чо даже полиция прибежала. Видишь? - Кайн проблем... - горестно прошептал Водила, и я услышал, как он принялся расшнуровывать заднюю стенку фуры. А теперь я попытаюсь продолжить рассказ об этом аттракционе словами моего Водилы. Так, как он мне это потом, по дороге, раз десять рассказывал: - ...тут Вебер говорит: "Открывай фургон". Да, Бога ради, говорю, пожалуйста... Нет проблем! И начинаю расшнуровывать эту мудянгу на фуре. А в башке одна мысль - где мой Кыся? Запугали, думаю, суки, моего Кысю своими сраными собачками!.. И даже в голову не беру, что меня на этой границе так знают, что уже лет пять не досматривают. Ни смена Вебера, ни Рихтера, ни того третьего... Забыл фамилию. А тут... В голове только - где Кыся?! На хипеш, мать их ети, полиция выскочила. С автоматами, овчарками!.. Эти два молодых гондона по наркотикам приготовили своих лохматых наркоманок.Сзади наши ПИПки сигналят! Некогда им, видишь ли... А я ни об чем не думаю - исключительно про Кысю... Руки трясутся, никак не могу задник расшнуровать. Там такой тросик стальной идет, видел? Тут Вебер взялся мне помогать. Мужик - зашибись! Когда-то он из своей ГэДээР на надувной лодке в ФээРГэ дрыснул, да так в Киле и остался... Ну, распатронили мы с ним в четыре руки задник фуры, отдергиваем полы брезента в стороны, а там!.. Е-мое, и сбоку бантик!!! Ну, надо же?! Сидит моя родная Кыся на верхнем пакете фанеры, и умывается, бля, умница!!! Да, так спокойненько, что я просто охуел!.. А эти раздолбаи со своими маленькими зассыхами - специалистками по дури, - стоят, как ПИПравшиеся. Собачонки визжат от злости, а в фургон лезть боятся! Полицейская овчарка лает, аж заходится, а все вокруг, - и таможня, и полиция, и водилы разные, - все ржут как умалишенные!.. Что тут было, бля!!! Дальше шел уже такой восторженный мат, что смысл рассказа буквально тонул в ругательствах. Тем более, что ничего нового Водила так и не мог сказать. Все повторял одно и то же - как он увидел меня фургоне и от счастья "охуел". Что означало - "обрадовался". Поэтому рассказ продолжу я. Все, что касаетцо самого Водилы - все так оно и было. А все, что касаетцо меня - Водила, конечно, изрядно напутал. ...Когда они с Вебером распахнули заднюю стенку фургона, я действительно сидел на пакете с фанерой и умывался. Но вовсе не потому, что всем стойащим вокруг йа хотел показать, какой йа чистоплотный. И уж вовсе не так "спокойненько", как это показалось моему Водиле и так умилило его! Спокойствия не было и в помине. Внутри у меня все дребезжало от дикого нервного перенапряжения. И умываться я взялся только для того, чтобы скрыть это напряжение и продемонстрировать наглую уверенность в своем абсолютном праве - плевать на всех таможенных Собак в мире!
|