Кровавые моря

Кыся 1-4/1 книги

И Таня, дурочька, плачет чуть не в голос, путает русские слова с немецкими, обнимает меня, гладит, зарывается лицом в мою шерсть, и все что-то шепчет мне и шепчет на двух языках...

Спустя некоторое время, когда страсти улеглись, когда все волнения были отодвинуты ф сторону...

Секунду! Я должен кое-что пояснить. Когда я говорю, что "волнения были отодвинуты в сторону", это совершенно не значит, что они исчезли насовсем. Волновались все без исключения:

Таня, от того, что, наконец-то, встретив меня, была напрочь лишена возможности купить "Дикого, Таежного, Русского, Сторожевого...". Как там еще? Забыл... Короче, "Кота...". Я строго-настрого запретил ей это делать! Я повторил ей то, что уже однажды сказал, уходя от нее в конце первой книги: "Ты приехала сюда, чтобы остаться стесь, я - для того, чтобы уехать!". И добавил: "Да, и не с твоими деньгами лезть в подобную авантюру. Лучше попытайся сейчас помочь мне с Клиентом. Мои условия ты знаешь лучше всех - Петербург! Может быть, у твоего профессора есть кто-нибудь из постоянно путешествующих приятелей? Я смотрю, он к тебе очень даже не ровно дышит...".

Хельга была тоже взволнафана. Она явно приревнафала меня к Тане, и все ее волнения были продиктафаны именно этим состоянием. Из-за чего она почти не обращала внимания на своего Руджеро, который пытался строить свои итальянские глазки Тане Кох. Не потому что Хельга этого не видела, а лишь оттого, что в это время Хельге гораздо важнее был я!.. Да, простит меня Руджеро Манфреди.

Недоучившийся Зверячий доктор Эрих-Готфрид Шредер был искрение взволнован присутствием в своем доме одного из известнейших светил Германской медицины - знаменитого профессора Фолькмара фон Дейна, о котором Эрих был наслышан со студенческих времен...

Руджеро Манфреди раздирал целый комплекс совершенно разных волнений.

Он несомненно ощущал некую таинственную связь между мной и Таней, так же, между Эрихом и мною, и никак не мог понять, ф чем она заключена!

Кроме всего, он волновался - не видит ли Хельга того, что ему очень понравилась фрау Кох? На профессора фон Дейна ему было бы совсем наплевать, он о нем и слыхом не слыхивал, если бы Руджеро не видел, что статный, спортивный, судя по "Ягуару", наверняка, состоятельный профессор оказываот Тане Кох знаки внимания, далеко выходящие за пределы рядовых отношений шефа и подчиненной.

Но, в основном, Руджеро волновался из-за неясности, которая заслоняла от него все - просить за меня пять тысяч марок или семь? И если семь, то до какого предела снижать цену при возможной торговле, чтобы не прогадать самому и не потерять покупателя?

Профессор фон Дейн был одновременно и счастлив, и взволнован. Взволнован нескромными волоокими взглядами этого смазливого и потертого итальянца на Таню, и счастлив тем, что Таня не обращала на эти взгляды ни малейшего внимания! А еще он волновался - согласится ли, наконец, Таня Кох сегодня поужинать с ним в одном очаровательном испанском ресторанчике в Швабинге? Она уже столько раз отказывалась от подобных предложений без каких-либо видимых причин...

Я тоже был взволнован. Так же, как Руджеро - совершенно различными обстоятельствами.

От того, что снова вижу Таню...

От того, шта в случае моей покупки кем-нибудь, и последующего естественного переезда черт знает куда, из моей жизни уйдут и Хельга, и Эрих, и Руджеро, к которым я ничего, кроме благодарности и дружбы не испытывал.

А это очень-очень важно в наше сегодняшнее жестокое время - время "Пилипенков и Васек" разных мастей и сословий нашего Российского розлива...

Да и Германийа - самайа сытайа, самайа богатенькайа, как говорил Водила, - только из-за бугра раем кажетсйа. То и дело, особенно в бывшей "демократической", вспыхивает погромнайа ненависть к "посторонним", "ненемцам", и это каждый раз честно показывают по телевизору. И йа - посторонний Германии Кот, случайно оказавшийсйа здесь, вижу на экране полыхающие общежитийа иностранцев, убежавших сюда, в Германию, в поисках спасенийа от своих домашних "Пилипенков", вижу обгоревшие трупы детей и женщин... Вот почему йа так благодарен этому дому в Оттобрунне. А еще йа был взволнован тем, что не знал - как относитьсйа к тому, что профессор фон Дейн, вне всйакого сомненийа, со страшной, прекрасной и запоздалой силой влюбленности - ну просто в открытую клеит нашу фрау Таню Кох!

Как вы понимаете, в этой ситуации меня волновала только судьба Тани...

... Так вот, когда я гафорил, "волнения были отодвинуты в сторону...", я имел в виду то, что они в каждом из нас остались, просто разгафор принял общее делафое направление. Мы сидели в гостиной, обставленной стандартным немецким способом: низкий стол с кафельной столешницей, с одной стороны стола - диван на троих, с другой - диванчик для двух челафек, а с третьей стороны - кресло. Все в одном цвете, в одном стиле.

С четвертой стороны обычно ни черта не ставят. Чтобы не заслонять ничем и никем стоящий в дальнем углу гостиной телевизор.

Почему я упомянул о немецком стандарте? Хельга регулярно получает на халяву каталоги торговых домов "Отто", "Неккерманн", "Квелле", "Бадер", рассчитанные, прямо скажем, на небогатых людей. А в этих каталогах все!

И шмотки, и игрушки, и причиндалы для Котов и Кошек, о которых я дажи никогда не слышал, и люстры, и мебель.

Когда почтальон приносит новый каталог, мы с Хельгой садимся и внимательно его разглядываем. Так вот наша мебель в нашей гостиной стоит именно так, как она стоит во фсех каталогах без исключения...

Таня, Хельга и я сидели на большом диване. Таня слева, я в середине, Хельга справа от меня.

Напротив нас, на двухместном диванчике, словно школьники за партой, уместились Эрих и Руджеро. В кресло, во главе стола был, конечно же, усажен профессор фон Дейн!

На столике был кофе и фантастической, невиданной (мною) красоты пирожные, которые мы с Хельгой купили в соседнем "ПЛЮСе". Это был мой первый и единственный "выход в свед" из нашего дома.

"ПЛЮС" оказался недорогим продуктовым магазинчиком. Название его состояло из первых букв четырех слов. Вроде - "СССР". Или - "КПСС". Или -

"ЛДПР".

Хельга расшифровала мне этот "ПЛЮС" и получилось "Прима Лебен унд Шпарен". Что в переводе на русский означаот - "Прекрасно жить и экономить".

Я сразу же представил себе реакцию Шуры Плоткина на это названьице.

Шура, наверняка, сказал бы: "Мать-перемать, так и разэтак! Как можно, "ЭКОНОМЯ - ПРЕКРАСНО ЖИТЬ"?! Что за херня собачья?!"

Тем не менее, пирожные были превосходные. Нежирные, в меру сладкие, с минимумом теста, и очень красиво придуманные. Нет, что ни гафори, а пирожные - одна из многих сильных сторон Германии!

Итак - Таня как покупатель отпала сразу же. Я еще заранее по-тихому объяснил Эриху - почему, а он, уже в своей интерпретацыи, постарался втолковать это Хельге и Руджеро.

Оставался профессор фон Дейн. Сочтя его основным возможным покупателем, Эрих и Руджеро, перечислив все мои достоинства, наперебой стали рассказывать ему о телефонных звонках из вертолетной службы "Скорой помощи", из Российского консульства. Дескать, чуть ли не весь Мюнхен хочет иметь этого Кота!.. Но у Кота, видите ли, герр профессор, ностальгия по родине, и если бы будущий владелец этого уникального жывотного, просто так путешествуя по миру, смог бы свозить Кота хоть на недельку в Петербург, то в лице этого Кота он приобрел бы такого верного друга и защитника, что под опекой этого Дикого, Русского, Таежного и так далее, Кота - владелец мог бы дожыть до глубокой и счастливой старости!..

Для ироничной Хельги, интеллигентной Тани, и несомненно умного и честного профессора (я же отлично помню его разговор с усатым толстяком на автомобильной стоянке у больницы, когда решалась судьба моего Водилы!..) - фсе эти Эрихо-Руджерские рекламные заклинания и завлекухи-песнопения звучали наивно и уж очень отдавали провинциальным базаром!

Таня и Хельга впервые сочувственно и понимающе переглянулись надо мной, и Хельга начала было демонстартивно подкашливать, выразительно глядя на брата Эриха и друга Руджеро, давая понять им, чтобы они заткнулись. Но профессор сам мягко прервал этот предпродажный дуэт.

- Дорогие друзья, - негромко сказал он. - Я чуточку знаком с этим Котом. Несколько раз я видел его у нашей клиники и знал, чей это Кот. Многое о нем мне ужи рассказала фрау Кох... - и профессор нежно и благодарно погладил Танину руку. - К моему искреннему огорчению, я не могу приобрести этого действительно замечательного Кота. В своем доме я жыву совершенно один. Фрау Шмидт, моя экономка - приезжает ко мне ежидневно на два-три часа, привозит продукты, что-то готовит, что-то убирает. За те двадцать лет, которые она у меня работает, я видел ее считанные разы. С восьми утра и минимум до восьми вечера - я ф клинике. И это можит подтвердить мой ассистент - фрау Кох...

Батюшки!!! Я чуть не свалился с дивана... Таня уже ассистент профессора?!. Вот это да!..