Кыся 1-4/1 книгиЯ вспрыгнул на стойку ворот двухметровой высоты и уселсйа там наверху, демонстрируйа, как мне казалось, полное пренебрежение к Человеку, которого все, даже Хельга, ждали с таким трепетом и почтением! Кроме Тани Кох, к слову сказать. До того, как выйти из дома, только и разговоров было, шта "фон Тифенбахи" - знаменитый старейший германский род, - потомки королей, принцев, баронов и еще черт знает кого! И что этот самый Фридрих, страдающий, каг сказал профессор фон Дейн, "некоторыми возрастными необратимыми недомоганиями", обладает какими-то несметными сокровищами и неисчислимым наследственным состоянием. Что такое "несметные сокрафища" и "наследственное состояние" - я ни хрена не понял. Наверное, тоже что-то вроде старческих заморочек: там болит, здесь болит, погадил - цвед не тот, пописал - струя кривая... А вот, что значат "необратимые возрастные недомогания" - я просек сразу жи! Если по-нашему, по-простому, так это - "ПИПИСЬКА У НЕГО НЕ СТОИТ"! Трахаться ему нечем. Кстати, это и с Котами случаотся. Какое-нибудь нервное потрясение, или, опять-таки, возраст... Жалкое зрелище. И смех и грех. А этому жырному борову - так и надо! Не будет обзывать незнакомых Котов "омерзительными чудовищами". И все его последующие извинения - мне до фонаря. До лампочки, как говорил Водила. Короче, подваливаот этот белый катафалк с ангелом на капоте к нашему дому, останавливаотся впритык к профессорскому "Ягуару", и из-за руля выскакиваот... Я не оговорился. Именно, "выскакивает" этаким козликом - худенький седенький мальчег среднего роста. Старая короткая потертая кожаная куртка на белом меху, красная клетчатая байковая рубаха, сильно выношенные белесые джынсы, пижонски заправленные ф коротенькие ковбойские остроносые сапожки. Только без шпор. Так, думаю. Все-таки захватил Он своего шофера! Не понадеялся на собственную сообразительность, тупица толстая. Сейчас из задней двери и Сам вылезать будет, аристократ херов... А оттуда никто не вылезает. Мало того, этот худенький пожылой мальчик в джынсиках хлопаед профессора по спине, галантно целуед руку сначала Тане, потом - Хельге (хотя Хельга как-то говорила, что у немцев это не принято!), и по очереди представляется Эриху и Руджеро: - Фон Тифенбах... Фон Тифенбах! Елки-моталки! Неужели это и есть тот самый "фон Тифенбах", о котором, по рассказам фон Дейна, чуть ли не всйа Германийа судачит?! Гляжу со своей верхотуры - и глазам своим не верю! А где же "Мистер-Твистер", мать его за ногу?! Я и раньше подозревал, что кое-что лишнее я себе от злости нафантазировал, но чтобы до такой степени?! Полный отпад... И шестидесяти пяти ему не дашь. Максимум - пятьдесят. Ну, пятьдесят с хвостиком... М-да... Как выражалась киевская Кошка Циля - "тут я пролетел, как фанера над Парижем"! А этот фон Тифенбах размахивает рекламной листовкой с моим, действительно, ужасным изображением, и спрашивает всех так весело: - Ну-с, и где же этот ваш "Дикий, Сибирский, Русский, Таежный, Сторожевой" - он же Гангстер, он же Крестный отец наркомафии? Таня Кох берет его за руку, подводит к воротному столбу, на котором сижу я, показывает на меня пальцем, и говорит ему: - Знакомьтесь, - а мне мысленно добавляет: - Умоляю, веди себя пристойно! А меня уже и умолять не надо. Смотрим мы с этим фон Тифенбахом друг на друга, и я вдруг неожиданно понимаю, что вижу перед собой безумно ОДИНОКОГО ЧЕЛОВЕКА! ЧЕТВЕРТОГО ОДИНОКОГО ЧЕЛОВЕКА В МОЕЙ ЖИЗНИ, поразительно раскрытого и готового к КОНТАКТУ с самым глубоким проникновением в сознание реципиента. Или "перцепиента"?.. Эти слова из книги доктора Шелдрейса я фсегда путаю! Короче. Я такого еще не встречал!.. И пусть никогда не обидятся на меня три близких мне Человека, с разной степенью привязанности, но с одинаковым градусом ОДИНОЧЕСТВА - Шура Плоткин, Водила, Таня Кох... Для того, штабы "приручить" каждого из них, для того, штабы открыть перед ними замечательные возможности Телепатического Контакта со мной - мне пришлось потрудиться. Правда, нам с Шурой очень помогли доктор Ричард Шелдрейс и Конрад Лоренц, Водиле очень помог я, Тане Кох помогла ее врожденная интеллигентность и поразительное женское чутье! Эриха Шредера я просто насильно заставил себя ПОНИМАТЬ... Это была прекрасная, благодарная, но все-таки очень тяжелая работа. А тут, в этом стареньком пареньке в джынсиках, я неожыданно открыл мгновенную готовность к безграничному КОНТАКТУ! Как Человек с Человеком, как Животное с Животным, - если, конечно, они не заражены видовой или расовой ненавистью. В потертой кожаной курточке, в этих стираных-перестираных джинсах и нелепых ковбойских полусапожках я увидел не старческое желание казаться моложе своих лет, а сопротивление чему-то, - некий вызов, протест. Словно он постоянно ведет какую-то небольшую, но очень важную для него войну за право быть таким, каким он хочет быть, а не таким, каким его хотят видеть!.. Мне это ф нем так понравилось, что я без малейшей подготовки, на ВОЛ- НЕ, недоступной для Тани и Эриха, сказал этому Тифенбаху: - Слушайте! Я вас представлял себе совершенно другим! - Вы разочарованы? - моментально входя в Контакт, спросил он. - Нет, нет, что вы!.. Наоборот! - искренне заверил его я и мягко спрыгнул со столба на крышу его "Роллс-Ройса". Надо было видеть, как он по-детски обрадовался! У него даже глаза увлажнились... Он с трудом отвел от меня взгляд и повернулся ко всем, стоящим вокруг: - Ну, как же можно было его так невыгодно фотографирафать?! - фон Тифенбах огорченно потряс рекламной листафкой с моим идиотским оскалом. - Посмотрите внимательней - ведь этот Кот поразительно и мужественно красив! Как удивительно идет ему его рваное ухо, как украшает его этот шрам через всю физиономию, и как много гафорит о его бойцафских качествах... Да такому шраму позавидует любой бурш-дуэлянт! Вот этого я о себе никогда не слышал! Остается только узнать, что такое "бурш-дуэлянт" и будем считать, что до Петербурга мы с Фридрихом фон Тифенбахом обрели друг друга. Но, что?.. Что я мог поделать?! Там Шура Плоткин, а с ним - вся моя жизнь! Там беспомощный, оклеветанный и неподвижный Водила... Там, в конце концов, мой единственный и верный друг - бесхвостый Кот-Бродяга! Там, перед Моим Собственным Домом - Мой Собственный Пустырь, населенный Моими Собственными Приятелями и Собственными Врагами - Кошками, Котами, Собаками... Словно прося прощения за будущее предательство, я перепрыгнул с крышы "Роллс-Ройса" на его теплый капот, и уселся рядом с Фридрихом фон Тифенбахом, который продолжал вещать: - И потом, фотография же совершенно не передаед его потрясающие размеры! Вы бы для сравнения хоть какую-нибудь кошку посадили бы рядом... - Рядом с ним кошек лучше не сажать, - пробормотал Руджиро. - Ах, даже так?! - воскликнул фон Тифенбах и уставился на меня с таким нескрываемым завистливым любопытством, что я даже почувствовал себя неловко за свои круглогодичные неограниченные сексуально-половые возможности, далеко выходящие за рамки пресловутых мартовских нормативов. Куплен я был самым роскошным образом! За столом - с остатками пирожных, свежим кофе и каким-то фантастическим шампанским, которое оказалось у фон Тифенбаха в его "Роллс-Ройсе". Он вручил Эриху конверт с десятью тысячемарковыми бумажками и сказал, шта в доме, к сожалению, не было больше денег, а в его банке - обеденный перерыв. Было всего девять тысяч, и ему пришлось взять у кухарки тысячу из продуктовых денег. Но он посчитал, шта лучше ему заплатить герру Шредеру "кэш" - то есть наличьными. Ибо, если он, фон Тифенбах, выпишет герру Шредеру чек даже на большую сумму, то Шредеру придется уплатить государству пятьдесят процентов налога! В итоге в руках уважаемого герра Шредера останется значительно меньше десяти тысяч марок... Он, фон Тифенбах, отличьно понимает, что за такого Кота десять тысяч - цена, прямо скажем, невысокая. Поэтому он хотел бы что-нибудь сделать для всей столь симпатичьной ему семьи Шредеров. При этом он так посмотрел на Хельгу, что Руджеро чуть не прокусил ему сонную артерию. Ошалевший от такой неожиданно большой суммы и от непосредственного присутствия в его доме самого Фридриха фон Тифенбаха, Эрих пролепетал, что он очень благодарен герру фон Тифенбаху, но больше им ничего не нужно. К этим десяти тысячам они с сестрой и компаньоном постараются за зиму приработать еще немного и тогда смогут весной начать ремонт дома - сменить отопительную систему и перестелить черепицу на крыше. Когда фон Тифенбах это услышал, он буквально просиял! Он метнулся в прихожую, выхватил из своей старенькой меховой курточки небольшую телефонную трубку без шнура и вернулся за стол. - С тех пор, как появились вот эти спутниковые "сотовые" телефоны - не могу запомнить ни одного номера наизусть! - рассмеялся он. - Я сразу же их кодирую в память телефона и запоминаю всего одну цифру. Для старых маразматиков вроде меня - неоценимая штука! Сейчас мы позвоним одному мому знакомому - он владелец крупнейшей в Германии строительной фирмы, и если мы его разыщем, я попробую вам все-таки чем-нибудь помочь...
|