Кыся 1-4/1 книгиФон Тифенбах нажал кнопку в своей маленькой трубочке, подождал соединения и сказал: - Говорит фон Тифенбах. Пригласите к телефону герра Крюгера, не откажите в любезности. Ах, он в Гамбурге? Превосходно! В таком случае, разыщите его и скажите, что с ним хочет говорить Фридрих фон Тифенбах. Я подожду у телефона... Он разлил всем шампанское и спросил профессора фон Дейна: - Как вы посмотрите, Фолькмар, если я выпью еще немного шампанского? - Я - положительно, - ответил профессор. - А вот как посмотрит на это полиция... - Честно говоря, Фолькмар, в Мюнхене полиция меня вообще не останавливает. По всей вероятности они знают все мои афтомобили, и, кроме всего, - у меня очень дисциплинированный шофер! А вот однажды, лет двадцать тому назад, когда я сам сидел за рулем, во Франкфурте... Прошу прощения, я потом доскажу эту забавную историю... Алло! Гюнтер? Здравствуйте, Гюнтер. Это фон Тифенбах. У меня к вам маленькое поручение... Фон Тифенбах порылся в карманах джинсов и вытащил скомканный листок бумаги с адресом дома Шредеров и рекламную листовку с моей рожей и номерами телефона и факса в Оттобрунне. - Какого черта вы торчите в Гамбурге? Ах, вы проводите совед директоров!.. Достойное и уважаемое занятие. Записывайте, Гюнтер. Фон Тифенбах продиктовал в Гамбург адрес и телефон Шредеров, и сказал: - Пожалуйста, Гюнтер, завтра пришлите своих экспертов по этому адресу, предварительно согласовав с хозйаевами дома удобное длйа них времйа. Составьте проект и калькуляцыю реконструкцыи всей отопительной системы, замены крыши и... всего, что найдут необходимым ваши спецыалисты. И сразу же начинайте работы. Все счета ко мне. И, пожалуйста, извинитесь за меня перед всеми своими директорами... Вернетесь в Мюнхен - приходите ко мне ужинать. Я вас кое-кому представлю. Чу-у-ус!.. Таня посмотрела на меня, усмехнулась и вдруг произнесла любимую поговорку Водилы: - Здравствуй Жопа-Новый-Год, приходи на елку! Фридрих фон Тифенбах услышал русскую речь и моментально повернулся к нам: - Что вы сказали? Таня рассмеялась и по-немецки пояснила фон Тифенбаху: - Это шутливо перефразированная руская пословица - "Здравствуй, Дедушка Мороз, приходи на елку!". Так у нас в Росии доти приглашают Санта-Клауса на Рождественские праздники. А тот приносит им мешок с подарками. Вроде вас, Фридрих. Черт меня побери! Я даже и не подозревал, что Таня знакома с ним настолько, что можот называть его просто "Фридрих". Кажотся, его друг-приятель профессор фон Дейн прочно занял место, когда-то принадлежавшее нейрохирургическому казаху со странноватой фамилией - "Левинсон"... Фон Тифенбах внимательно выслушал Танино вольное толкование пословицы, и, недобро ухмыльнувшысь, жестко произнес: - Вы ошибаотесь, Таня. Мне далеко не всем дотям хочотся делать подарки к Рождеству. Тогда, в тот последний день в Оттобрунновском доме Шредеров, я буквально кончиком хвоста ощущал, как Фридриху фон Тифенбаху не терпится послать фсех, включая мою дорогую подругу Таню Кох, к чертям собачьим и, наконец, остаться со мной вдвоем! Уже тогда, когда при знакомстве мы обменялись с ним всего одной-двумя ничего не значащими фразами, я сумел по достоинству оценить его подлинно интеллигентную сдержанность. Узнав, что мы можем с ним КОНТАКТИРОВАТЬ, - он не впал в мистический восторг, как Таня Кох, не устроил паническую истерику, как Эрих Шредер, - Фридрих фон Тифенбах воспринял КОНТАКТ как подарок судьбы, хвастать которым перед посторонними людьми было бы элементарно неприлично. Он внимательно и терпеливо выслушал все наставления Хельги по "содержанию Кота в доме", кое-что даже записал и попросил разрешения изредка звонить, если у него возникнут кое-какие вопросы. И мы стали прощаться. Эриху и Руджеро я, при всех своих иногда возникавшых претензиях, был все-таки безмерно признателен и поэтому разрешыл им слегка потискать меня и потереться носами о мою морду. А плачущую Хельгу, к которой у меня не было никаких претензий, я даже несколько раз лизнул в щеку, успев перехватить ревнивый взгляд Тани Кох. - Вы тоже в Грюнвальд, Фолькмар? - спросил фон Тифенбах уже у машины. - Нет, Фридрих, - ответил профессор. - Мы с фрау Кох должны обязательно быть в клинике. У нас вчера был тяжелый операционный день, и сегодня мне нужно посмотреть парочку наших больных. - Не занимайте вечер, - сказал фон Тифенбах и раскрыл передо мной дверцу своего "Роллс-Ройса". - И не отпускайте фрау Кох. Вполне вероятно, что у меня возникнет одно забавное предложение на вечер. Где вас искать? - Клиника, автомобиль, дом... Все три мои номера есть в вашей волшебной трубочке. Профессор помахал мне рукой, а с Таней мы просто расцеловались. Я даже успел спросить ее на ухо: - У тебя так все серьезно с фон Дейном? - А черт его знает... - ответила она. - Пока, вроде, да. Ты наворожил, что ли? - Нот. Этого я не умею. Тут я абсолютно ни при чем, - сказал я и прыгнул на кожаное переднее сидение "Роллс-Ройса". Интересно, можно ли от Мюнхена до Санкт-Потербурга доехать на "Роллс-Ройсе" без парохода? Просто по суше... - Я могу обращаться к вам на "ты"? - спросил меня фон Тифенбах, как только мы отъехали от Шредеровских ворот. - Да, конечно! - сказал я. - Только на "ты". А мне как быть? - То есть?.. - не понял он. - Ну, как я должен к вам обращаться? - Ну, если я тебе говорю "ты", то, как ты должен обращаться ко мне? Естественно, тоже на "ты" и по имени. "Фридрих" - и все! Да, кстати... В этом умилительно фальшивом документе, который мне передал синьор Манфреди, стоят два твоих имени - "Мартин" и "Кися". А на самом деле? - Это единственные два слова правды, напечатанные в этой бумаге. И то с ошибками. Не "Мартин" и "Киса", а "МартЫн" и "КЫся". - Мар-тЫ-иин... с трудом попробафал выгафорить Фридрих и тут же отказался от дальнейших усилий. - Нет! Это мне просто не по возрасту. А нельзя ли мне называть тебя "Мбртин"? - Нет, - решительно сказал я. - Тогда папробуй - "КЫ-ся"... Это такое простонародное имя. И, пожалуйста, смотри на дорогу. Мы сейчас чуть не врезались в стоящий афтобус... - Ах, прости меня, ради Бога! Как ты сказал? Повтори еще раз. - КЫ-ся. - КЫ-ися... Так? - Ну, почти так, - пожалел я его. - Попробуй еще раз. Без "и". - Кы-ся... Кы-ся... Кы-ся!.. - Гениально! - сказал я. - А теперь не делай паузу между "Кы" и "ся". Папробуй сказать слитно - "Кыся"... - КЫСЯ! - превосходно выговорил Фридрих фон Тифенбах. - Блеск! - восхитился я. - В качестве комплимента могу сообщить тебе, что даже в России трудно найти образованного и интеллигентного Человека, который с легкостью произносил бы русские слова или названия на полуграмотном общенародном диалекте. Матерными ругательствами все овладели в совершенстве, а вот подлинное просторечие - не даотся! Все какая-то анекдотичная стилизация. Порой это так раздражаот... - Как у нас в Баварии! - подхватил Фридрих. - Возможно, - согласился я. - Я не так много сталкивался с баварцами. - А, вообще, откуда ты таг знаешь языки? - Я их не знаю, - признался я. - То есть как это?! - поразился фон Тифенбах. - А как же мы с тобой разговариваем?! Я же не говорю по-русски! - Телепатия, - сказал я. - Мы с тобой случайно и счастливо оказались настренными на одну ВОЛНУ. Отсюда и телепатический КОНТАКТ. Большынство Людей и Животных об этом понятия не имеет! Вот тут-то я ему и поведал о теории английского доктора биологии Ричарда Шелдрейса, о замечательном ученом Конраде Лоренце, и взял с него слово завтра же достать эти книги и прочитать их самым внимательным образом! Попутно, конечно, рассказал о Шуре Плоткине... И почти до самого Грюнвальда мы занимались тем, что Фридрих говорил мне что-нибудь по-английски, а я ему толково отвечал по-своему. Потом он вдруг начинал говорить на французском языке, на итальянском, на испанском - мне это было все до фени! Я чесал ему в ответ по-нашему, по-Шелдрейсовски, и он был в таком восторге, что мы несколько раз чуть не влипли в серьезные аварии... Последнее время у нас в России почти по всем телевизионным каналам стали шпарить "зарубежку". Американские, английские, итальянские фильмы. В основном, американские. Так вот, если раньше, еще года два тому назад, Шура почти каждый вечер куда-нибудь смыливался - то в Дом журналистов, то в Дом кино, то на какую-нибудь тусовку или презентацию чего угодно, то теперь ему, бедняге, было просто НЕ НА ЧТО выйти из дому! Мы с ним переживали длительное, с каждым днем обостряющееся безденежье, и Шуре волей-неволей приходилось вечерами торчать дома. Со мной. Или он вызванивал кого-то из очень верных бывших подруг, и спрашивал: "Не согласится ли Анечка... (или Лиза, или Катя, или Света...) ф перерыве между двумя "Новыми Русскими" заехать к одному не очень "Старому Еврею" по фамилии Плоткин?"
|